07.07.2016 | Нешкольная история

Если бы моя бабушка вела дневник. Часть 1

Не просто счастливая, а очень счастливая

АВТОР: Филипп Абрютин, Чукотский АО, Билибино–Москва, 10-й класс. Первая премия I Всероссийского конкурса исторических исследовательских работ «Человек в истории. Россия – ХХ век», Международный Мемориал

Большую часть своей жизни я провел на Чукотке. Мама и папа работали медиками в передвижном медицинском отряде, оказывали необходимую помощь коренным жителям и с трёхмесячного возраста возили нас, меня и брата, с собой. Потом мама поступила в аспирантуру и мы все временно поселились в Москве.

Мне очень повезло, что я родился, когда все мои бабушки и дедушки были живы. О ком же написать? Пожалуй, о моей бабушке по маминой линии. Совсем не потому, что она – экзотический персонаж, а из-за того, что в её жизни уместились и смешались разные эпохи, хотя она и самая молодая из бабушек. Она родилась на Чукотке в семье потомственных оленеводов, так что уже изначально была пастухом-оленеводом. Я решил, что лучшей формой будут «отрывки из дневника», написанного бабушкой. Но поскольку она не умела и не умеет писать и даже не знает о том, что такое дневник, то я решил взять на себя смелость написать дневник за неё, взяв за основу её устные воспоминания, которые я запомнил, или записал.

1945 год. Начинаю вести дневник по совету нашего разъездного русского учителя Лободы. Лобода вместе с женой ездят по тундре и учат нас грамоте. Они очень добрые. Они живут, как мы: ездят на оленях, спят в кукулях, едят строганину и кислую кровь. Они даже выучили чукотский язык. Они уважают нас и говорят, что чукотским детям надо учиться грамоте…

Для начала, как сказал мой учитель, мне надо написать о себе. Меня зовут Вынтэнэ (по чукотскому - рассвет), но мама меня называет ласково – Коо.

Не знаю, в каком году я родилась, так как у нас этого не запоминают, а запоминают то особенное, чем год рождения отличается от всех остальных. Например, моя сестра Тынэрультэнэ родилась в год, когда было очень много комаров, а я – в год, когда было наводнение.

Я знаю, что мы живём посредине Чукотки. Далеко от моря. Рядом текут реки: Олойчан, Уляган, Олой. Они впадают в большую реку Омолон. Недалеко от нас кочуют другие чукчи, а ещё ламуты, коряки. Мой родственник Кергитагин говорит, что мы из племени чукчей-лучников, а есть ещё племя копиистов, что мы – оленные чукчи, а есть ещё береговые, но я в этом не разбираюсь.

Цитата. «Авторы первых известий о чукчах делят их на оленных, «сидячих» и «пеших». Нетрудно понять, что «чукчи оленные»– это те, кто имел оленей, вёл кочевой образ жизни. «Сидячими» называли группу оседлых чукчей, которые жили на побережье моря, охотились на диких оленей и на морских млекопитающих».

Я знаю, что мой папа – Коравге. Знаю, что он был сильным оленеводом. Папа умер, когда я была маленькой. Маму зовут – Тэркитваль. У папы была и вторая жена – Келянэ. Так раньше женились, чтобы стада объединить, а то маленькие стада трудно пасти. Нужно было ещё много детей, для того, чтобы они пасли оленей. У меня было много братьев и сестёр. Некоторые умерли ещё в детстве.

Цитата. «Распространено было и многоженство, обычно у богатых оленеводов, морских охотников. Обычай многоженства долго сохранялся и в советское время. Сравнительно легко было преодолено многоженство, имевшее социальную основу, когда богатый стадовладелец брал жену как хозяйку на каждое стадо или из необходимости иметь детей».

Теперь я напишу о том, что я помню. Начну с детства.

Это случилось, когда я была очень маленькой. Я в то утро еще спала, лежа в пологе яранги. Меня разбудили крики на улице и шаги в нашей яранге. Сквозь сон я поняла, что к нам в стойбище приехал чужой – лечить моего старшего брата. Он говорил, что нам надо убить больную собаку, содрать с неё шкуру, и этой шкурой натереть больного брата, а потом уехать навсегда с проклятого места. Вскоре я услышала удары по ярару. Я открыла глаза и увидела возле костра старика в маске. Он бил мохнатой колотушкой по огромному ярару и прыгал вокруг брата, на котором была шерсть собаки. Сначала шаман сам бил в ярар, а потом встал посредине яранги, прижал к груди ярар с колотушкой и выкрикнул непонятные мне слова. Затем произошло невероятное: он опустил руки, а ярар сам собой держался на груди шамана, и колотушка сама била по ярару. Так продолжалось, пока шаман не окончил петь свою песню. Как только он кончил петь, всё упало на землю…

Через некоторое время мой брат выздоровел, а мы перекочевали и никогда назад не возвращались.

Цитата. По убеждению чукчей и по определению их шаманов, причиной всех внутренних заболеваний являлось проникновение в организм человека злокозненных существ, которые подстерегали людей повсюду. В повседневной жизни люди самостоятельно применяли всякие снадобья и приёмы предосторожности для защиты от духов. Но иногда случалось худшее, и злой дух, изловчившись, похищал душу человека. В таких случаях мог помочь только шаман, которому предстояло отыскать похитителя, вызволить душу и водворить её на место, т. е. в тело больного человека.

Цитата. Роль шамана подчас была столь велика, что его смерть в некоторых общинах приводила к эпидемии психических расстройств. Полное выздоровление происходило только после появления нового шамана (обычно из числа заболевших) - тогда мироздание вновь восстанавливалось.

В тот день мой старший брат только что выздоровел после тяжкой болезни и пошел в стадо – пасти оленей. Всё было как обычно, но очень скоро брат примчался на упряжке оленей. Брат рассказал, что видел чужие следы на снегу неподалеку от места, где паслись олени. Все сильно заволновались и насторожились. С того дня пастухи перегнали оленей подальше от этого злополучного места и стали ходить на дежурства по несколько человек. Вскоре пошли слухи и из других стойбищ. Что там видели необычные следы, вроде бы похожие на следы чудища. Все чукчи готовились к схватке с чудищами, как вдруг поползли новости о том, что это вовсе не чудища, а – таннет (с чукотского – бледные, русские). Все успокоились, а потом появился и сам русский.

Мама потом мне рассказывала, что он заявил, что его прислали большие начальники отобрать у нас оленей, чтобы отдать бедным в других местах.

Все взрослые говорили о том, что если заберут немного оленей и отдадут их бедным, это будет хорошо, тогда бедные не будут воровать оленей, а так нам приходилось принимать их к себе на работу, но толку от них не было…Но этот русский передумал и решил не забирать оленей, потому что понял, что чукчи только от оленей живут и без них умрут. Он уехал без оленей, и все успокоились.

Так я впервые узнала о русских. Сейчас сижу и пишу свой дневник и удивляюсь тому, что мы так боялись этих русских, ведь они такие же, как и мы, только больные на вид и бледные, и даже глаза у них светлые, как у дохлых оленей. Но, наверное, через год к нам в стойбище прибежал пастух из соседнего стойбища. Он сказал, что сюда едут другие русские, которые отбирают оленей и отдают их орочам, ламутам и беднякам. Он сказал ещё, что многие убегают со своими стадами за перевал, надеются, что их там не найдут.

После этого все в нашем стойбище начали спешно собираться кочевать за перевал. Нам очень не хотелось уезжать потому, что моя старшая сестра Тынерультынэ была беременной. Путь был нелегким, но самое ужасное случилось, когда мы начали подъём. Перевал был крутым, и сами олени не могли преодолеть его, поэтому нам всем пришлось толкать нарты.

Пришлось толкать и моей сестре. И от такого напряжения она родила мёртвого ребёнка прямо в керкер.

Все наспех поставили ярангу, даже не разгребая снег, и развели костер. В этом костре нагрели камень и поместили его в кукуль, чтобы согреть его и положить в него сестру – ведь было очень холодно: стояла середина зимы, а на перевале дул сильный ветер. Нам всем повезло: Тынерультынэ выжила, правда, стала инвалидом. А вот малыш умер. В тот вечер мы все остались ночевать на перевале. На следующее утро мы увидели, что по нашему следу едут упряжки орочей. Мы не успели собраться и откочевать, как нас уже достигли русские с орочами. Среди русских был Пыльвынтэ (от чукотского – железная нога). Так мы его назвали, потому что он был на костыле. Он был очень злой из-за того, что им пришлось догонять нас. Он рассказал нам, что того, доброго русского, после того, как он ушёл от нас, расстреляли, и сказал ещё, что если кто-нибудь будет сопротивляться, то их тоже расстреляют. Они забрали почти всех наших оленей и погнали их назад. После этого мы остались только с пряговыми, которые паслись в лесу, и их не заметили. Так мы стали бедняками, а мне пришлось идти батрачить у родственников.

Цитата. Часть чукотского населения была охвачена колымским кооперативным объединением «Север», так как в это время Колымский район включал в себя западную часть Чукотки: Чаун, Омолон, Анюй.

Цитата. Научные материалы свидетельствуют о непонимании инородцами сути классовой борьбы и коллективизации и о массе нарушений и перегибов при проведении коллективизации.Например, на Таймыре приняли решение о ликвидации кулачества и сплошной коллективизации уже к 1933 году.

Среди коряков на Камчатке в этот период были созданы коммуны, производилась принудительная скупка, фактически реквизиция оленей.

Насаждался перевод на оседлость без учёта специфики производства.

Мой комментарий. Если бы в то время направили личный труд чукчей-оленеводов на всеобщую пользу без коренных изменений духовной и материальной культуры и без насильственного навязывания другой культуры, то это было бы лучше не только для чукчей, но и для всей страны. Известно, что на Чукотке были восстания, но они были подавлены, а шаманов просто уничтожали.

А вот ещё. Мне было лет двенадцать. Я в стаде, ночь. Вечером вокруг стада ходил медведь, и я очень боялась. Я забралась вглубь стада, потому что там теплее и безопаснее. Утро наступило туманное. Я проснулась от утреннего холода. Одета я была очень плохо: у меня уже совсем протёрлись торбаза, а летний керкер порвался. Потом я иду по сопкам и отковыриваю палкой норки мышей и сусликов. Если повезёт, нахожу гнездо куропатки и тогда съедаю одно яйцо, а другие – оставляю. Если удаётся, поймаю мышь или суслика, обжариваю их на костре и ем. Лучше всего пасти вдоль речки - тогда можно поймать хариуса или конька. А так ем в основном коренья разные, ягоды, грызу шишки. Всё это я могу делать, когда стадо спокойно. К маме я не могла ходить, так как постоянно должна была находиться в стаде.

Приходится батрачить у наших родственников, у которых тоже забрали оленей. Правда, от людей из других стойбищ я слышала, что мы теперь вроде бы все вместе – хозяева оленей, потому что так приказали русские.

Теперь это называется, кажется, артель или колхоз. Вообще, я в этом не разбираюсь. Об этом говорят только взрослые мужики.

Цитата. «Сильные» оленеводы использовали в качестве рабочей силы бедных родственников (“прокормка иждивенца”, “воспитание родственника” и т.п.), что, по своей внешней форме было продолжением традиций, а по сути уже являлось скрытой формой эксплуатации.

Цитата. Активно шло кооперирование населения в Анадырском и Марковском районах (в основном было закончено к 1934 г.), тогда как в Восточно-Тундровском и Чаунском районах оно началось лишь с образованием Чукотского национального округа.

Кооперация положила начало социалистическому переустройству промыслового и оленеводческого хозяйства чукчей. С созданием временных и сезонных бригад и артелей обозначилось коренное изменение функций кооперации.

Мой комментарий. Это была первая болезненная ломка, о которой в научных работах пишут очень поверхностно. А сколько жизней было погублено в результате необдуманных решений и усердия исполнителей. В это время семейные оленеводческие коллективы стали превращаться в производственные бригады. В них включались люди другой национальности из других мест и даже освободившиеся заключенные. Бабушка говорила, что таких было много и что они сильно повлияли на местных жителей.

Продолжение следует