Рисунок Лизы Ольшанской . Рубрику ведет Ирина Щербакова - руководитель молодежных и образовательных программ Мемориала: Больше шести лет назад «Мемориал» вместе с еще несколькими организациями объявили первый всероссийский конкурс исследовательских работ для старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век». Мы стремились стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что их окружает. Сквозная тема конкурса – судьба человека, судьба семьи на фоне двадцатого столетия, и это прежде всего постоянные перемещения и скитания – по своей, но гораздо чаще по чужой воле – по российским пространствам. Примечательно, как распределяются темы по карте страны. У каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев – часто возникает тема блокады. В республике Коми большая часть населения – потомки ссыльных или бывших заключенных, в их памяти важнейшее место занимает история ГУЛАГа. Юг России – две доминирующие темы: голод и расказачивание. Из Бурятии идут работы – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – о депортации калмыцкого народа. На примере конкурсных работ можно проследить, как переплетается общая национальная память с памятью региональной. Но сквозная тема – это история крестьянской России, и число таких работ не уменьшается. В 2005 году главной темой конкурса стала тема «Человек и война. Цена победы». Более 1,5 тысяч работ, пришедших на шестой конкурс, показывают картину Отечественной войны глазами нынешних 15-18-летних. Они – последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Большая часть участников конкурса – школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды – те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Большинство историй, записанных ребятами, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию; это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки; это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу – то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов. В Стенгазете мы будем публиковать лучшие конкурсные работы и прежних лет, и нынешнего года. Все они печатаются с большими сокращениями. Подробнее о конкурсе можно прочесть тут. Подготовка текстов - Виктория Календарова
В характеристиках в уголовном деле написано так: «скрывает своё вражеское лицо, на собраниях сидит молча, в уголке, чтобы его не заметили, не выступает, говорит: «Бог есть и будет, и никогда вы не убедите меня в обратном».
Большевистский комиссар Миксин, застреленный уголовником, не попал сразу в ряды героев, какое-то время находился под подозрением в неблагонадежности, а сорок лет спустя будет использован для создания мифа об установлении советской власти и ее защите в годы Гражданской войны в Чистополе.
В конце 90-х был готов новый проект реконструкции памятника. Что касается имен, то три фамилии: Миксин, Пилишкин, Рачимов – указаны. И это не противоречит истине. Захоронены ли там белогвардейцы, надо еще доказать.
19 октября 1918 года на главной площади города Чистополя состоялось захоронение в братской могиле погибших от рук белых и Комуча. Временно рядом с братской могилой был сооружен, в духе революционного конструктивизма, жестяной цилиндр, который благополучно простоял до 27 апреля 1919 года, когда в город с боем вошли части адмирала Колчака.
«Тяжело стало, когда отец наш умер. Одна соседка маме говорит: “Нюрка, отдай двух последних детей в интернат, легче будет”. Мама обняла нас: “Никого, никому не отдам”. Мама часто ездила на разные собрания и выступала с докладами. Завистников было много. Бывало, слышала слова вслед: “Вон геройка пошла”»
«И в то время было тяжело еще вот от чего: то заём, то облигация. А все участвовали. Особенно в 1946–1947 годах на восстановление ходили и собирали деньги администраторы из сельского Совета. А еще были твердые обложения. Нужно было сдать государству в год: 200 л молока, 2 ц картошки, 40 кг мяса, 200 яиц, пол кожи. Есть у тебя, нету – всё должно быть выполнено»