Текст этот предназначался первоначально для сайта культурного центра «Дом», но автору показалось, что он представит определенный интерес … для кого? Может быть, для всех, кто в принципе интересуется текстами о музыке – без самой музыки.
Фестиваль, изначально посвящённый памяти Николая Дмитриева, основателя «Дома» и (вместе с Сергеем Курёхиным) лейбла «Длинные Руки», в этом году проходит под знаком тройного юбилея. 70 лет исполнилось Вячеславу Гайворонскому, и двум Владимирам – Тарасову и Чекасину. «210 на троих», как сформулировали это организаторы Фестиваля – вдова Дмитриева Людмила и молодой (но уже не начинающий) продюсер Александр Пантюшков. Кроме того, что есть нечто безусловно жизнеутверждающее (чтобы не сказать по-афроамерикански – jubilee), основанное на ещё африканской по происхождению джазовой традиции: по дороге с кладбища похоронная процессия превращается в карнавальную. Так или иначе, но через увлечение джазом лежал путь Николая Дмитриева – между прочим, математика по образованию, преподавателя начертательной геометрии в ВУЗе – ко всей остальной музыке. И вот отнюдь не «странное сближение»: музыкально-философский трактат «У врат храма» юбиляра Гайворонского начинается с апологии чуть ли не пифагорейской «гармонии сфер», как математики: «…Служение музыке, как и его естественный долг перед прошлым и будущим, является основным качеством, подсознательно познающим и насыщающим число». Впрочем, как тут не вспомнить Арнольда Шёнберга, говорившего о себе и Игоре Стравинском: «Для нас обоих числа – это вещи».
Словами Шёнберга, наверное, можно было бы определить и музыку Гайворонского. Мы поражаемся разносторонности интересов маэстро (ещё и писатель, автор детских сказок), в какой-то момент отдавшего предпочтение медицине вместо того, чтобы получать консерваторский диплом и поехавшего по распределению в Кемерово. Этот город Гайворонский и представлял на исторических «Симпозиумах по современной музыке», проходивших в новосибирском Академгородке в конце 1970-х (в дуэте с покойным барабанщиком Борисом «Бобом» Подлипьяном). Вот ещё пересечение: во время выступления у Подлипьяна то ли развинтилась, то ли обломалась стойка под тарелкой (или хай-хэтом?). И зрители увидели, как тут же к барабанщику, не торопясь, своей характерной походкой, приближается его коллега Владимир Тарасов с тарелкой (хай-хэтом?) в руке. Это равносильно тому, как актер вышел бы на сцену в костюме и гриме, но не в своём акте или даже спектакле. Тарасов невозмутимо закрепляет его и так же спокойно уносит ненужное. Уникальное трио – Вячеслав Гайворонский и два Владимира – Тарасов и Чекасин (т.е. 2/3 трио ГТЧ) открывает «Длинные Руки-2017».
Чекасин и Гайворонский уже отмечали своё семидесятилетие. И вот «210 на троих». Напомню: больше, чем десятилетие в 1970-80-х гг. «Ленинградский дуэт» (Гайворонский-Владимир Волков) был единственным в нашей тогдашней стране творческим конкурентом «Ганелину-Тарасову-Чекасину» (ГТЧ).
А что музыка? Музыка у них, как и у Стравинского с Шёнбергом, такая, в которой числа – это вещи. Именно поэтому Гайворонский свободно чувствует себя во всей музыке мира. Кажется, на музыкальной карте мира, составленной юбиляром за 4 десятилетия, уже не осталось белых пятен, начиная с хита «Ленинградского дуэта» - «Русских песен» и заканчивая советской попсой (трио с Волковым и Андреем Кондаковым). А между ними – без преувеличения – вся музыка мира. Одно только перечисление опубликованных «проектов» в дискографии Гайворонского скажет всё. Строгие, вполне академические квартеты – и постмодернистский гротеск «вторжений» в Баха, Моцарта и вообще прошлое (и будущее, как уверяет сам маэстро) музыки. Ну вот, например, идея присочинить к Хоральной прелюдии И. С. Баха текст. Но на… китайском языке! Идея, родившаяся независимо от американского пианиста-композитора Юри Кейна, который подобным же образом обошёлся с музыкой Густава Малера. В том числе и не гротескно-ироничное, а вполне «серьёзное» вторжение «Ленинградского дуэта» в японский культурный ареал – «Нецкэ» (так и не вышедшая в записи программа).
Короче, Вячеслав Гайворонский – такая же уникальная в своём универсализме фигура в нашей музыке, какой был в ее истории Дмитрий Покровский. И всё потому, что через всю тотальную (от романтической до саркастической) иронию нашего юбиляра просматривается формула «числа – это вещи».
***
Япония – между прочим, последнее, почти романтическое, увлечение (чтобы не сказать больше) Николая Дмитриева и его лейбла «Длинные Руки». И Япония отвечала им взаимностью: через год после смерти основателя «Дома» именно в Японии прошёл «Dom Fes in Japan in the memory of Nikorai A. Dmitriev» (2005). Обратите внимание на это трогательное Nikorai – через “r”! Разве это не доказательство того, что «Никорая» в Стране восходящего солнца знали? Со слуха записывали его имя японскими азбуками (их – две). И в них ни звука, ни буквы “l” нет. На фестивале в токийском клубе «Бадди» были, что называется, все. И в их числе – вокалист Коичи Макигами, артист знаменитого лейбла Джона Зорна Tzadik. Макигами – в чём-то фигура, родственная Гайворонскому – постмодернистский абсурдист-экзистенциалист (исполнитель, фактически – соавтор - главной роли в опере японского ветерана авангарда Юдзи Такахаси «Кафка») – с одной стороны, и знаток этнических культур - от клезмеров до горлового пения – с другой. Регулярно бывает в Туве и на Алтае (т.е. местах, обозначенных Николаем Рерихом – между прочим, либреттистом «Весны священной» Игоря Стравинского – как Шамбала, но об этом – ниже) и, в свою очередь, привозит «горловиков» на свои фестивали. Не говоря уже об обеих столицах – Москве («Глубокая глотка») и Петербурге («АПозиция»). Во время фестиваля «Глубокая глотка» ровно 15 лет назад даже Макигами записал для «Длинных рук». диск с японским аккомпаниатором,с которым его свел арт-директор «Дома». Творческий метод Коичи Макигами – вокальный театр одного певца-актёра того же амплуа и в стиле постмодернистского «кэмпа», который представляют и Яап Блонк, и Майя С. Ратхе, Шелли Хирш и Наталия Пшеничникова со своей московской труппой «Ла Гол».
***
Евразия . "Течения музыки Африки и Азии странно скрестились в Америке... и преображённые современной цивилизацией, ринулись в нашу жизнь".
Это из эссе человека, который первым привёз джаз в нашу страну из Парижа (где прожил шесть лет), слова поэта. Оно опубликовано было в 1922 году в журнале «Вещь», который издавали в Берлине Илья Эренбург и Эль Лисицкий. В том же году дал два концерта «Первый в РСФСР эксцентрический оркестр джаз-банд Валентина Парнаха». А в 1920 и 1921 году выходят два труда, сформулировавшие принципы так называемого «Евразийства» – «Европа и человечество» Н.С. Трубецкого и сборник «Исход к Востоку». Парнах прожил в Париже шесть лет, заподозрить его в связях с противоположными по взглядам евразийцами было невозможно (да и документов на этот счёт вроде бы нет). Но не знать о них Парнах не мог – их влияние так или иначе затронуло самых главных музыкантов русской диаспоры, тоже придерживавшихся скорее западнических взглядов – и в первую очередь, Игоря Стравинского. Что такое, как не предвосхищение евразийства, весь балет «Весна священная» на либретто Николая Рериха? Не в том, конечно, смысле этого слова, какое вкладывали в него потом сами евразийцы (включая нашего с вами старшего современника Льва Гумилёва).
Вот и Парнах, может, и сам того не ведая, предвосхитил скрещение Африки и Азии здесь, т. е. в стране рериховской Шамбалы. «Длинные Руки-2017» – еще одно этому доказательство. Слева направо: Финляндия, Россия (+Балтия), Япония. Вы же знаете: Финляндия (и по языку) ведь тоже не столько Скандинавия/Европа, сколько – Евразия. Вот лишь один пример, который имеет прямое отношение к Нику Дмитриеву. Он был участником первого и уже легендарного «Всемирного фестиваля мировой музыки и джаза» в Абакане (1989, устроитель А.Н. Баташев, тогда тонко чувствовавший веяния времени, и даже определивший свою виртуальную автобиографию как «большой евразийский роман». Именно в Абакане мы почувствовали, что в европейском (чтобы не сказать – мировом) этническом джазе/роке финны – чуть ли не главные. Группа ветеранов прог-фолк-рока Piirpauke буквально ринулась к нам наводить мосты между Западом и Востоком. Именно благодаря Piirpauke (это, между прочим, карельское название острова посреди Ладожского озера) стало, наконец, ясно, что народные музыканты, скажем, из Техаса и Тувы, Дании и Монголии тогда могли найти общий язык, только если в реакции синтеза участвовал катализатор – джазовая импровизация. За это время world music, конечно, эволюционировала – и в сторону банальной попсы, и в направлении новой музыки. Лучшее доказательство тому – две финские программы Длинных рук-2017 в одном концерте. Как будто специально – в евразийскую тему: этническое воплощение одного и того же коллектива (в границах нового джаза, разумеется) – под названием Lekkujad – с певицей, прирождённой вокальной актрисой (как та же Наталия Пшеничникова) Кристииной Оланто. Опять евразийская связь: и у Кристиины, и у Йормы Тапио корни – из общих с Россией мест – Карелии. Заодно о преемственности: диск Lekkujad «Ищу работу» записывался с участием гитариста Пекки Нюланда (всё из того же Piirpauke). В последнюю минуту выяснилось, что и в финском концерте в «Доме» примет участие гитарист, по новоджазовым акциям «Дома» хорошо известный – Юлиус Хейккиля.
Вдохновитель обоих финских проектов Йорма Тапио у нас тоже хорошо известен. Ещё летом 1991 года я вёл прямую трансляцию концерта легендарной сборной команды финского нового джаза Sound & Fury. (И вспомнил о ней, когда Дмитриев и Алексей Борисов искали название для своего фестиваля авант-электроники и нойза; конечно, это название романа У. Фолкнера «Шум и ярость», в свою очередь позаимствованное писателем из шекспировского «Макбета»). Бессменным фронтменом Sound & Fury был саксофонист Йорма Тапио. И даже через десять лет после смерти основателя сборной, барабанщика Эдварда Весала (он умер в 1999 году), воссоздал коллектив. Но не менее известны собственные «камерные проекты» саксофониста, в частности, дуэт с ударником Янне Туоми. Надеюсь, они воспроизведут хоть что-то из своей программы Matka («Путешествие»), которой гордились бы классики нового джаза – и Джон Колтрейн (вспомните его предсмертные дуэты с барабанщиком Рашидом Али), и Юзеф Латиф, основатель лирического этно-фолк-авангарда. Определение «камерный», впрочем, выбрано с целью напомнить, что Янне Туоми ещё и блестящий исполнитель академической музыки на ударных. Да ещё не забудем про Юлиуса Хейккиля, тоже члена нового состава Sound & Fury.
В общем, 14-й Фестиваль новой музыки «Длинные Руки» – весьма компактный по сравнению со всеми прошедшими, и по количеству концертов, и по моножанровой направленности на новый джаз (за одним исключением – квартетного вечера с академической музыкой юбиляра Гайворонского), собирает всё таких же значительных «симфонических личностей» (определение вдохновителя евразийства Л.П. Карсавина). Но одной Евразией, учитывая афроамериканское происхождение джаза, отнюдь не ограничивается.
P.S. «Фактуру и конкретику» см
http://dom.com.ru/events/3880/
