Автор: Елена Грудинина, на момент написания работы ученица 9 класса гимназии №1 г. Мончегорск, Мурманская область. Научный руководитель Елена Антоновна Зубкова. 3-я премия I Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал
Моя крестная, Екатерина Федоровна Богданова, была в немецких концлагерях. Ей чудом удалось выжить. Вернулась на родину, но вместо теплого приема и поддержки, в которой она тогда больше всего нуждалась, ее ожидали презрение и ненависть соотечественников. Почему ее считали изменницей и предательницей? Ведь крестная никого не предавала, всегда любила родину, была ей верна. Я решила найти ответ на этот вопрос – и именно это стало началом моей работы.
27 апреля 1925 г. на небольшой станции Мга, с численностью населения около 10 тысяч человек, родилась девочка Катя. Родители ее работали в Ленинграде. Здоровье ребенка не позволило жить в Ленинграде: Катя жила на станции со своей бабушкой, Елизаветой Васильевной. Училась она с братом в железнодорожной школе.
Мирная жизнь длилась недолго. Екатерина Федоровна навсегда запомнила утро 22 июня 1941 г. Как вспоминает крестная, был чудесный солнечный день. Дети бегали на речку Мга, которая расположена в полутора километрах от их дома. Когда они пришли домой, то увидели расстроенную бабушку. Сначала ничего не поняли. Потом Елизавета Васильевна сказала им, что началась война.
Катиного брата призвали в армию в декабре 1940 г.. Ему тогда уже исполнилось 18 лет. Он вернулся домой лишь в 1946 г., пройдя всю войну.
Всего лишь за 25 дней немецкая армия дошла до Ленинградской области. Уже 18 августа 1941 г. бомбили станцию Мга. В одной из бомбежек погибла бабушка. Оставшимся в живых жителям пришлось уходить в лес. В конце августа 1941 г. Катя с родителями, сводной сестрой Аней и племянницей Людой, которой было восемь месяцев, ушли в лес. С собой забрали и корову. Вот так, прихватив с собой кое-какие продукты и копая на полях картошку, они перебивались в лесу. Всего их было 22 человека, включая 11 детей. Спали на земле. В лесу прожили почти полмесяца. Но и эта относительно спокойная жизнь закончилась 8 сентября 1941 г., когда к ним подошли красноармейцы. Красноармейцы велели немедленно покинуть лес, так как здесь вскоре должны были начаться бои. Беженцы не знали, куда идти. И всей семьей решили вернуться на станцию... Родной дом уже заняли немцы. В этот день, 8 сентября, замкнулось кольцо блокады. Захватив Шлиссельбург, враг окружил Ленинград с суши. Началась 900-дневная блокада Ленинграда.
Странные отношения сложились на станции. Немцы, занявшие дом, не относились к ним, как жесткий и беспощадный враг. Как вспоминает Екатерина Федоровна, немцы велели им подоить корову, но не отобрали ее у семьи. Вечером всех накормили супом...
Дом был разрушен, целой осталась только кухня, в которой им пришлось жить, залатав дыры в стенах. Вместо дверей висели тряпки. Жить в таком доме было трудно, да к тому же еще и холодно.
Так или иначе, жить было очень тяжело. Немецкие подачки не могли накормить всех. Питались очень плохо. Первое время помогала корова. Но вскоре корову стало нечем кормить. И семья «продала» ее переводчице, которая «купила» корову за две буханки хлеба и десять немецких марок. На эти деньги Людмила Васильевна, мама Кати, купила у немцев концентратов. Во время бомбежек на станции разбили продуктовый склад. Там люди собирали, вместе с мусором и грязью, рис и кое-какую крупу. Конечно, было больше грязи, чем крупы, но все-таки как-то жили... Так прошло пять месяцев. Подошел 1942 год. 4 февраля к ним пришли немцы и приказали, чтобы все собирались и через два часа пришли на вокзал. Взяв с собой в дорогу отваренного, грязного риса, семья отправилась на вокзал. Людей посадили в пассажирский немецкий поезд.
В памяти Екатерины Федоровны осталась эта страшная дорога. Всех пугала неизвестность. В купе, где должно находиться 4 человека, ехали 12. К концу пути, который длился целых две недели, ноги у всех опухли. Спали по очереди.
Так прибыли в польский город Конитц... По приезде людей поместили в лагере, перед этим провели через очистительные камеры, дали другую одежду, хоть и грязную, но продезинфицированную. Людей разместили по баракам... Сначала пленники работали на железной дороге, потом на полях. Трудились до упаду. Многие умирали. Кормили раз в день баландой. У Кати заболела нога, чуть не ампутировали, но обошлось. Потом крестную увезли от семьи, из этого лагеря. Ее с девочками из других бараков отправили из Польши в Германию. Попали в лагерь с сумасшедшими. Было очень страшно среди безумных людей. Потом работали у помещика. Не раз девочки мечтали о побеге, но как его осуществить, не знали. Однажды в конце апреля, работая в поле, девочки решили бежать. А куда? Они не думали об этом, просто хотелось избавиться от непосильного труда и невыносимой жизни. Их поймали.
Наказанием за частые побеги послужило отправление в Бухенвальд – страшный фашистский концентрационный лагерь близ города Веймара.
О Бухенвальде крестной вспоминать трудно: «Казалось, жизнь покинула это место и завтра никогда не наступит». Узники жили одним днем, для них не было будущего и надеяться было не на что. Катя попала в камеру с четырьмя женщинами. Кормили всех баландой раз в день. Каменный пол и нары. Ведро с крышкой вместо туалета. Их охраняла надсмотрщица Марта со стеком в руках. Немцы даже из этих изможденных людей извлекали пользу. Брали кровь. У Кати – только один раз. Видимо, брать было нечего: кожа да кости. В этот день проходила пожарная проверка лагеря. Катя лежала чуть живая. Как вспоминает крестная, к ним в камеру пришли два человека. Один из них что-то спросил у Марты, показывая на Катю пальцем, затем они ушли. Через некоторое время за крестной пришла Марта и велела ей собираться. Так Екатерину Ивановну увезли в город Кассель. Оказывается, в лагерь приезжал генерал Штоффер, подыскивал няню для своих четырех детей. Его жена в это время ждала пятого ребенка. И почему-то он выбрал Катю, привез в свою семью, и стала она у них работать служанкой.
Почему генерал Штоффер выбрал именно Катю? Случайность? Может быть, сострадание? В любом случае, в судьбе крестной огромную роль сыграл этот случай, благодаря которому ей удалось выжить…
Катя сдружилась с детьми генерала, нашла с ними общий язык. Особенно хорошо к моей крестной относилась мать детей, жена генерала. Она учила ее немецкому языку и как готовить еду для семьи. Вскоре в семье родилась девочка. Она относилась к Кате как к матери, очень ее любила... Катя гуляла с детьми у дома, когда не было бомбежки. В 1943 г., 23 октября начались бомбардировки города Касселя. Бомбили англичане. На город сбросили около 200 бомб. Из 54 тысяч человек населения убито было 48 тысяч. Город полностью разрушили. Уцелела ратуша, вокзал и две кирхи. Катя и ее хозяева остались живы. Горело все: асфальт, камни. Катя сильно пострадала во время этого пожара, тело покрылось ожогами, глаза опалило. Хозяева утром определили ее в палаточный лазарет, велели молчать, чтобы никто не догадался о том, что она русская. Через пять дней Екатерина Федоровна уже могла видеть – это было 1 ноября 1943 г. К этому времени она потеряла своих хозяев, так как лазарет переехал в другое место, в связи с обвалом соседнего дома. Штофферы Катю не нашли. Страшно было остаться одной в этом мертвом городе. Что делать и куда идти, она не знала. Пугала неизвестность. Ей хотелось узнать, что сталось с ее родными, живы ли они? В Германии было много русских, и у Кати появилась возможность как-то связываться и узнавать, где и в каких лагерях находились русские. Кое-как Катя добралась до лагеря, располагавшегося в 20 км от места, где раньше находились родные. Там крестная никого не нашла. Узников этого лагеря угнали на север Германии. Вся в лохмотьях и в ожогах, крестная искала семью по всей Германии. Произносила Катя только два-три слова по-немецки: «Ich bin aus Kassel» («Я из Касселя»). Так крестная доехала до Берлина, ее пропускали везде, поскольку вид ее говорил сам за себя. Оттуда Екатерина Федоровна отправилась в город Шнайдемюль, потом в другие города.
Долгие поиски увенчались успехом: 7 ноября 1944 г. в польском лагере она нашла свою семью. Катя очень радовалась вновь обретенной семье. Но вскоре поняла, что надо что-то предпринять.
Как вспоминает Екатерина Федоровна, они все вместе с еще одной девочкой ночью бежали из лагеря через ров, под проволокой. Там был лаз. Видимо, этот лаз существовал уже долгое время и его использовали для побега неоднократно. А так как, по словам крестной, немцы притихли (боясь, что придут русские и отомстят, немцы стали искать способы наладить отношения с военнопленными, в частности, просили от них записки о том, что немцы к ним относились хорошо), – им было не так страшно бежать. Они знали: если их поймают, то серьезного, жестокого наказания они уже не получат. Кое-как семья добралась до бывшего лагеря в Нан-Мюндене. Унижения, чужая речь, голод, на руках у Кати больные родители: мама – Людмила Васильевна (50 лет), чуть живая, папа – Федор Михайлович (66 лет), полуслепой. Племяннице к тому времени исполнилось 4 года.
К тому моменту, как их освободили американцы, Катина семья и она сама были уже в городе Штаргард. По словам крестной, американцы к ним в лагере относились хорошо. Катя стала просить коменданта, чтобы их переправили к своим. В этом лагере были люди двадцати национальностей, из них русских – 22 человека. 15 мая им дали крытые машины и они отправились к своим. Ехали почти сутки, с остановками и проверками. Старшей назначили Катю. Крестная не помнит точного названия станции, куда их привезли, и передали коменданту. На перроне они находились три дня. Потом им выделили открытый пульмановский вагон, куда и «погрузили» людей. Вагон прицепили к товарному поезду. Еды никакой. То, что дали в дорогу американцы, было давно съедено.
Катя попросила хлеба у советских танкистов (их эшелон стоял рядом с перроном, где находились Катя с семьей и другие русские) – ей дали две буханки хлеба и банку американской тушенки. А ночью пришли за «расплатой», но Катю спрятали, как больную, закутав тряпьем.
Вскоре, в ту же ночь, танкисты уехали. Крестная говорит, что этого она никогда не забудет: вот как их встречали свои… Мне трудно понять, почему танкисты так отнеслись к Екатерине Федоровне. Вероятно, они считали ее предательницей, считали, что она выжила у немцев ценой своей тела.
В течение полутора месяцев ехали домой. Были и обстрелы, и налеты – в Польше, где образовалось много банд. Так добрались до Бреста. Ничего, кроме слов «предатели» и «изменники» Катина семья, как и она, вместе с другими русскими, освобожденными из лагеря, не слышали. Крестная рассказала, как встретили их в Бресте соотечественники: выходит она из вагона с пятилетней племянницей на руках и слышит первое «приветствие» по-русски: «Что, сука, нагуляла?» Она не могла понять – за что такие унижения. Ладно, от немцев: они были врагами, – но здесь свои, соотечественники. Просто в то время считалось, если человек вернулся из Германии, значит – изменник. Умереть должен был, но почему-то не умер. И так продолжалось долгие годы, которые для крестной оказались впоследствии самыми тяжелыми – смерть родителей, на руках племянница, постоянный голод, унижения…
Вернулись они на родину. В Ленинград их не пустили. Жилье там потеряли. Многие тогда скрывали, что вернулись из Германии: боялись.
Екатерина Федоровна ничего не скрывала. Вначале крестная жила в поселке Красная Звезда (Ленинградская область). Работала на кирпичном заводе, вначале подсобным рабочим, затем в конторе. Помогло ей то, что она сохранила свой комсомольский билет, который был зашит в кусочке ватного одеяла, служившего ей подушкой во время странствий. Во время проверок его никто не обнаружил. Как вспоминает крестная, когда она показала свой билет в РК ВЛКСМ, к ней сразу изменилось отношение в лучшую сторону. Но билет отобрали и в членстве отказали. Да, он не снял с нее обвинений. Крестная пережила и это. Она вообще – энергичный и сильный человек с задатками лидера.
Семья приехала на родину 30 июня 1945 г., а в августе или сентябре ее вызвали в органы. Там учинили допрос. Спрашивали, где была, как попала домой, почему сохранила билет и многое другое. Как вспоминает Екатерина Федоровна, их допрашивали еще в Бресте, а, видимо, оттуда документы переслали в Ленинград и теперь проводилась проверка. Взяли отпечатки пальцев обеих рук, которые теперь хранятся в Большом Доме на Литейном проспекте в городе Санкт-Петербурге…
В 1952 г. Катя заочно поступила в Московский педагогический институт на отделение иностранных языков.
С 1953 г. начала работать по совместительству учителем немецкого языка в вечерней школе поселка Красная Звезда. В школе крестная проработала до 1964 г. Ей надо было воспитывать детей. Ведь Екатерина Федоровна вышла замуж только в 1958 г. Родила сыновей-двойняшек: Алексея и Николая. Сейчас у нее две внучки…
Более двадцати лет крестная заведовала клубом (теперь это Дом культуры). Поселок Красная Звезда небольшой. Почти все его жители знают, любят и уважают Екатерину Федоровну. За эти двадцать лет она сделала много полезного для поселка и его жителей. Организация всех концертов к праздничным датам ложилась на ее плечи. Сейчас она вышла на пенсию. Из клуба ее уволили в 1998 г., хотя жители были не согласны с этим и очень сожалеют. Неугомонная Екатерина Федоровна сейчас занимается проблемами бывших детей-узников фашизма.
Шли годы. Менялись и отношения с Германией. Екатерина Федоровна написала письмо на адрес ратуши в город Кассель, где запрашивала, жив ли кто из семьи Штофферов.
Ей прислали ответ с адресами четырех сыновей. Родители их умерли. Спустя некоторое время пришло «ругательное» письмо от Юнгера Штоффера. Он ее вспомнил. В то далекое время ему было восемь с половиной лет (Юнгер – самый старший из братьев). В письме он упрекал Екатерину Федоровну за то, что не искала их семью раньше. Но писать раньше она им не могла. Это стало возможным только после падения «берлинской стены», то есть после 1989 г. Из писем она узнала о судьбе немецкой семьи. Юнгер (ему 60 лет) живет в Касселе, у него дочь и маленький шестилетний внук. Он написал крестной, что очень хочет с ней встретиться (они не виделись более 50 лет). Оформив паспорт и получив визу, крестная в ноябре 1994 г. поехала в Германию. Деньги на дорогу ей прислал Юнгер через своих знакомых. Как рассказала крестная, первые слова, которые Юнгер произнес при встрече, были: «Где же ты была все это время?»
Семья встретила ее очень тепло. Юнгер возил Екатерину Федоровну в гости ко второму брату, который тоже ее вспомнил несмотря на то, что во время тех событий ему было лишь семь лет. Летом 1996 г. в гости к крестной приезжала сестра этих четырех братьев, Лиза.
Она родилась в 1948 г. А девочка, с которой нянчилась Катя, умерла. В августе 1997 г. с помощью их и знакомых Екатерина Федоровна с двумя внучками снова побывала в Германии, но уже во Франкфурте, в гостях у Лизы. Посетили в городе Касселе место, где во время войны стоял дом Штофферов. Крестная искала его, и ей удалось найти. Место она узнала по дворику и по каменному леднику. Кирха, которая стояла около их дома, цела. Еще им удалось побывать на месте, где раньше находился лагерь Нан-Мюнден. От тех лет остался только камень… Сейчас Екатерина Федоровна переписывается со Штофферами, они звонят друг другу, каждый раз приглашают ее к себе в гости. Их связывает взаимопонимание, доброта и, наконец, общая память о страшном прошлом.
Екатерина Федоровна рассказала, что от Германии она получает компенсацию. Впервые получила 160 марок в 1994 г. и ту же сумму в 1999 г. Судьба моей крестной была трагичной, жизнь ей выпала нелегкая. Но надежда давала крестной силы жить. И теперь, когда все худшее позади, крестная нашла немецкую семью, которую потеряла пятьдесят лет назад. Не есть ли это награда за ее страдания и мучения?
Печатается с сокращениями
