28.07.2016 | Нешкольная история

Если бы моя бабушка вела дневник. Часть 4

Не просто счастливая, а очень счастливая

АВТОР: Филипп Абрютин, Чукотский АО, Билибино–Москва, 10-й класс. Первая премия I Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал

1991 год. Сегодня плохой день, очень плохой. Ко многим русским в посёлке в почтовые ящики кто-то подбросил плохие записки. В них было написано: «Убирайтесь, русские, с нашей земли!». Кто это мог только написать?! Какой дурак? Ведь русские нам так помогали и помогают! Они просто всю душу вкладывают! Сегодня по этому поводу собрались все местные, возмущались, пытались узнать, кто это всё сделал, но так и не узнали. Одно могу сказать – плохо дело…

1992 год. Я на Кайэттэннэ в гостях у Кати. Хожу на рыбалку, ловлю рыбу, правда, её в этом году очень мало. Сегодня к нам прилетели на вертолётах большие начальники из Омолона и Билибино. Ещё приехало очень много пастухов.

Объявили, что будет важное собрание. Только придя на собрание, я поняла тему. Оказывается, решили закрывать совхозы.

На этом собрании выступали люди. Сначала выступил большой начальник: «Совхозы создали коммунисты. Мы теперь живём в другой стране по другим правилам и должны уничтожить всё плохое, что осталось после этого времени. Конечно, было и хорошее в совхозах, но всё-таки были большие недостатки: многие оленеводы и коренные жители стали иждивенцами, многие получали не по заслугам. Потому что государство слишком много взяло на себя. А теперь если мы сделаем вас частниками, то вы сможете делать с оленями всё что угодно. Пора уже встать на ноги и обеспечивать себя самим! Пора уже учить своих детей их родному занятию!» Потом выступала Нёлтык. Она была очень обижена на выступление начальника и сказала: «Почему вы нас назвали иждивенцами? Вы когда-нибудь пробовали пасти оленей? Побегали бы вы по сопкам в пургу за оленями! Вот тогда бы поняли, какие мы иждивенцы! Вы говорите - надо учить своих детей пасти оленей? Как их теперь этому научить, если вы их сами испортили своими интернатами? Вы нас довели до того, что теперь мы должны снова научиться охотиться с луками и с копьями, ведь у нас нет ни ружей, ни патронов, ни палаток. Одежда вся истёрлась, есть нечего. А охотиться на кого? Ведь ваши браконьеры и старатели всё повыбили. Получается, что забрали у нас всё, что можно было забрать, а теперь предоставляете нам свободу.

Это вы – иждивенцы! Вот если бы вы знали, как трудно пасти оленей, тогда бы вы поняли, какие мы иждивенцы!» Нёлтык заплакала и села.

После этого выступил Мулкан. «Сорок лет назад вы пришли к нам и заставили нас войти в совхозы. Под страхом винтовок и тюрем мы вошли в совхозы и отдали государству оленей. Мы все, начиная с малых лет, работали. У нас в совхозе около двухсот оленеводов, которые всё время были в тундре, а вы построили большой посёлок, в котором живут приезжие люди. Только для того, чтобы показать, как вы о нас заботитесь. Вы всё это время получали хорошую зарплату, получали себе квартиры на материке и обеспечили пенсии. А теперь, когда видите, что всё развалилось, вы хотите ещё поделить оленей на паи? Зачем ? Чтобы мы у вас их потом выкупали? Вы говорите, что олени наши? Но где их тогда пасти, если вы везде понаставили свои рудники и приватизировали? Если вы хотите всё исправить, то поделите оленей только между пастухами и отдайте нам земли – и мы сами разберёмся, как нам устроить свою жизнь. И не надо нам вашей Чукотской республики. Всё равно это обман - ею управляют чужие люди. Я знаю, что мы на самом деле вам не нужны – вам нужны только наши земли и тёплые места начальников, от нашего имени управляющих Чукоткой, а мы вам нужны только, чтоб по телевизору показывать нас наряженными и анекдоты про нас рассказывать».

Всё это мне очень не понравилось, и я ушла с собрания домой. Кто прав и что будет дальше, я не знаю, но чувствую, что будет беда.

Именно тогда я вспомнила предсказание Ивана, который говорил, что если закрыть совхоз и отдать оленей частникам, как было раньше, то молодые всё погубят, всё пропадёт, и мы останемся ни с чем. Уеду я, наверное, жить в Билибино к моей дочке Миле.

1998 год. В этом году я ездила из Билибино в Омолон проведать родственников да посмотреть на моих оленей. Когда я приехала с Сашкой, я удивилась. Некогда стоявшие красивые деревянные дома покорёжились и постарели, а возле них были замёрзшие коричневые куски льда – из воды, которая вытекла из лопнувших труб. Многие дома разобраны на дрова. На улицах было пустынно, словно все умерли уже десяток лет назад. Все пастухи из нашего, да, пожалуй, и из каждого, совхоза уже давно спились. А молодёжь только драки устраивает или ходит на свои дискотеки. В стаде работать не хотят. И старые и молодые вешаются!

Я вспомнила предсказания женщины в яранге, которая говорила, что все станем бедными, голодными, без оленей и без детей.

И я поняла, что мне ещё повезло. Я сыта. У меня много детей и каждый при деле. Рая на «материке» работает, Мила работает дежурной в профилактории для оленеводов, который Лариска создала; Сашка, муж Милы, художник, его все ценят, Лариска работает врачом и учится в академии, Света работает воспитателем, Володя и Катя работают на перевалбазе Кайэттэннэ, Валя работает в ЖКХ, а Витя – рабочий в Омолоне.

Когда мы зашли к моим родственникам, я увидела, что у них нет даже света, потому что отключили электричество. На вопрос, где же мои олени, они с усмешкой сказали, что оленей уже давно почти ни у кого нет: их либо растеряли, либо пропили. Это вызвало у меня чувство горечи. На следующее утро я попросила Сашку съездить туда, где была наша бригада, и проверить – вдруг всё-таки олени остались.

Он уехал на «Буране» и вернулся только вечером следующего дня. «Пропили всё твои оленеводы. Нет теперь ничего.

Так что бери теперь свои шкуры оленьи и шей одежду не для людей, а для кукол, которых я сделал, на память о светлых временах».

Цитата. На Чукотке смертность народов Севера от самоубийств за период с 1993 по 1997 годы в среднем равнялась 83,3 (а в 1995 г. - 144,5) на 100 тыс. населения (по России этот показатель в среднем равен 30 на 100 тыс.).

Цитата. Согласно официальным данным, на начало 1998 г. во всех категориях хозяйств северных регионов России поголовье оленей составило 1415 тыс. голов, что почти на 40% меньше поголовья 1992 г. и ниже предвоенного уровня. На треть уменьшилась добыча рыбы, пушнины, морского зверя, почти прекращён сбор дикоросов.

Цитата. В Билибинском районе за годы «новой» жизни производство мяса оленя снизилось почти в 10 раз: с 2000 тонн – до 204 тонн в прошлом году. Создаётся впечатление, что отрасль может окончательно рухнуть в бездну. Получается парадокс: о том, что происходит в стране, мы узнаём ежечасно, а о том, что делается в районе – с большим опозданием. Рации молчат. Отсутствует транспорт.

Мой комментарий. Все эти цитаты можно прокомментировать одной пословицей: «Оленей потерял – ничего не потерял, здоровье потерял – половину потерял, веру потерял – всё потерял».

19 декабря 1999 года. Сегодня выборы. Мила сказала, чтобы я шла голосовать. «Интересно, а я могу голосовать за Лариску?»– спросила я. Мила ответила, что Лариса не смогла записаться в кандидаты, и я не могу за нее голосовать.

«Тогда за кого голосовать? А я знаю! Я проголосую за нашего чукчу – Етылина», – сказала я. Мила мне сразу возразила: «Он всё равно не пройдёт, и твой голос не поможет ему ничем».

«Тогда зачем идти на выборы? И я боюсь: вдруг меня начнут спрашивать, зачем я пришла, за кого буду голосовать, а я не знаю, и меня начнут ругать». «Не бойся, – сказала Мила – ты там никому не нужна, голосуй за кого угодно, а победит Абрамович из Москвы. Он друг начальника Чукотки и обещает много хорошего. О нём много говорят и он обязательно победит». После таких слов мне совсем расхотелось идти на выборы. Если мой голос ничего не решит, то зачем вообще идти на выборы? Выходит, я ничего не значу и ничего не решаю? Смотрю каждый день в окно и вижу атомку. Говорят, что её скоро закроют. И после этого весь город опустеет…

Цитата. Крупнейшей электростанцией Чукотки является Билибинская АЭС (50 Мвт) - самая экономичная, но и самая капиталоёмкая. БАЭС по нормативам подлежит реконструкции, с одновременным повышением ядерной безопасности. Трудности БАЭС усугубляются ростом экологических требований и факторами удорожания. Самое же главное - неясны перспективы всего Билибинского района.

Мой комментарий. Раньше, когда строили АЭС, все говорили об этом как о счастье. И, действительно, её построили, создали целый город. А теперь АЭС на грани закрытия. По-моему, мало думают о будущем Чукотки и ее коренных жителей.

Наверное, мне лучше быть в тундре. Там вся моя жизнь, там всё знакомо. Вот речка, в ней можно поймать рыбу и набрать в чайник воды.

Вот сухие ветки, можно развести костер – всё просто, радостно. Ни от кого не зависишь. Не думаешь: дадут пенсию или не дадут, привезут сегодня продукты или не привезут. Не надо ходить с протянутой рукой и ждать чьей-то милости.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Вот такую жизнь и прожила моя бабушка Мария. Может быть, кому-нибудь покажется, что жизнь моей бабушки не отражает главных событий страны, таких, как война, приход к власти Брежнева и т.п., которые описаны в каждом учебнике истории России. Может, даже её воспоминания не совпадают с официальным описанием событий. Это понятно: она была «маленьким» человеком далёкой тундры и не всегда знала даже о событиях в своём колхозе, совхозе, не то, что о событиях большой политики.

«Отрывки из дневника» отражают скорее историю повседневности, которая, наверное, не имела никакого значения для государства. Но для бабушки и многих других людей эти повседневные события имели важное значение, именно они формировали её жизнь.

И эту сторону истории, как мне кажется, тоже нужно знать. Тем, кто читал «Отрывки из дневника», может показаться, что некоторые свои мысли я приписал бабушке. Но на самом деле это не так: это её мысли, и я старался только их передать

Моя бабушка, как многие чукчи-оленеводы старшего поколения, большая оптимистка. Я сам не раз допытывался у неё – считает ли она себя счастливой? И она всегда убеждённо и горячо отвечала, что она не просто счастливая, а очень счастливая. И поясняла: «Потому что у меня была напряжённая и тяжёлая жизнь, но вместе с радостями и я хотела бы, чтобы мои внуки смогли прожить так же свою жизнь: трудно и счастливо».

В конце прошлого века Джон Мьюр, путешествуя по Чукотке, записал в своём дневнике: «…чукчи кажутся добродушными, живыми, говорливыми, смелыми и тактичными людьми, любящими шутку и, насколько я видел, справедливыми в общении и сделках с любыми народами - дикими или цивилизованными.

Сами они, однако, совсем не дикари, а уравновешенные и прилежные работники, внимательно относящиеся к своему будущему,

умеющие его предсказывать и делать своим трудом и благодаря этому… способные выживать в любых условиях, даже когда болезни или другие бедствия настигают их стада либо в исключительно голодные и суровые времена».

Более того, этот один из самых малых народов Севера, который Великая Держава России не смогла подчинить военной силой и получать с него ясак. Вот к какому сильному народу принадлежит моя бабушка. Этим и объясняется оптимизм бабушки, ведь она принадлежит к старому поколению чукчей, сильному, крепкому, работящему и жизнелюбивому.