Прожившим много лет при советской власти трудно переучиваться. Но надо. Может быть, станет полегче, если иметь в виду, что сходные проблемы вставали перед людьми и в других странах в прежние, даже довольно далекие времена.

Я, проведший значительную часть своей неповторимой жизни в советских очередях, ненавижу эту самую очередь всеми фибрами своей травмированной души. Но, с другой стороны, где еще увидишь, услышишь, прочтешь такое, чего нет и не может быть больше нигде?

И он произнес что-то длинное и незапоминающееся. То ли что-то в свете чего-то, то ли критика идеалистических воззрений кого-то на что-то с таких-то и таких-то позиций. В общем, как тогда полагалось, так и было.

Отныне я не буду больше сидеть на суку и орать проходящим нимфеткам: «Эй, матрешки, как насчет долбежки!», сами придут и обо всем попросят. Я – продвинутый чувак, знаменитый специалист по ультрамодному бар-хоппингу. Спешите ко мне, прелестницы...

Кто он такой, известно не вполне. Однажды в парте одной из аудиторий пединститута, где я в то время работал, я обнаружил шпаргалку. Исписанная мелким бисером гармошка начиналась так: "Пушкин Александр Сергеевич. Великий русский поэт. Родился... "

Закончив надгробную речь, Вознесенский засунул руку в этот пластиковый пакет и вытащил оттуда - кто бы мог подумать? - горсть земли. Поэт объявил, что это - горсть родной земли на могилу писателя на чужбине. Довольно большая горсть: на полкило.