В едва ли не лучшей здесь песне лирический герой три минуты малодушно гундит одну фразу в адрес небоскреба. Муравейник живет, кто-то лапку сломал — не в счет; так вот, Бэнкс как раз поет за тех, кто сломал лапку.

«Horehound» звучит так, будто его записали не за пару недель, а за пару часов — два десятка секунд недолгой жизни песен нередко уходит на разминку музыкантов; здесь слышно, как Моссхарт бьется подбородком о микрофон и как кому-то приходит СМС.

Это очень ­простая и агрессивная поп-музыка, действующая по принципу «пан или пропал» (того и другого на альбоме примерно поровну — и на самом деле, если бы Ля Ру вместо альбома выпустила еще несколько синглов, было бы только лучше).

Струнные движутся медленным атмосферным фронтом, барабаны держат нерв, гитара играет блюз, меланхолически трещит винил (черт возьми, сколько можно трещать?), поют безвестные певицы со старых пластинок и знакомые автора.

Он никогда не видел ее, она никогда не видела его. Вместе, назвавшись группой Bike for Three!, они сотворили, пожалуй, лучшую пластинку из выходивших на некогда передовом лейбле Anticon за последние несколько лет.

Дирижер Orchestre national de jazz Даниэль Ивинек и придумал эту ­историю — собрать друзей и ценителей ­Уайатта, позвать самого героя спеть ­лю­бимое и воздвигнуть ему нерукотвор­ный памятник.