22.12.2006 | Арт

Постельные пейзажи

Главное в раскладушке то, что она из брезента, а следовательно, на ней пусть неудобно спать, зато удобно рисовать

Раскладушка — удивительный объект. Всегда-то ее некуда ставить, и всегда находится, куда поставить, когда вырисовываются люди, которых некуда положить. Кто-то не успел на метро, у кого-то не было денег на такси, кто-то с кем-то поссорился, а кто-то, напротив, съехался — причин может быть масса, и места для ночлега могут быть разные, а спальное место при любом, так сказать, раскладе — одно. Но не это в раскладушке главное.

Главное в ней то, что она из брезента, а следовательно, на ней пусть и неудобно спать, зато удобно рисовать. Российские художники сию передвижную мебель превращают в арт-объект уже в третий раз.

В 1990-м Ирина Нахова показывала в одной из нью-йоркских галерей свою инсталляцию «Кемпинг». На нескольких раскладушках она изобразила обломки цивилизаций — фрагменты античных скульптур, мумию, одну раскладушку просто накрыла белой простыней. Спустя тринадцать лет московская художница, ныне обозреватель «Афиши» Диана Мачулина создала проект «Репродукция идеала (Суррогатные отцы)», написав темперой на трех цветастых раскладушках Аполлона, Саваофа и Супермена — эманации совершенного мужчины.

Для Наховой и для Мачулиной раскладушка служила оттиском человеческого тела. В Музее архитектуры на том же объекте раскрывается совсем иная тема.

Живущий с тринадцати лет в Париже художник Иван Лунгин (сын кинорежиссера) дистанцируется от проблем телесности. Вместо памяти тела он наделяет свои раскладушки памятью мыслей и снов. На них Лунгин пишет своеобразный дневник кочевой жизни — с зарисовками «на скорую руку», недокуренными сигаретами и хлебными крошками от ночных посиделок. Городские пейзажи с импрессионистской небрежностью заполняют все тканое пространство ложа: красный, желтый, бежевый, серый. Сказано же, спальное место одно, а мест для ночлега — целый мир.

Источник: "Афиша", 13 декабря 2006,