02.07.2007 | Арт

Первый парень на деревне

Кулик как зеркало сверхновой истории России

Выставка Олега Кулика в ЦДХ – без сомнения, очень большое событие в нашей культурной жизни. Прежде всего потому, что он – самый знаменитый, самый медиатизированный художник из России.

Его знают, кажется, все.

Но при этом мало кто видел его произведения в монографической последовательности и в пересечении работ разного времени между собой. Главной расхожей идеей насчет Кулика остается, что он — псочеловек. Насколько она убедительна, – ниже, однако за двадцать лет в жизни в искусстве он не только лаял и кусал прохожих, и это важно.

Вторая причина культурной увесистости этой выставки – она заполнила все пространство ЦДХ, а это уже достижение. Я не знаю, кто из нынешних художников мог бы это сделать. Сравнить можно только с выставкой Церетели в Манеже, где Зураб Константинович нафаршировал пространство так, что накатывала клаустрофобия. Но творчество Церетели это, как теперь принято выражаться, «отстой», он – символ уже почти ушедшей эпохи.

Впрочем, кто знает, что про Церетели скажут лет через триста? Был же очень плодовитый скульптор Бернини, сильно изгадивший Рим, среду своего обитания. И ничего, теперь студенты постигают прекрасное, глядя на его творения.

Как бы то ни было, Олег Кулик – знак постоянно наступающего будущего и, как таковой, наверняка не хуже Бернини и Церетели.

И выставка, дизайном которой занимался Борис Бернаскони, один из лучших наших мастеров показа товара лицом, сделана умно. Начинки – мало, больше пространства, и все завешано и укрыто полиэтиленовой пленкой противного серого цвета. Первое впечатление отвратительное, но потом понимаешь, что решение крайне правильное.

Пусть те, кому охота, рассуждают, что такого количества полиэтилена Кристо хватило бы, чтобы упаковать Кремль, а другие, вспоминая «Двенадцать» Александра Блока, горюют: сколько редиски и огурцов могли бы вырастить пенсионеры в теплицах у себя на дачках, если бы пленку тратили на кормление детишек, а не на невесть что.

Это чушь. Искусство важнее, чем редиска, и выставка Кулика сделана просто отлично.

Залы ЦДХ, затянутые, как огурец из супермаркета, пластиковой пленкой, сумрачны и похожи на святилище неведомого культа. Там надо во что-то верить и, дабы избежать печальной участи, приносить жертвы. Не обязательно кровавые, но ментальные – точно.

То есть думать приходится.

И получается интересная штука. Олег Кулик – лабораторный пример адекватности социальным и экономическим изменениям в России за последние двадцать лет. На материале его творческой карьеры уже сейчас можно учить старшеклассников самой новейшей истории России, а также предлагать им написать сочинение на тему о близком будущем страны.

И он вовсе не флюгер, вертящийся в зависимости от ветра. Нет, я уверен, он очень честный художник, и он – великолепный ретранслятор мифов, доносящий их референтное содержание до тех, у кого имеются органы восприятия.

Кулик появился на горизонте московского современного искусства—во времена перестройки и гласности—с неубедительными конструкциями из стекла и плексигласа на тему «прозрачности». С художественной точки зрения это чепуха, но не стоит забывать: те из западных политологов и журналистов, кто пытался всерьез понять, что косноязычный Горбачев имеет в виду под гласностью, условно это выражение переводили как transparency.

Кулик прозрачностью заниматься перестал быстро. Какая к чертям собачьим прозрачность, когда надо быстро строить жизнь? И стал куратором в одной из первых в Москве галерей, в «Риджине». Это были времена беспредела. Если раз в неделю не убивали какого-нибудь «нового русского», а братва не устраивала стрелку с автоматной стрельбой в людном месте, это казалось нарушением порядка вещей.

Кураторство Кулика было соответствующим—беспредельным.

Он пристраивал к чужим картинам колесики, и зрители могли их катать, словно тележки в гипермаркете (их еще не было), по выставочному залу. Он нанимал взвод солдат, и те служили подвесочной системой: на вытянутых руках держали произведения искусства.

Жрать нечего, если Мавроди и «Властилина» пообещали миллион цехинов на один алтын, а не выдали ничего? Приходите ко мне, окормлю. В галерее нанятый на рынке мясник зарезал свинью, и Кулик раздавал мясо: вот вам подарки от Пятачка. Часть публики возмутилась. Это, мол, мерзость и глумление над нищей, но святой Россией. Другие, брюзжа, расчлененку несли к домашнему очагу.

Чуть-чуть позже Олег Кулик стал собакой. Амплуа было выбрано правильно.

Не медведем же ходить по чужеземным ярмаркам, особенно потому, что опоенным мишкой тогда гениально выступал Борис Ельцин?

А осатаневшая от бездомности и голодухи дворняжка – очень правильно. Российскими арт-критиками лай и визг были услышаны как адекватные реплики по поводу модной якобы тогда за бугром «телесности», а западными – как идеальный образ России, по своей сути дикой, но способной научиться ходить на поводке, если ее кормить гуманитарной пищей премиум-класса.

В середине 90-х Олег Кулик занялся политикой, предложил россиянам дать право голосования животным, а себя, полу-козла, полу-человека, выбрать в президенты РФ. Это кого-то шокировало, но непонятно почему: в те времена политиками считались невероятные персонажи вроде Марычева и Черепкова, а партия «Тропическая Россия», своей целью ставившая изменение климата в этой стране, не добрала доли процента для вхождения в Думу.

Но потом все стало меняться. Быть политизированным оказалось признаком дурного вкуса и чрезмерного мудрствования, и несмотря на дефолт 98-го и ошибку 2000-го, жизнь становилась все лучше, все веселее.

Наступала эра глянца. Кулик ее почувствовал быстро и точно.

Его гламур – чуть-чуть болезненный, немного провокативный; такой, чтобы ездить на купе BMW вокруг храма Христа Спасителя и рисковать влупиться в фонарный столб. И занимательно, что, перестав быть бешеным псом, своим alter ego он выбрал ухоженного английского бульдога, верного спутника живущей в Brand New Paradise длинноногой блондинки.

Что же, рай он и есть рай, особенно если это русский рай, а Олег Кулик – очень национальный художник. В раю – скучно.

А тут как раз бум туристического бизнеса. И Кулик полетел в пустыню Гоби, где пусто, одни грязные монголы и похлебка из бараньих потрохов. Неважно, что всего 4% граждан РФ могут себе позволить убраться на отдых за пределы отчизны, и большинство из них не станет тратить свои кровные на поездку в Монголию, предпочтя погреть брюхо на пляже в Анталии либо в Хургаде. Важнее, что Кулик знает: все хотят расслабиться и поверить, что в жизни все хорошо. А уж где они обретут нирвану, не имеет значения.

Тем не менее, достигнув просветления, приходится возвращаться домой, на родное производство. И что, опять в условиях полной стабильности гайки крутить от гудка до гудка? Нет, надо верить, что в твоей голове и в мире – все в порядке. Это нам Олег Кулик продемонстрировал, вновь впав в бред кураторства и организовав выставку «Верю», этот тотальный смайлик по поводу современной культуры.

Но речь все же не о роли Олега Кулика в истории культуры России конца прошлого и начала этого столетия, хотя она безусловно очень значительна. Как-никак вниманию публики была предложена ретроспективная выставка конкретного художника, и от вопроса, хорош он или плох, уйти невозможно.

Да, очень хорош, если его оценивать с точки зрения общей культурологии. Кулик – близок к гениальности, так как все, что он делает, адекватно ситуации и считывается моментально.

Он один из немногих в России авторов, кто полностью, как хороший инженер, понимает устройство современной культурной машины. В обществе, где оправдались самые пессимистические прогнозы Дебора, Вирильо и Бодрийяра, только и можно делать навязчивое, пророческое и цветастое искусство. В другом с случае – безвестность, в лучшем случае любопытство со стороны немногочисленных и обычно безденежных знатоков.

Если на работы Кулика взглянуть с искусствоведческой, даже просто профессиональной точки зрения, они дурны – за исключением «собачьих» перформансов.

Поставьте «гиперрреалистических» «Теннисистку», «Космонавта» и загаженного куриным пометом Льва Толстого рядом со скульптурами Рона Мюика – вещи Кулика тут же отзовутся воспоминанием о витринах с фигурами «древних русичей» в районном краеведческом музее, сделанных местными умельцами из подручных материалов. А большие фотографии Кулика вызывают удивление своей халтурностью. Разумеется, на вопрос «нельзя ли было получше поработать?» может последовать ответ «мы не немчура, мы люди дикие, у нас своя стать».

Дикие так дикие, что поделаешь. Зато – Кулик первый парень на деревне.

И кому какое дело, что его опасные для здоровья перформансы меркнут перед смертельными номерами Бердена начала 70-х – что уж говорить об автокастрации Шварцкеглера. И, конечно, зачем задумываться о предложении, сделанном Лори Андерсон в середине 80-х: неправильно, что усопшие не имеют права голосовать, это нарушение прав серьезного меньшинства. Борьба за гражданские права животных по сравнению с этим – мелкая дробь. Но дело даже не в слабой технологичности и мелкости идей, а в том, что Олег Кулик – плохой художник, если рассматривать его изделия с традиционной точки зрения, и тут технология и психическая изобретательность вовсе ни при чем.

Конечно, абсурдно анализировать творчество Кулика в тех же параметрах, что искусство Гогена или Саврасова. Он занимается, видимо, другим. Тем не менее, зачем я столько лет смотрел на Рублева, кикладскую керамику, Рембрандта и Дюшана, только ради того, чтобы убедиться: Кулик не умеет строить композицию? Ради обнаружения факта: он не чувствует глубину картинки и не понимает, где должно быть тяжелее, а где легче?

А вот собачьи дела это на самом деле хорошее искусство. Там Олег Кулик сделал все, что мог. Более того, он совершил то, что другой бы сделать не сумел. В этих перформансах он и пластичен, как «безумные ангелы» Бернини, и убедителен, как лучшие МХАТовские актеры, полностью вживавшивавшиеся в роль.

Сейчас он, почувствовав в Гоби душу Вселенной, вроде бы не делает ничего и уверяет публику, что его выставка – это кладбище ошибок. Но во-первых, пригласить толпы незнакомых людей на свою могилу это безусловно художественный жест, а во-вторых, я не верю, что столь социальное животное как Кулик полностью затормозился и больше ничего делать не станет.

Хорошо бы увидеть, что он сделает, когда нынешняя вертикаль сознания не то заизвесткуется до полного склероза, не то шатнется в хаос. Повторяю: мало кто, как Кулик, умеет столь адекватно реагировать на текущие события.