06.07.2007 | Фотография

Классика без адреса

«Фотографии» Михаила Розанова в Московском центре искусств.

Михаила Розанова в России знают практически все – даже те, кто не помнит его фамилии и не интересуется современной фотографией. Просто еще в 1989 году 16-летний скромный юноша исполнил главную роль в культовом фильме Сергея Соловьева «Черная роза – эмблема печали, красная роза – эмблема любви» – и проснулся знаменитым.

А также сразу окунулся в мир артистическо-музыкальной богемы начала 1990-х, причем в первую очередь петербургской (предыдущий соловьевский фильм, знаменитую «Ассу», оформлял гуру питерского авангарда Тимур Новиков, который и ввел «по знакомству» Розанова в художественные круги).

В то время тон современному искусству города на Неве задавала основанная Новиковым «Новая Академия изящных искусств» – странное заведение-симулякр, провозглашающее «истинные ценности» и борющееся со всякими модернизмами именно на поле contemporary art. Потому Розанов, поступивший на исторический факультет МГУ и занявшийся Средними веками, стал убежденным традиционалистом, но с фотоаппаратом в руках. Вскоре его стали называть «Родченко неоклассики» за революционно-современные острые ракурсы и жесткие композиции, но применительно к постиндустриальным пейзажам, цветам, мостам, ступеням, балюстрадам и эстакадам, а также к классической и псевдоклассической (читай – сталинской) архитектуре вообще.

Снимки Розанова безлюдны и даже безжизненны, как и полагается хранителю древностей (мимолетной современности, слишком человеческой, для него не существует). Они монументальны (любимый размер – метр на полтора). Эстетски нейтральны и бесстрастны (любимый цвет – черно-белый). И даже не сразу понимаешь, что снял фотограф, не признающий цифровую камеру, не пользующийся спецэффектами или специальной технической обработкой негатива.

Что бы ни фотографировал Розанов, у него получаются какие-то эпические монстры, суровые и величавые, неподдающиеся обыденной логике, зловещие в нарочитой искусственной красоте.

Конечно же, это все-таки анти-Родченко, поскольку великий новатор-авангардист свой талант посвятил революции, процессу динамичному и энергичному (как ни оценивай его этически), а у Розанова все монументально и статично. Здесь даже облака в небе кажутся строительной пеной. И понятно, отчего Розанов бежит всякой конкретики, не уточняя «адрес» своих моделей и превращая их в формалистические символы (у того же Родченко всегда понятно, что и откуда он снимал, а уличная вывеска бывает подчас центром фотографии).

Новые работы Розанова, выставленные в Московском центре искусств (фирменный художник «Айдан-галереи» с ее тем же «неоакадемическим» привкусом, он по размеру не вписался даже в новый зал галереи на «Винзаводе» и оттого экспонируется на Неглинной улице), имеют все родовые черты эстетики автора. Это опять архитектура, опять ч/б, опять многометровый размах и опять эстетство. Розанов снимает классические здания, но не поймешь, где Будапешт, а где Санкт-Петербург. Где Казанский собор, а где главный корпус МГУ.

Подписей нет – так задумано. И это не «угадайка» для студента МАРХИ, а требование к зрителю восхититься абстрактной Красотой. И талантом автора. Он бесспорен.

Но едва ли им можно оправдать снятие отличий между классикой подлинной и мнимой, между Монферраном, автором Исаакия, и сталинскими архитекторами. Эта нейтральность выглядит провокацией. Но и «Новая Академия» была столь же провокативным проектом современного художника Тимура Новикова. Михаил Розанов на сегодня – его главный ученик и последователь.

Источник: "Культура", №25, 2007,