Вдруг мы увидели высоко в голубом небе серо-чёрного бомбардировщика. Он сделал круг над нашей станцией... С самолёта стали выпадать бомбы, как если бы с ведра кто-то сыпал картофель. ...Ужасно свистели. И-и-и жах!

Бабушка Мария всегда убеждённо и горячо отвечала, что она не просто счастливая, а очень счастливая. И поясняла: «Потому что у меня была напряжённая и тяжёлая жизнь, но вместе с радостями и я хотела бы, чтобы мои внуки смогли прожить так же свою жизнь: трудно и счастливо».

Приезжали русские и говорили, что нужно отдать своих детей в школы и детские сады, чтобы в стойбище ни один ребёнок не остался. Когда детей у меня отобрали и повезли в Омолон, я по первому снегу покочевала налегке за ними, пробралась в детский сад. Быстро усадила в мешки Володю и Свету и сказала им, чтобы сидели тихо. Положила мешки на нарты и повезла к вертолёту. Так я стала воровкой и «выкрала» своих детей.

Нас подвели к человеку, который спросил меня, как меня зовут. «Вынтэнэ», – ответила я ему. «Это только фамилия, и надо иметь ещё имя и отчество, – сказал он, – выбери себе имя и отчество из тех, которые я перечислю». Я выбрала, он дал мне бумагу и поздравил с тем, что у меня теперь есть паспорт, я теперь Вынтэна Мария Васильевна.

Моя бабушка родилась на Чукотке в семье потомственных оленеводов, так что уже изначально была пастухом-оленеводом. Но поскольку она не умела и не умеет писать и даже не знает о том, что такое дневник, то я решил взять на себя смелость написать дневник за неё, взяв за основу её устные воспоминания, которые я запомнил, или записал

Крестная рассказала, как встретили их в Бресте соотечественники: выходит она из вагона с пятилетней племянницей на руках и слышит первое «приветствие» по-русски: «Что, сука, нагуляла?» В то время считалось, если человек вернулся из Германии, значит – изменник. Умереть должен был, но почему-то не умер