Автор: Елена Зонова. На момент написания работы ученица 10 класса, Вятская гуманитарная гимназия, г. Киров. Научный руководитель Галина Аркадьевна Кропанева. 3-я премия III Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Повседневная жизнь коммуналки 1938-1941 года
С 1938 года в дом на Московской 12 заселили служащими рангом пониже, в основном, это были сотрудники милиции и шоферы партийных работников. Многие из них были выходцами из крестьян и тесно были связаны с вятской деревней. Их можно назвать городскими жителями в первом поколении. Мне удалось взять интервью у семи бывших жильцов этого дома и людей, которые часто там бывали.
В доме на Московской 12 (тогда уже улицы Коммуны) жило 16 семей, причем семей немаленьких: в каждой примерно по пять человек. Каждая семья имела, как правило, одну комнату, которая выходила в общий коридор. Когда женились или выходили замуж дети, им просто отгораживали угол шкафом или занавеской. Таким образом, даже официально установленная в СССР норма жилья – 9 квадратных метров на человека не соблюдалась. Во всем доме был один туалет, одна кухня, в которой готовили еду на примусах и керогазах, один водопроводный кран.
В цокольном этаже жила многодетная семья. Все удобства для них находились на улице. Во дворе были дровяники, в которых хранили дрова, держали продукты, за неимением холодильников. Дровяники были любимым местом для игр детей дома.
Естественно при такой плотности населения вопрос о личной свободе не вставал. Сошлемся на Иосифа Бродского: «У каждого живого существа, в том числе и у человека, есть своя личная территория, которую он охраняет от посягательств со стороны... В коммунальной квартире ни о каком «неприкосновенном пространстве» вообще речь не идет: человек постоянно находится ближе к своим соседям, чем ему бы хотелось. Плюс к тому, он не волен располагать своей собственной личностью. Кто-то хочет завести собаку –соседи против. Кто-то возвращается домой заполночь – прочие жильцы возмущаются. И уж конечно, все видят, чем вы питаетесь, как часто моетесь, с кем спите...».
Из воспоминаний Вадима Леонтьевича Гостюхина (1934 года рождения, профессора Московского авиационного института ): «Мои родители въехали в эту квартиру в 1938 году, когда отца назначили на должность зав. Облгосстрахом.
Наша семья занимала не одну, как большинство семей, а две комнаты, благодаря положению отца. Это была бывшая гостиная Сениловых с дубовым потолком и паркетным полом».
Обстановка в комнате Вадима Леонтьевича была следующая: из мебели в комнате стояла кровать родителей, справа – буфет, гардероб – не очень широкий шкаф, с двумя зеркальцами на уровне головы. В гардеробе хранили костюмы и верхнюю одежду. А для остального белья был комод с тремя большими ящиками и тремя маленькими. Сверху располагалось зеркало, а бокам от него две вазочки для цветов. У большинства соседей обстановка комнат была намного бедней.
Но повседневная жизнь у жильцов было похожа. Вот, к примеру, описание одного дня из жизни дома, данное Вадимом Леонтьевичем: «Как только встаешь, бежишь умываться, и в туалет. Потом все начинают готовить завтрак, в мои обязанности входило разжигание примуса. Затем все разбредались по своим комнатам, где накрывали на стол. А после трапезы посуду уносили обратно на кухню, где мыли в порядке очереди. Взрослые убегали на работу, дети – в школу, садик. На обед все собирались дома, только моя мама обедала в школе (она работала учительницей). А потому и мне приходилось что-нибудь перекусывать между занятиями, чтобы хоть как-то утолить голод. Как только возвращался из школы, сразу бежал заготавливать продукты.
Каждый день ходил на рынок. На рынке покупали молоко, его привозили на телегах из деревни в больших белых бидонах, мясо, которое в то время в магазинах не продавали. А вечером слушали радио, читали книги (в основном романы: Бальзака, Голсуорси), журналы о спорте. Так и проходил день».
Уборка в квартире осуществлялась следующим образом. На общем собрании избирался домовый комитет, который назначал дежурных по дому. Количество недель дежурства зависело от количества человек в семье. В обязанности дежурного входило: списать показания счетчиков, собрать с жильцов деньги и заплатить по счетам, каждую неделю мыть полы, чистить мойку, прибираться в туалете. Что интересно, все жильцы вспоминают, что в квартире всегда было чисто: деревянные доски до блеска скребли, а паркет натирали воском до блеска, надевая на ноги специальные щетки.
Серьезных разногласий между жильцами дома, по словам его бывших жильцов, не возникало, но трения порой бывали. На кухне стояли две плиты, конфорки были распределены между жильцами, ни под каким предлогом занять чужую конфорку было нельзя. Некоторые жильцы дома потихоньку пользовались плитками, из-за чего в квартире вылетали пробки, и замять конфликты порой было нелегко.
Вообще, отношения в коммуналке в какой-то степени напоминали отношения в патриархальной крестьянской семье, ведь большинство жильцов квартиры были из крестьян и после приезда в город тесно связаны с деревней.
Поделиться спичками, солью, картошкой для супа, попросить приглядеть за ребенком – было в обычаях жильцов дома. Во время интервью с жильцами дома многие из них, как правило, называли своих соседей по имени, на «ты», не могли вспомнить отчество (дядя Миша, дядя Ваня, Тоня, Шура...).
Мне было интересно, существовали в коммунальной квартире какие-то традиции, как жильцы отмечали праздники. Как выяснилось, особых традиций в доме не было, праздники в основном отмечали отдельно, изредка собирались двумя-тремя семьями. Но зато все без исключения жильцы запомнили, как готовили еду к празднику. На кухне стояла старинная русская печь, и за неделю до празднеств хозяйки занимали очередь, чтобы печь пироги. А уж чего только не пекли на Московской 12: и рыбные пироги, и ватрушки, и плюшки, и слойки, и пирожки с картошкой. Были так же особенные «пестушные пироги» – из пестиков, которые собирали на лугах.
Конечно, коммунальный быт накладывал свой отпечаток на человека. Вадим Леонтьевич Гостюхин вспоминает, что жильцы буквально по минутам знали, сколько времени могут провести в местах общего пользования, а засидевшихся в сортире бесцеремонно просили поторопиться, чуть ли не срывая двери с петель. Но, как пишет в своих воспоминаниях Бродский: «При всех неприглядных сторонах этой формы бытия, коммунальная квартира имеет, возможно, также и сторону, их искупающую. Она обнажает самые основы существования: разрушает любые иллюзии относительно человеческой природы. Нередко именно тебе сосед поверяет свои печали, и это он (или она) вызывает «скорую», случись с тобой сердечный приступ или что-нибудь похуже».
Продолжение следует
