Авторы
Рисунок Лизы Ольшанской . Рубрику ведет Ирина Щербакова - руководитель молодежных и образовательных программ Мемориала: Больше шести лет назад «Мемориал» вместе с еще несколькими организациями объявили первый всероссийский конкурс исследовательских работ для старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век». Мы стремились стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что их окружает. Сквозная тема конкурса – судьба человека, судьба семьи на фоне двадцатого столетия, и это прежде всего постоянные перемещения и скитания – по своей, но гораздо чаще по чужой воле – по российским пространствам. Примечательно, как распределяются темы по карте страны. У каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев – часто возникает тема блокады. В республике Коми большая часть населения – потомки ссыльных или бывших заключенных, в их памяти важнейшее место занимает история ГУЛАГа. Юг России – две доминирующие темы: голод и расказачивание. Из Бурятии идут работы – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – о депортации калмыцкого народа. На примере конкурсных работ можно проследить, как переплетается общая национальная память с памятью региональной. Но сквозная тема – это история крестьянской России, и число таких работ не уменьшается. В 2005 году главной темой конкурса стала тема «Человек и война. Цена победы». Более 1,5 тысяч работ, пришедших на шестой конкурс, показывают картину Отечественной войны глазами нынешних 15-18-летних. Они – последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Большая часть участников конкурса – школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды – те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Большинство историй, записанных ребятами, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию; это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки; это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу – то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов. В Стенгазете мы будем публиковать лучшие конкурсные работы и прежних лет, и нынешнего года. Все они печатаются с большими сокращениями. Подробнее о конкурсе можно прочесть тут. Подготовка текстов - Виктория Календарова
Мы спросили Елену Павловну, забирали из их деревни кого-то или эта беда обошла стороной. «Как не забирали? Забирали. Боялись люди, конечно. Был Макар Полунин такой. Семья большая, бедная, детей полно. Так его взяли и арестовали. Говорили, по глупости про Сталина что-то ляпнул, не знаю. Кто-то взял и донес. Никогда больше Макара в деревне не видели. Дети без отца остались – куча мала. А что сделаешь?!»
В годы блокады многие сотрудники Эрмитажа ушли добровольцами на фронт, уехали в эвакуацию. К 1942 году в опустевшем музее работало около 150 человек. Они проводили работы по консервации зданий и сохранению оставшихся экспонатов. Алексей Алексеевич категорически отказался уезжать из родного города, сославшись на преклонный возраст и на необходимость приведения в порядок коллекции своих монет, завещанных Эрмитажу.
В 1889 году, после смерти отца, Алексей Ильин встает во главе «Картографического заведения А. Ильина». Предприятие расширяется. На набережной реки Пряжки был возведен каменный дом с деревянными постройками во дворе (в настоящее время здесь располагается 444 военно-картографическая фабрика). На первом этаже здания находились служебные помещения, оптовый склад и магазин, на втором – квартиры владельцев заведения, третий этаж занимали работники предприятия.
«На одежду никто в войну не обращал внимание. Лишь бы тепло было. Чтобы не обморозиться, мы обертывали ноги бумагой и завязывали шпагатом. Мастер как-то принес фланель, разорвал и раздал девочкам. Советовал сшить нам чулки, но мы из той фланели сшили платки, бумагу-то на голову не оденешь, а на ноги намотаешь. В пургу и морозы на работу ходили, укутываясь в одеяла…»
Радист Хрхрян получил тяжелую контузию во время очередного налета. «Ничего не помню, – рассказывал Андраник Магарович, – не знаю, как меня спасли. Три дня лежал, засыпанный землей. Если бы я попал в госпиталь, то в свой полк обратно не смог бы вернуться. Меня в своей части уважали и ценили, как хорошего специалиста, поэтому оставили в санчасти, а не отправили в госпиталь. Поэтому у меня и нет документов о ранении».
«Всё это ставит насущной задачей вопрос о полном, быстром, решительном уничтожении казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, активно контрреволюционных, распыление и обезвреживание рядового казачества и о формальной ликвидации казачества».