Музей-квартира Васнецова для таких, как я, которые не «группа», открыта только по субботам. Не больно-то и хотелось, хотя в мини-музеях что-то есть, включая самих смотрительниц, отводящих на тебе душу: «А вот скелетик Василь Ваныча в детстве».

В железнодорожных кассах очередь за билетами — как не постоять. В Лавре похоронены Чайковский, Мусоргский, Глинка, Римский-Корсаков, Даргомыжский — как не поклониться. Среди могил лениво бродят хвостатые вампиры, такие отъевшиеся, что даже мышам не страшны.

Интересно, что стало с «Клятвой Спартака» — дипломной работой дюжины выпускников Академии Художеств, которую я всегда разглядывал в ожидании третьего звонка. Лучше б что-нибудь другое я запомнил так хорошо, как это монументальное панно

Буквоед» в моем лице потерял не только покупателя, но и просто посетителя. Полный бойкот. Последняя покупка там — в отделе сувениров небольшой рулон туалетной бумаги с многократным изображением Обамы в виде примата. Купил, чтоб показать дома: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

Активист с мегафоном, призывавший всех на митинг по случаю реформы правописания, потребовал чтобы у внесистемного оппозиционера проверили документы. На основании... — скороговоркой следует перечень нарушаемых им в настоящую минуту положений закона — одиночный пикет не может проводится ближе пятидесяти метров и т.д и т.д.

«Все-таки» значит «несмотря ни на что», здесь несмотря на то, что под конец оккупации действительно ненавидела немцев — в этом она не врет. (Люба, которая знала Берберову, утверждает, что она врала во всем.) Есть книга о коллаборации, продолжает Аркадий, там всё про всех, только, кажется, не переведена.