Затевая или уже осуществляя те или иные крупные или мелкие пакости на так называемой международной арене, обычно говорят: «Пора дать понять, что с нами нельзя не считаться. Надо вернуть к себе былое уважение». В контексте этих разговоров совершенно очевидно, что под уважением понимается исключительно страх и больше ничего.

«Вы видели? Слышали?» — азартно спрашивали друг друга люди, только что просмотревшие очередную программу «Время». «Нет, а что случилось?» — «Он говорил без бумажки. Вот просто так говорил и никуда не заглядывал». — «Да ладно! Не может такого быть!» — «Правда, правда! Сам видел и слышал!» — «Ничего себе!» — изумлялись те, кто не видел и не слышал.

Можно было бы обратиться к мировой или отечественной литературной классике — это беспроигрышный прием. Например: «Курение означает тайную недоброжелательность». Или к классике философской: «Курение заслоняет звездное небо над головой и нарушает нравственный закон внутри вас». Еще бы я предложил печатать на сигаретных пачках предупреждения такого, например, рода: «Курение вызывает потаенную грусть».

Новости. Они повсюду. Имеются в виду не новости-новости, а «новости» как особый летучий жанр ущербной, но по-своему знаменательной словесности. Можно, конечно, постараться их не видеть и не слышать. Но они капают за шиворот, они, куда ни повернешься, оскорбительно дуют прямо в лицо, а в тишине и темноте они пугающе громко хрустят под ногами, как не убранные на ночь пластмассовые детские игрушки.

И мы купили торт! Тот самый, любимый, с роскошной ярко-зеленой маргариновой розой, цветущей посреди ухоженной бисквитной клумбы. Я знал уже, кому достанется эта пышная роза, я знал уже, кому выпадет счастье с трепетом и вожделением сорвать этот невинный цветок, и я не ошибся. Счастье ведь? Еще бы!

На вопрос «как дела» испокон веков существуют два универсальных ответа. Первый — к сожалению, не самый популярный, — это «жаловаться грех». Второй, куда более распространенный, звучит так: «Ой, не спрашивай!» После чего обычно следует целая череда самых разнообразных жалоб.