25.12.2006 | О прочитанном

Рококо судьбы

Невроз судьбы заставляет человека или нацию беспрерывно повторять те события, на ход которых он не имеет влияния

После катастрофы 11 сентября каналы телевидения все как один стали повторять изображение самолетов, влетающих в здания, взрывов и крушения небоскребов. Это безостановочное повторение, длившееся не менее четырех-пяти суток, было отмечено несомненной невротической навязчивостью, о которой когда-то писал Фрейд, пораженный стремлением людей многократно повторять особенно неприятное, травматическое событие. Фрейд специально отмечал случаи повторного проигрывания человеком тех эпизодов, на которые он не имеет никакого влияния, и в которых он сталкивается с повторением той же фатальности, Фрейд назвал такое повторение «неврозом судьбы».

Невроз судьбы заставляет человека  или нацию беспрерывно повторять те события, на ход которых он, или она, не имеют никакого влияния. При этом повторение создает иллюзию зависимости этих событий от того, кто организует это повторение. И хотя связь событий оказывается совершенно прихотливой и никак не зависимой от воли повторяющего, сам факт, что я могу еще раз повторить всю цепочку по собственной воле, делает, в конечном счете, эту цепочку зависимой от меня.

Трудно ответить на вопрос, что такое судьба и, в частности, что такое судьба в литературе и в кино. С одной стороны, речь безусловно идет о независящих от меня событиях, с другой же стороны, плох тот герой романа или фильма, который не может повернуть судьбу в свою сторону и повлиять на ее ход. Судьба — это течение событий независимых от моей воли, но отвечающих моим усилиям.

У греков судьба - Мойра - контролировала час смерти человека. Сам механизм судьбы мыслился греками через фигуру демона — невидимого двойника, приданного человеку в момент рождения. В качестве демонов могли, например, выступать божества смерти Керы, ведущие своих подопечных к кончине. Судьба, таким образом, передавалась в руки двойнику, отделенному от человека. Но отделение это, как ни странно, не имело абсолютного характера.

Платон в «Государстве» описывает мойр, дочерей Ананки - Лахесис, Клото и Атропос - как прядущих пряжу сирен, поющих песнь судьбы. К мойрам являются души только что родившихся, они сами выбирают по жребию своих демонов – «гениев». Прорицатель у Платона объясняет: «Не вас получит по жребию гений, а вы его себе изберете сами». И поясняет, что неудача в жизни, в конечном счете, оказывается виной выбирающего, а не демона: «Это вина избирающего: бог невиновен» (617d-e).

Человек всегда хочет приписать неудачи другому, а удачи себе. Судьба поэтому всегда колеблется между виной демона и заслугой души. События, отделяясь от человека, всегда все-таки сохраняют с его волей призрачную связь, хотя бы в виде возможности их телевизионного повторения.

Эрнст Блох озаглавил один из разделов своей изумительной книги «Следы» ("Spuren") «Судьба». В раздел он включил текст под названием «Рококо судьбы». Здесь пересказывается некая арабская история, якобы входящая в состав «Книги случайностей». Визирь проходит через сад и направляется к новому фонтану, над которым он склоняется, и, глядя на собственное отражение, задумывается о прожитом дне и своей судьбе, столь к нему благосклонной. В этот момент с его пальца падает его любимое кольцо. Но не успевает оно достичь воды, как «безумное желание» овладевает визирем: пусть мое кольцо не погрузится в воду. И самым неожиданным образом кольцо замирает в воздухе и не погружается в воду. Случившееся — столь невероятно, и является результатом такого невозможного стечения обстоятельств, что, решает визирь, судьба не может не изменить своего хода. И действительно, стоит ему вернуться во дворец, его хватает стража. Клеветники одержали над ним верх, и его бросают в темницу, где он проводит всеми забытый годы, не имея ни малейшей надежды на освобождение.

Однажды им овладевает настойчивое желание еще раз перед смертью попробовать плод граната. Сердобольный тюремщик приносит ему плод, но в момент, когда он хочет его отведать, неизвестно откуда взявшаяся крыса бросается на гранат, опрокидывает пиалу и мгновенно съедает зерна. Радость овладевает визирем, стечение обстоятельств столь невероятно, что судьба вновь должна изменить свое течение. И действительно, тем же вечером визиря освобождают, клеветники наказаны, а старик вновь окружен почестями и заботой халифа.

Блох пишет в связи с этим об «избытке случайности», который не может не увенчаться распадом всех причинно-следственных цепочек, из которых складывается фатум. Блох, однако, не обращает внимания на одну существенную деталь. В обоих случаях кульбит судьбы связан с желанием визиря. Невероятность стечения обстоятельств первый раз обнаруживается именно тогда, когда визирь вмешивается в ход событий своим невероятным желанием. Рококо судьбы определяется именно тем, что в ход событий независимых от человека вмешивается желание последнего. Иными словами, «избыток случайности» создается как раз тем самым жребием, который тянет душа «с колен Лахесис».

«Рококо судьбы» возникает тогда, когда «невроз судьбы» вмешивается в ход событий и случившееся начинает магически повторяться на телевизионном экране. То, что самолеты вновь врезаются в здания, то, что здания вновь и вновь рушатся — ничем не отличается от не упавшего в воду кольца визиря, это как раз и есть то невероятное, то невозможное, что призвано магически осуществить переворот судьбы, решительно переломить ход казалось бы неотвратимого.

Визирь у Блоха в силах своим желанием остановить падение кольца в воду. Может ли телевидение остановить силой своей техники уже случившееся падение небоскреба? И вот кадры неустанно повторяются вновь. Веретено мойр превращается в ткань, которую каждый вечер распускала Пенелопа, чтобы вновь ткать ее утром.

Есть в рассказе Блоха еще одна важная деталь. Когда избыток случайности достигает неправдоподобного масштаба, время перестает двигаться вперед неизменным накоплением событий. Происходит нечто, радикально меняющее фатум. Время перестает быть таким, каким оно было, оно претерпевает глубокую трансформацию, сущность которой трудно сформулировать. Нечто подобное произошло и после катастрофы в Нью-Йорке. Возникло общее мнение, что ничто после этой драмы не может быть таким как раньше. История как будто прекратила свой поступательный ход, столкнувшись с судьбой. И действительно, время, проведенное визирем в тюрьме, совсем иное, чем время, когда он был фаворитом халифа. Изменение времени означает изменение всех отношений, перераспределение всех ролей -- вчерашние враги становятся друзьями, а друзья врагами. Катастрофа приобретает черты Апокалипсиса, отменяющего время и разрушающего всю структуру устоявшихся отношений.

И все-таки привычная рутина возвращается, сложившиеся отношения вновь восстанавливаются. История всегда рано или поздно проступает во всем своем несокрушимом величии именно на фоне рококо судьбы. Ослепительная вспышка невероятного стечения обстоятельств угасает, освобождая место для истории, не зависящей ни от нас, ни от тех непроницаемых связей, которые плетет демон. В конечном счете, не на чудо, но именно на «историю» возлагает надежды человек в своей одинокой борьбе с магией обстоятельств и произволом мойр. Проходит время, и становится безразличным, сидел визирь в тюрьме или нет.