13.04.2020 | Записки американского доктора

Прокаженные

СПИД в то время был смертный приговор с мучениями, где смерть - это награда.

Доктор надел белые латексные перчатки, взял из ящика вакутайнер (пробирку с негативным давлением внутри для забора крови) и иглу бабочку в стерильной упаковке. Он открыл упаковку с характерным звуком и тонюсенькая иголочка появилась у него в руках. Чуть сутулый он был похож на гигантского комара. Пятилетний мальчик очень худой с серой кожей и кругами под глазами как у алкаша не отрываясь смотрел за манипуляциями доктора.

Доктор подошёл, затянул жгут на тощей детской руке, и прицелился в тонкую изогнутую вену.

В последнее мгновение ребенок дёрнул руку на себя пытаясь увернуться от комариного жала и я увидел будто в замедленной съемке, как игла прошла через подушечку пальца и проколов синюю вену выскочила назад из кожи. На коже мальчика в месте укола навернулась жирная, почти черная капля венозной крови. Вторая, маленькая капля была на кончике иглы.

Доктор Мухамед, пакистанец, резидент второго года распрямился, молча вытащил иглу назад через палец, выкинул ее в “sharp” контейнер. Он снял перчатки, потом халат. Повесил халат на крючок на стене и вышел из процедурной. Больше его никто не видел. Говорили, что он бросил резидентуру в тот же день и уехал назад в Пакистан.

У мальчика был СПИД. В то время про ретровирусную терапию никто не слышал, был только AZT - азидотимидин и молитва на ночь.

Мне потом много раз это снилось.

Я так и не знаю, заболел он или нет и что с ним стало. На самом деле риск заразиться в такой ситуации не высокий, примерно один из трехсот, в некоторых книжках пишут один из пятисот, а учитывая что теперь леченые больные принимающие лекарства от которых и вирус -то в крови не определяется, да и сразу дают профилактическое лечение после укола иглой, шанс заразиться вообще практически ноль.

Мое первое знакомство с ВИЧ началось в институте в раздевалке. Танька, красавица из параллельной группы проходя мимо в коридоре мне так обыденно говорит:” Поздравляю, ВОЗ признал СПИД новой инфекцией передающейся половым путем”. Я говорю:” Да?!, Прикольно, а что это? Я вообще не в курсе.” Но Танька только плечами пожала продолжая идти. Она была для нас вообще недосягаема, всегда в супер модных шмотках и настоящем макияже, теперь такая раскраска называется smoky eyes.

У нее были серьезные бойфренды и на такой нищий планктон как мы она внимания не обращала в принципе.

Потом появилось имя — Вадим Покровский, теперь он главный гуру по СПИДу в России.

Весь этот “СПИД” в Москве, в 1984 году напоминал дальние раскаты грома, когда небо над головой ещё чистое и яркое солнце, и вообще не понятно что это за гром,  но где-то далеко, далеко уже виден край черной, зловещей тучи.

Когда я уже уезжал в Америку, то поговаривали, что несколько иностранцев и какой-то знаменитый московский “гомик” чуть ли не сидят в инфекционной больнице в отдельных боксах, с отобранными паспортами. Теперь-то я думаю, что это была чушь, но тогда мне казалось это возможным. “Совок” -- одно слово.

В какой-то мере СПИД помог многим из нашей иммиграции стать врачами в Америке. Бушующая эпидемия СПИДа отпугнула на несколько лет желающих идти в медицину и в эту нишу попали мы, приехавшие из СССР.

СПИД в то время был смертный приговор с мучениями, где смерть - это награда.

Больница. где я проходил резидентуру кишела СПИДом. Ещё бы, Бруклин, Нью Йорк, черный район. Многие были с запущенным СПИДом. В больнице Каледония, одна из наших резидентских баз,  был целый этаж смертников. Туберкулёз, PCP пневмония, саркома Капоши, CMV ретинит, сепсис, истощенные с поносом, язвами и ослепшие, с деменцией и еле двигающиеся от PML - прогрессивная мультифокальная лейкоэнцефалопатия эти больные напоминали зомби из апокалипсиса.

Хуже всего было с детьми. В детском отделении всегда лежал один или два ребенка со СПИДом. У детей СПИД протекает по другому. Редкие инфекции у них начинаются позже, а иногда и не успевают начаться, так как попросту они умирают от обычных инфекций.  Если пневмония, то тяжёлая, если отит, так с лужицей гноя на подушке утром и глухотой. Они страдали как взрослые, вылакав все слезы и не понимая, за что им так досталось. Проводя дни и месяцы в больнице, они по детски радовались новым игрушкам, мультикам и конфетам.

Для детей типичным был вертикальный путь заражения от матери к плоду. Если мама не леченая во время беременности, то риск передачи ВИЧ плоду -15-45%, если мать лечить, то риск снижается до менее 2%, а некоторые пишут до 0.8%.

Ещё одна группа - гемофилики. Им требовалось переливать фактор Vlll (самый частый вариант гемофилия A, есть ещё гемофилия B и C) а его получали из большого количества донорской крови и всех заразили.

Сегодня фактор VIII получают синтетически.

В те годы “гемофилики” практически все перемерли.

Страх сжирает тебя изнутри. Это мерзкое чувство не дает тебе ни спать, ни есть, ни жить.

Я помню, как надевал две пары перчаток и боялся дышать в комнате с пациентом больным СПИДом.

Но человек потому и человек, что, во-первых, обучаем, а во вторых способен страх и предрассудки преодолевать. Именно поэтому у нас больше нет оспы, не вымирают города от чумы и холеры. Кто сейчас боится проказы?! А ведь недавно прокаженных выслали на остров Спиналонга в Греции, умирать в мучениях.

Сегодня это небо и земля по сравнению с девяностыми. Весь ужас описанный мной, в Америке и развитых странах давно в прошлом. Даже в Африке такого уже нет. От СПИДа давно не умирают. При современной терапии вирус даже не определяется в крови. Вирусная нагрузка - ноль! Люди живут обычной жизнью, работают, учатся, влюбляются и рожают здоровых детей без ВИЧ. Это сделали мы, люди. ВИЧ стала обычная, во многом предотвратимая болезнь если следовать правилам, почти как мыть руки при дизентерии. Вы же не боитесь человека с дизентерией.

Это был 1994 год. Однажды на дежурстве я увидел как молодая медсестра качает на руках ребенка со СПИДом, напевая ему колыбельную.

На ней не было ни противочумного костюма, ни перчаток. Она просто качала его прижимая к себе.

Мне вдруг стало болезненно стыдно за мой страх. Я, врач, знающий в десятки раз больше про ВИЧ чем обыватель, не имею права так себя вести. В этот момент я вдруг почувствовал что пружина сидевшая во мне так долго сама собой распрямилась. Мерзкий страх, похожий на боязнь летать на самолёте, вдруг пропал так же внезапно как и появился.

Я подошёл и сказал: Отдохни, дай я покачаю.

Mirer, MD