Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

12.12.2006 | Интервью / Музыка

Струя времени

14 декабря в клубе «Б1 Maximum» играет и показывает Малькольм МакЛарен

Лондонский прощелыга, бывший дегустатор и неудавшийся революционер, в 1975-м Малькольм Макларен насмотрелся в Нью-Йорке на New York Dolls и Neon Boys, после чего вернулся в Англию, переориентировал свой совместный с Вивьен Вествуд бутик на садомазохистскую тематику – а вскоре собрал группу Sex Pistols. В 1980-м Макларен заподозрил лейбл EMI в заговоре против своих подопечных, группы Bow Wow Wow, после чего ворвался вместе с музыкантами в офис компании, посрывал со стен платиновые диски и выкинул из окна конторские часы. Чуть позже он столкнулся на нью-йоркской улице с Африкой Бамбаатой, одетым в майку Sex Pistols, – и вскоре стал первым белым человеком, записавшим хип-хоп трек (то был мировой хит «Buffalo Gals»). Еще он смешивал «Мадам Баттерфляй» с электропопом, составил исчерпывающий словарь французской столицы в альбоме «Paris» и собирался баллотироваться на пост мэра Лондона. В конце 2006-го человек, без которого современная культура выглядела бы совсем по-другому, играет в Москве нечто наподобие диджей-сета.

- Добрый день. Скажите, пожалуйста…

- Значит так. Первое, что вам следует уяснить, - я очень, очень, очень, очень, очень редко устраиваю такие выступления. Мне приходит куча запросов, и 99.9% сразу отправляются в мусорное ведро. А тут вот согласился – сам не знаю, почему; это как будто ты вытащил бумажку из шляпы, и бац – там написано «Москва»! (долго и заразительно смеется) Это очень трудоемкий процесс – лезть в архивы, выуживать что-то, организовывать все эти материалы в аудио-визуальное повествование. Мне вообще-то не очень нравится оглядываться на прошлое – оно похоже на якорь, которое держит тебя на месте. С другой стороны, всегда обнаруживаешь полно такого, о чем и сам давно думать забыл. В общем, будет такая ретроспектива моих занятий: Сид Вишез, поющий «My Way», сотрудничество с китайскими девичьими группами вроде Wild Strawberries, мое бытье в Париже, когда я делал «Paris» c Катрин Денев, хип-хоп, эксперименты с оперой… Совместный трек с Franz Ferdinand – я смешал их шедевр «Take Me Out» со своим шедевром «Buffalo Gals». Повлиявшие на меня песни – Led Zeppelin, старые саундтреки, немецкая певица Нена; я помню, как услышал ее «99 Red Balloons» и подумал – ого, понятия не имею, о чем поется, но это так сексуально! Ох, мамочки, сколько всего было.

- При всем богатстве выбора широкой публике вы все-таки известны в первую очередь как продюсер Sex Pistols, и…

- (перебивает) Да, это уж точно – а я ведь и сам себе артист, открыл много дверей и смело вошел внутрь, а в итоге знают меня как менеджера. Но знаете, я всегда воспринимал Sex Pistols как арт-проект, я не пытался вписаться в музыкальную индустрию, мне было плевать на все ее законы, мне все это казалось ужасным занудством. И получилось так, что я начал революцию, тотально изменившую культуру. Панк затрагивал все – то, как люди выглядели, то, что они говорили, то, во что они верили, даже политику. Смысл панка как культурного движения, как эстетики, заключался в том, что он дал невероятную надежду целому поколению. Он доказал и показал, что ты можешь делать все, что угодно. Все, что ты назовешь искусством, может стать искусством. Я думаю, без панка мир был бы куда более скучным местом. Вот как мне это видится. А некоторые запомнили только то, что «God Save The Queen» хорошо продавалась (смеется). Но панк был чем-то большим. Чем-то гораздо большим.

- То есть вас не раздражает такой статус?

- Никогда это не будет меня раздражать! Разве что скучно – хочется все-таки, чтобы люди были менее безграмотными. Все это было частью художественной игры – мы закончили арт-колледжи в конце 60-х, огляделись вокруг и задумались: как в этом чертовом мире можно сделать что-то существенное? И мне как-то вдруг удалось найти эту дыру в стене. Тут важен не бизнес – я никогда о нем особо не заботился, мне приходилось порой играть роль бизнесмена, но, по правде сказать, мне она не очень хорошо удавалась. Гораздо важнее, что я был способен пойти на гораздо больший риск, чем многие, - просто потому, что я не боялся, меня научили бесстрашию. И вот я затеял весь этот замечательный бедлам в Англии, который они не забыли до сих пор. Они вам никогда не признаются, но ведь они и сейчас живут на этом топливе.

- Вы упомянули Franz Ferdinand – а что вы вообще думаете об этой повальной моде на ретро в нынешней поп-музыке?

- Я так скажу. Определяющее свойство современной поп-культуры – это ее старость. Нелепо ждать чего-то нового – его не будет. И эти молодые люди, просидев 12 часов в день у монитора, вдруг обращают внимание на гитары – и понимают, что в них-то куда больше секса! Они начинают копаться в прошлом, через Интернет открывают новый мир, все эти группы 20-летней и 40-летней давности – и прошлое становится их настоящим, временные термины теряют смысл. Вы сами подумайте – с изобретения рок-н-ролла прошло 50 лет, это до хрена времени! С тех пор мир стал быстрее, изменения происходят с дикой скоростью – и я думаю, что мы сейчас наблюдаем конец той поп-культуры, которую мы знали. А дух времени надо искать в современном искусстве. Мы очутились в полностью визуализированном мире; компьютер устроен так, что мы смотрим все, что мы делаем. Слушание становится вторичным; основной фокус культуры – это новое изобразительное искусство. На наших глазах авангард превратился в мэйнстрим. Когда картину Джексона Поллока покупают за 184 миллиона долларов, это можно объяснять какими угодно законами рынка, но факт налицо: искусство никогда не было настолько ценным. Мир классики потерял авторитет, никто не ищет в искусстве объективной красоты, это попросту перестало быть значимым. Мы не хотим смотреть на древние произведения, мы хотим видеть современность, мы заинтересованы в самих себе – в этом смысле нас можно назвать фантастически самолюбивым поколением, но уж как есть. И что я еще предвижу – так это подъем детской культуры. Все одно к одному: феномен Гарри Поттера, мультфильмы студии Pixar, женщины, которые бреют лобки, чтобы быть похожими на своих 14-летних дочерей. Проблема поколений постепенно снимается. Мы окажемся в мире, в котором новыми художниками будут дети. У них на руках все карты, они находятся в ситуации абсолютной творческой свободы, они с семи лет пользуются Google, у них есть доступ к любой информации, к любой музыке, ко всему. Они лучше родителей понимают, о чем толкует современное искусство – будь то картина Ричарда Принса, где изображен ковбой Мальборо, или Джефф Кунс, или Дэмиен Херст с мертвой акулой. Вот куда надо смотреть, вот там пока нет тотальной корпоративности и есть место безумию. А поп-культура – она очаровательна, она красива, но вопрос «что нового?» к ней уже неприменим. Она потеряла инициативу. Это развлечение на одну ночь; она похожа на китайский обед – только съел, и через пару часов снова голоден.

- То есть в музыке вы не видите вовсе ничего?

- Ну как – понятное дело, мы все любим хорошие поп-песни, можем купить себе караоке и петь до потери пульса. Но, в общем, скучно. Кого, на хрен, сейчас волнует, какой из себя Джей Зи предприниматель и сколько пар джинсов он продает в неделю? Двадцать лет назад хип-хоп был свежим и возбуждающим, сейчас он стал корпоративным и потерял нить. Кто будет покупать эти идиотские компакт-диски за 20 долларов, зная, что болванка стоит 10 центов? Нам остается только наблюдать, как индустрии приходит конец. Но я никогда не записывал музыку ради музыки. Я, знаете, как режиссер без камеры – я делал фильмы с помощью магнитофона, поэтому, наверное, все мои альбомы очень театрализованы. Сейчас меня больше всего волнует восьмибитная музыка, саундтреки к играм для старых «Геймбоев». Поп-музыка совершенно упустила из виду видеоигры – и тем самым  подписала себе приговор. Когда в начале 80-х появились «Space Invaders», никто толком не понял, что это было начало интерактивной культуры – культуры, в который потребитель не является пассивной фигурой, а помогает событию случиться. И я хочу сейчас создать такую восьмибитную панк-мессу – я ведь никогда сам не делал панк-альбома. Взять древнейшую музыкальную форму – и перевоплотить ее в этакий манифест XXI века.

- Вы всегда объявляли себя приверженцем ситуационизма – как по-вашему, эти теории и сегодня актуальны?

- О да! Ситуационизм всегда будет оказывать неизмеримое влияние на культуру. Это были первые художники, которые в буквальном смысле стали политиками, культурными террористами с огромными разрушительными способностями – и с отличным чувством юмора. Им удалось понять суть глобализации еще тогда, когда слово это толком не изобрели. Благодаря им мы осознали, что в новом корпоративном мире индивидууму будем все труднее творчески выражать себя. Я не думаю, что без этого бэкграунда, без арт-колледжа, без наблюдения за действиями ситуационистов был бы способен хоть на что-нибудь. Я ведь и сам всегда считал себя этаким культурным террористом, провокатором.

- Да, но сейчас поп-культура присвоила все виды провокаций. Когда люди вроде Мэрилина Мэнсона зарабатывают миллионы, трудно говорить о каком-то терроризме.

- Это следствие одного большого изъяна современного мира. Все пытаются убедить тебя, что и ты, и все остальные предназначены для продажи; Мэрилин Мэнсон – он ведь один из многих тысяч. И провокация тоже продается. Как говорил Энди Уорхол, у всех будет 15 минут славы, вот мы и имеем бесконечные реалити-шоу, но вот в чем дело: когда все знамениты – никто не знаменит. Я верю, что эта селебрити-культура постепенно отмирает. Культура, в которой движущей силой является слава, приводит к тому, что мы пытаемся быть кем-то другим, теряем собственную идентичность. Вот почему Ги Дебор никогда не давал интервью и не фотографировался. И, знаете, я верю, что в тот день, когда люди выйдут на улицу с плакатами «мы не для продажи», мир начнет меняться.



Источник: "Афиша", 1 декабря 2006,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
20.12.2021
Музыка

Игра для своих

После исполнения музыканты и директор ансамбля Виктория Коршунова свободно беседуют, легко перекидываются шутками с Владимиром Ранневым. Всё это создаёт такую особую атмосферу, которую генерируют люди, собравшиеся поиграть в своё удовольствие, для себя и немного для публики. А как же молодые композиторы?

Стенгазета
18.10.2021
Музыка

Последние песни

Концерт Берга «Памяти ангела» считается одним из самых проникновенных произведений в скрипичном репертуаре. Он посвящен Манон Гропиус, рано умершей дочери экс-супруги композитора Альмы Малер и основателя Баухауза Вальтера Гропиуса. Скоропостижная смерть Берга превратила музыку Концерта в реквием не только по умершей девушке, но и по его автору.