Авторы
Рисунок Лизы Ольшанской . Рубрику ведет Ирина Щербакова - руководитель молодежных и образовательных программ Мемориала: Больше шести лет назад «Мемориал» вместе с еще несколькими организациями объявили первый всероссийский конкурс исследовательских работ для старшеклассников «Человек в истории. Россия – ХХ век». Мы стремились стимулировать подростков заняться близкой историей, историей того, что их окружает. Сквозная тема конкурса – судьба человека, судьба семьи на фоне двадцатого столетия, и это прежде всего постоянные перемещения и скитания – по своей, но гораздо чаще по чужой воле – по российским пространствам. Примечательно, как распределяются темы по карте страны. У каждого региона свои болевые точки и своя культурная память. У коренных питерцев – часто возникает тема блокады. В республике Коми большая часть населения – потомки ссыльных или бывших заключенных, в их памяти важнейшее место занимает история ГУЛАГа. Юг России – две доминирующие темы: голод и расказачивание. Из Бурятии идут работы – об уничтожении буддийских храмов и об их восстановлении. Из Калмыкии – о депортации калмыцкого народа. На примере конкурсных работ можно проследить, как переплетается общая национальная память с памятью региональной. Но сквозная тема – это история крестьянской России, и число таких работ не уменьшается. В 2005 году главной темой конкурса стала тема «Человек и война. Цена победы». Более 1,5 тысяч работ, пришедших на шестой конкурс, показывают картину Отечественной войны глазами нынешних 15-18-летних. Они – последнее поколение, у которого еще есть возможность соприкоснуться с живыми носителями коммуникативной памяти. Большая часть участников конкурса – школьники из небольших российских городков, поселков, деревень. Их деды и прадеды – те самые рядовые, из которых сложились миллионные цифры военных потерь. Большинство историй, записанных ребятами, рассказывают о жизни в тылу, в оккупации, об эвакуации, о бегстве, о разбомбленных эшелонах, о потопленных баржах. Это истории пленных и угнанных в Германию; это крайне тяжелая правда о партизанском движении, рассказать которую не берутся сегодня и взрослые историки; это картины непосильного, фактически принудительного труда и постоянных репрессий в тылу – то есть все то, что жило в народной памяти, хотя и вытеснялось из официальной памяти вплоть до 90-х годов. В Стенгазете мы будем публиковать лучшие конкурсные работы и прежних лет, и нынешнего года. Все они печатаются с большими сокращениями. Подробнее о конкурсе можно прочесть тут. Подготовка текстов - Виктория Календарова
В 1968 году Александр окончил школу и был призван в армию. Когда новобранцев переодевали, крестик, который юноша припрятал, выпал. Командир велел ему отослать крестик домой. Но Александр пришил его с изнанки к гимнастерке и так крестик «дослужил» с ним до конца призыва.
По обряду невесте сорок дней после сговора возили на лошадях пироги. Это называлось “кормить невесту”. И каждый день из Висима за 20 км Анатолий вез пирог. Калинка, узнав, что Аксинью сосватали, хотел перебить жениха и тоже прислал сватов. Но пирогов было отвезено уже много и их следовало выкупить, заплатив за них немалую сумму. Семья несостоявшегося жениха не могла себе это позволить, таких денег у них не нашлось.
«Слыхали что-то: победа! победа! Но это всё так далеко, никакого ликования не было». Там все ссыльные были: греки, китайцы, калмыки, русские кулаки – кого только не было! Но жили дружно, немцев много было. Кавказцев тоже.
Разрешили с собой взять только какие-то вещи, свинью одну зарезать, чтобы есть в дороге, а остальное всё бросили: коров, свиней, у кого что было. И поехали в Красноярский край, семья попала в Ачинск, деревню Каменка. А дед в Даурск, Красноярский край, а потом уже в поселок Раздольный, где я родился в 1954 году.
17 ноября 1938 года отец Дмитрий направляет в районный Исполнительный комитет заявление, в котором уведомляет, что свою деятельность как священника прекращает окончательно. Даже сейчас, по прошествии более 80 лет, местные жители, особенно верующие, отца Дмитрия поминают недобрым словом. Но кто знает, как любой из нас повел бы себя, если бы рядом братьев по вере отправляли на смерть
В 70-е годы старая система оплаты труда колхозников была отменена, но в их колхозе по-прежнему «считали трудодни, а по ним уже выдавали разные продукты с колхозного склада… Мед давал. А еще со склада мясо получали, масло, муку. Как деньги заведутся, в магазин ходили. Автолавки стали из города приезжать. Когда пенсии колхозникам назначили, мама получала сначала 20 рублей, а потом в два раза больше».