18.09.2007 | Архив "Итогов" / Общество

Перспективы старушки

Сразу после объявления войны пятиэтажкам и ветхому жилью в столице началась новая кампания - борьба с коммуналками

Если предыдущие широкомасштабные кампании разбередили разве что жажду высокого в душах тех, кто привык смотреть на низкие потолки, то кампания "Борьба с коммуналками" скорее напугала многих заинтересованных лиц.

Пока коммуналки никто не трогал, жильцы по необходимости решали проблемы совместной жизни: притирались друг к другу или ссорились, делили площадь на кухне, количество звонков по телефону, занимали очередь в ванну и т.д. Как только заговорили о приватизации, о возможном принудительном расселении, о подсчете общих метров на душу, то есть о конкуренции за право собственности на жилплощадь в центре города, коммунальные люди задумались о смерти.

В новообъявленной борьбе сразу обозначились первые жертвы - "перспективные старушки". Почти в каждой коммуналке живут одинокие бабушки годков за 70-80. Занимают целую комнату, а ведь могли бы ... освободить ее естественным путем.

Тогда соседям останется только представить бумаги о праве на дополнительные метры или, на худой конец, воспользоваться "преимущественным правом выкупа освободившейся площади", оформить приватизацию, и - можно начинать ремонт в собственной многокомнатной квартире в центре Москвы.

Перспектива настолько заманчива, что "перспективные старушки" резонно опасаются, захотят ли соседи ждать их естественного конца. Испуганные старушки, доверчиво рассказывающие о своих страхах, болезнях, проблемах детей и внуков незнакомой журналистке, умоляют их имен и адресов в журнале не называть. Мало ли что. "В наш дом, потому что прямо у метро, часто заходят разные с большими сумками - рекламные скидки предлагают или даже товар задаром сулят. Я никому не открываю. Вдруг, думаю, за мной".

Малая Родина

"Всю жизнь прожила в этом доме, - рассказывает одна из "перспективных". - Помню, как нас уплотняли: квартира была еще дедушкина, родителей отсюда хоронила. После войны сделали в доме капитальный ремонт, часть квартиры отделили. Залу разгородили надвое - 19 метров и 8,5, их нам с мужем и сыном оставили. Еще две семьи занимали по комнате. Одну большую переделали под кухню, и санузел выгородили (настоящий в той части квартиры остался). Потом, когда мужа забрали, забрали и нашу 19-метровую комнату. Подселили семью милиционера с тремя детьми. Муж мой через пять с половиной лет вернулся, а комната - нет. Сын сюда и невесту привел, и дочку первую из роддома принес. Потом ему от предприятия дали отдельную квартиру. Муж скончался.

Одни соседи мои в 73-м себе кооператив купили. Комната их пятнадцатиметровая досталась другим соседям, тем, что милиционеры, вернее, их детям. У нас теперь считается три семьи. Соседи думали приватизировать свои комнаты и разменяться. А я возражала. Не хотела из родного дома уезжать. Да и что мне достанется, за восемь-то метров?

Подождите, говорю им, умру - разменяетесь. Вам же будет на комнату больше. К нам новых подселять нельзя: дом в очереди на капитальный ремонт стоит. А теперь наш дом продают какой-то фирме. И нас всех принудительно будут выселять. Я эти новые районы и за Москву-то не считаю. Соседи на меня злятся, потому что согласилась бы тогда, может поменялись где-нибудь рядом. Здесь и аптека близко. Детям удобно ко мне на метро. Знакомые все тут. Неужели в ссылке умирать?"

В Комитете муниципального жилья города Москвы к страхам "перспективной" старушки относятся с юмором. "Ей просто повезло! Когда дом покупает фирма, она с каждым жильцом возится, разные варианты предлагает. Может, не так далеко и ушлют. Да ваша бабушка еще и спасибо скажет. В новых районах зелень, воздух. Ездить ей особенно не нужно - не работает ведь! А магазины сейчас везде есть. Привыкнет". Вопрос: успеет ли привыкнуть?

Бабушка одна - наследников много

Если первая "перспективная" - еще крепкая полная дама лет 80, говорливая и даже кокетливая, то вторая - маленькая тихая старушка. В этом году справляет 90-летний юбилей. Она осталась единственной соседкой семьи из трех человек: муж, жена и ребенок. В не очень большой четырехкомнатной коммуналке она занимает самую маленькую семиметровую комнату. Дом тоже в очереди на капитальный ремонт (уже лет 15). Прописать туда никого нельзя. Московские власти запретили и приватизацию, для обмена такая квартира не годится. Желающих купить весь дом пока не видно.

Соседка выросла в этой квартире при этой бабушке. Отношения всегда были добрые. Старушка аккуратная, на кухне не торчит, регулярно моет пол в коридоре. Соседи всегда спрашивают: не нужно ли чего в магазине прихватить. Она всякий раз отказывается. Дорожит самостоятельностью.

Сама каждое утро ходит за молоком и хлебом и еще молодым предлагает: "Может, кефирчику?" Все все понимают и мирно ждут естественного освобождения занимаемой площади. Соседи точно знают, что решение московского правительства о запрете приватизации в их доме незаконно. (На сей счет есть решения Верховного суда и даже Конституционного.) Как только квартира станет полностью их, они собираются приватизировать ее через суд.

Но и здесь ожидание начинает накаляться. Самая простая угроза - дом могут все-таки купить в любой момент. Тогда будущая собственная четырехкомнатная квартира в центре превратится от силы в трехкомнатную на окраине. Придется ездить на работу через весь город, ребенку школу менять. Обидно. А тут еще в последнее время, как только прошел слух, что летом московские власти разрешат приватизацию комнат в коммунальных квартирах без согласия соседей (пока и Московская, и Государственная думы сопротивлялись такому решению), у бабушки объявились родственники из Владимирской области, которые взяли за правило наезжать человека по три в столицу и останавливаться в ее семиметровке. Бабушка стесняется за них перед соседями, полы в коридоре начинает мыть по несколько раз на дню. А те живут неделями на дармовщинку. И хоть бы раз картошки со своего огорода привезли.

Так нет. Зато уговаривают старушку приватизировать свою комнату и завещать им. "Перспективная" №2 отказывается наотрез. Но ей 90, и родственники собираются хлопотать об опеке. А ну как добьются опеки и приватизации?

В Комитете муниципального жилья и на этот раз особого беспокойства не проявили. "Насильно ее никто к приватизации принудить не может. И от опеки она вправе отказаться. Случаются, конечно, и криминальные варианты. Но знаете, сколько сейчас комиссий проверяет каждую сделку с недвижимостью, в которой участвуют престарелые москвичи? При малейшем подозрении любую сделку могут признать недействительной". Наверное, в случае "криминальных вариантов" виновные в конце концов будут наказаны. Вот только бабушкин конец может прийти раньше того "конца концов".

Утраченные грезы

На самом деле "перспективные старушки" умирают и без участия "криминальных вариантов". И если родственники своевременно сориентируются, вместе со старушкой умирают и перспективы соседей, как это случилось, например, в нашей третьей истории.

В большой четырехкомнатной коммуналке проживали три семьи. Муж, жена и дочка-школьница занимали две комнаты. Мать со взрослой дочерью владели самой большой комнатой. И еще в одной проживала до недавнего времени одинокая бабушка, которой было далеко за 80. Здоровье у нее было неважное. Ни о какой приватизации она не помышляла.

Соседи уже знали, что ее площадь сможет присоединить к своей семья из трех человек. Заранее обсуждались возможные варианты обмена. Квартира, хоть и очень обшарпанная, расположена в хорошем прочном доме. Никаких ограничений ни в прописке, ни в приватизации нет.

Район престижный и дорогой (арбатские переулки), планировка удобная, огромная кухня, потолки высокие, паркет дубовый. Для двух разъезжающихся семей подобрать устраивающие варианты проще простого. А при хорошем ремонте и единоличном хозяине эта квартира может превратиться в уютное гнездышко. Но неожиданно ситуация усложнилась.

Бабушка поскользнулась и упала. С переломом шейки бедра ее забрали в больницу. Там ее стала навещать внучатая племянница, которая получила согласие бабушки на опеку и после больницы забрала ее к себе. В семье родственников бабушка не прожила и двух месяцев. Но за этот короткий срок племянница успела развестись с мужем и прописать его в комнату опекаемой бабушки.

Разъезд трех семей осуществить куда сложнее. Да и доля общей площади на каждую семью существенно сократилась, так что обмен не будет столь выгодным. Государство же расселением этой коммуналки пока заниматься не станет.

Ни одна проживающая в ней семья не относится к льготным категориям: нет ни ветеранов войны, ни очередников, и даже "коренными москвичами" никто не признан. Хотя муж, жена и дочка - москвичи не в первом поколении. Но до 40-летнего срока проживания в столице еще не дотянули, как и не выработали положенного трудового стажа (молодые еще).

Психологическое давление

3 февраля Правительство Москвы приняло Постановление № 94 "О программе поэтапной ликвидации коммунального заселения в жилищном фонде г.Москвы", где в пункте 4.2 обозначены следующие этапы:

I этап (1988-1999 гг.) - обеспечение жильем очередников категории "коренные москвичи" и постепенная ликвидация квартир коммунального заселения, в которых они проживали.

II этап (2000-2002 гг.) - обеспечение жильем очередников, проживающих в коммунальных квартирах и принятых на учет до 01.01.98, и постепенная ликвидация квартир коммунального заселения, в которых они проживали.

III этап (2003-2005 гг.) - обеспечение жильем очередников, проживающих в коммунальных квартирах и принятых на учет после 01.01.98, и сокращение коммунального заселения в г.Москве до минимального уровня (около пяти тысяч квартир).

Квартира героев нашей третьей истории явно окажется в числе последних пяти тысяч. Сегодня, по данным мэрии, в 151 тысяче коммунальных квартир Москвы проживает 318 тысяч семей. Общее количество очередников - 71 420 семей, из них лишь 20 тысяч подпадают под категорию "коренные москвичи". Простой арифметический подсчет показывает, что на предполагаемый к 2005 году остаток в пять тысяч теоретически квартир будут претендовать 246 580 семей.

Мэрия надеется, что на практике большинство коммуналок или разъедется самостоятельно, или перестанет быть таковыми естественным путем. Чему и должны способствовать различные ограничения в прописке и приватизации.

"Представляете,- взывают к моему воображению в Комитете муниципального жилья, - если каждая одинокая старушка приватизирует свою комнату и завещает ее неодиноким наследникам, коммуналки будут существовать вечно".

Постановление № 94 снабжено множеством многостраничных приложений, в которых, в частности, оговаривается механизм расселения коммуналок, права проживающих в них, правила прописки и приватизации и т.д. Но эти приложения нигде не опубликованы и, тем более, не прокомментированы. А слухи о них уже расползлись по коммуналкам. Например, Постановление предусматривает, что с согласия соседей в коммунальной квартире могут быть приватизированы не только занимаемые ими комнаты, но и пропорциональные доли площадей общего пользования. В связи с этим среди жителей коммуналок бытует своя, довольно устойчивая версия этого нововведения: мол, отныне их квартиры можно будет приватизировать лишь в совместно-долевую собственность. Причем в случае смерти одного из собственников его долю наследуют владельцы других долей.

"Лично меня это 94-е Постановление приговорило к насильственной смерти, - уверяла четвертая "перспективная". - Соседи склоняют меня оформить совместную собственность. В нашей трехкомнатной коммуналке их прописано двое: муж и жена - в двух больших комнатах.

Еще есть сын, но он прописан в приватизированной квартире на окраине Москвы. Ее они сдают, а живут все здесь. Никаких прав на присоединение моей комнаты, даже если она освободится, у них нет. Метров на двоих у них не меньше полагающейся нормы. А выкупать комнату им не хочется - раз появилась возможность получить ее совершенно бесплатно. Ведь 94-е Постановление им эту возможность дает! Сначала они стали от меня требовать, чтобы я немедленно выхлопотала себе отдельную квартиру как ветеран войны и очередница. Мол, по Постановлению, комнаты, освобожденные ветеранами, не подлежат заселению гражданами, в квартире не проживающими. А как я могу это сделать немедленно? К тому же я до сих пор работаю - читаю лекции в университете. Ветеранам квартиры дают в отдаленных районах. У меня ноги больные, я не могу каждый день по полтора часа в транспорте ездить туда и обратно".

Довольно быстро неподатливость старушки начала вызывать возмущение. Соседка стала как бы в пространство бросать реплики типа: "Какая жестокая женщина. Я такого сына вырастила. Чудесный мальчик. А ей жалко комнату ему в наследство оставить".

Потом пошли мелочные придирки: поздно приходит - входная дверь стучит, поздно умывается - шум воды спать не дает. "У меня был свой телефонный аппарат в комнате. Они провод перерезали. Запрещено, говорят. Даже кого-то с телефонной станции вызывали. Каждый день скандалы. А теперь, когда стало известно, что летом разрешат приватизировать комнаты без согласия соседей, перешли к открытым угрозам: "Если узнаем, что вы подали заявление на приватизацию отдельно от нас, вам не жить". На всякий случай муж и жена сейчас оформляют развод, чтобы в случае моей смерти получить-таки право на мою площадь. У них комнаты смежные".

В Комитете муниципального жилья эту ситуацию просто отказались комментировать: "Ваша бабушка все напутала и ничего не поняла!" Но разве не дело муниципальных работников объяснять свои постановления тем самым бабушкам, о благе которых они якобы так пекутся?

Источник: "Итоги", №18, 1998,