Рисунок Лизы Ольшанской . Рубрику ведет Ирина Щербакова - руководитель молодежных и образовательных программ Мемориала: Больше шести лет назад «Мемориал» вместе с еще несколькими организациями объявили первый всероссийский конкурс исследовательских работ для старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век». Мы стремились стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что их окружает. Сквозная тема конкурса – судьба человека, судьба семьи на фоне двадцатого столетия, и это прежде всего постоянные перемещения и скитания – по своей, но гораздо чаще по чужой воле – по российским пространствам. Примечательно, как распределяются темы по карте страны. У каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев – часто возникает тема блокады. В республике Коми большая часть населения – потомки ссыльных или бывших заключенных, в их памяти важнейшее место занимает история ГУЛАГа. Юг России – две доминирующие темы: голод и расказачивание. Из Бурятии идут работы – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – о депортации калмыцкого народа. На примере конкурсных работ можно проследить, как переплетается общая национальная память с памятью региональной. Но сквозная тема – это история крестьянской России, и число таких работ не уменьшается. В 2005 году главной темой конкурса стала тема «Человек и война. Цена победы». Более 1,5 тысяч работ, пришедших на шестой конкурс, показывают картину Отечественной войны глазами нынешних 15-18-летних. Они – последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Большая часть участников конкурса – школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды – те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Большинство историй, записанных ребятами, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию; это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки; это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу – то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов. В Стенгазете мы будем публиковать лучшие конкурсные работы и прежних лет, и нынешнего года. Все они печатаются с большими сокращениями. Подробнее о конкурсе можно прочесть тут. Подготовка текстов - Виктория Календарова
Жильцы всю землю во дворе дома перепахали на грядки. Суп в то время варили даже из ботвы. Я помню, самой большой моей мечтой было то, чтобы в магазине дали довесок к хлебу. Довесок был для меня слаще сахара.
Конечно, коммунальный быт накладывал свой отпечаток на человека. Жильцы буквально по минутам знали, сколько времени могут провести в местах общего пользования, а засидевшихся в сортире бесцеремонно просили поторопиться, чуть ли не срывая двери с петель.
Какой-то гигантский механизм, задуманный советской властью, был пущен в действие, не будучи еще достроенным, а учреждения, товарищества, комитеты были лишь винтиками этого механизма, а потому их в то время открывали и закрывали с молниеносной быстротой.
Отменяется право частной собственности на все без исключения участки, как застроенные, так и не застроенные, как принадлежащие частным лицам и промышленным предприятиям, так и ведомствам и учреждениям, находящимся в пределах всех городских поселений.
Так и летали кругом нас, мы их не трогаем, они нас, наблюдаем друг за другом. Три дня полетали, на четвертый день был приказ, мы этот самолёт сбили. Летчик погиб, с него местные сапоги сняли. Но поступили благородно: положили в гроб, в самолет и с почетом домой отправили.
Некоторые мои сверстники, да и взрослые, мало знают об этих событиях и с трудом верят, что такое могло быть.