Салман Рушди. Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей. М.: АСТ, CORPUS, 2017. Перевод с английского Л. Сумм
Однажды ночью великий исламский философ и врач Ибн Рушд, комментатор Аристотеля и основоположник секулярной философии, известный в Европе под именем Аверроэса (именно в его честь взял себе некогда фамилию отец Салмана Рушди), пробудился от смертного сна в своей заброшенной гробнице. Он проснулся от шепота Дуньи, его прижизненной возлюбленной и матери его бесчисленных детей. Дунья, могущественная принцесса джиннов из чудесного Перистана, скрытого от нашего мира огненной завесой, явилась к мертвому философу, чтобы сообщить ему тревожные вести: в тот же самый миг, на другом конце ойкумены, в иранском Хорасане проснулся в своей гробнице вечный оппонент и идейный противник Ибн Рушда — мистик аль-Газали. Его тоже пробудил джинн, только темный, стремящийся погубить все сущее.
И вот теперь мир стоит на пороге войны, а спасение человечества зависит от «дунья-зат», племени Дуньи — рассеянных по миру потомков джиннии (так называют джиннов женского пола) и Ибн Рушда, людей с ушами без мочек и с неукротимой тягой к приключениям. Только они смогут противостоять обрушившимся на мир «небывалостям», срок которым определен в два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей, или в общей сложности ровно в тысячу и одну ночь.
А возглавить эту борьбу придется двум представителям «расы дунийцев» — старому садовнику мистеру Джеронимо и молодой «мадам философ» по имени Александра, зараженной всемирным пессимизмом и отчаянно влюбленной в Шопенгауэра.
Борьба темных и светлых джиннов, крупнобюджетные катастрофы (чего стоит одно только явление вселенского зла в виде джинна Зумурруда верхом на летающей урне) и эффектная победа сил добра в финале — у любого другого автора этот сюжет превратился бы в основу для крепкого комикса (для разнообразия с элементами ориентальной экзотики). Однако для Салмана Рушди он становится всего лишь оболочкой — эдакой рамкой наподобие истории про умницу Шахерезаду и жестокого султана Шахрияра, внутри которой пульсируют, бьются, переливаются одна в другую десятки и сотни других историй. Нью-Йорк с его безграничным урбанистическим разнообразием оборачивается новым Багдадом, а сам роман Рушди оказывается литературным аналогом сумочки Гермионы Грейнджер, в которой, как мы помним, умещалась палатка, передвижная библиотека и много чего еще.
Обманчиво компактный (каких-то жалких 350 страниц), роман истинно магическим образом втягивает в себя читателя, чтобы через какое-то время выбросить его изрядно потрепанным, ошарашенным и совершенно счастливым на последней странице.
Однако (и не предупредить об этом читателя было бы нечестно) если лучшим романом Рушди для вас остаются монументальные «Дети полуночи», то «Два года, восемь месяцев и двадцать восемь ночей» имеют все шансы показаться вам избыточно легкомысленными и легковесными. В самом начале романа главный герой, садовник мистер Джеронимо, обнаруживает, что его ноги больше не касаются земли — сам не ведая как, он овладел искусством левитации, и теперь между землей и подметками его башмаков можно без труда просунуть лист бумаги. Нечто похожее происходит в последние годы и с самим Салманом Рушди: начиная примерно с романа «Гарун и море историй» его сцепка с реальностью — изначально-то не слишком плотная — становится все слабее, расстояние между подошвами и землей растет, а каждая следующая книга оказывается еще более притчево-сказочной, еще более оторванной от привычного нам мира, чем предыдущая. Впрочем, левитирует Рушди до того красиво, плавно и грациозно, что всерьез упрекнуть его в этом способен только человек, начисто лишенный чувства прекрасного.
Дэвид Митчелл. Голодный дом. М.: Иностранка, Азбука-Аттикус, 2017. Перевод с английского А. Питчер
Визуально сложный и манерный фильм «Облачный атлас», снятый по одноименному роману Дэвида Митчелла режиссерами Томом Тыквером и сиблингами Вачовски, разом перевел британского романиста в область интеллектуальной прозы и заставил относиться к его творчеству всерьез. Удивительным образом это не пошло писателю на пользу: обычный читатель стал поглядывать в его сторону с опаской (а ну как высоколобая заумь?), в то время как читатель взыскательный и капризный отнесся к Митчеллу с предсказуемой высокомерной прохладцей. Потрепыхавшись несколько лет на границе между высокой и развлекательной литературой и выпустив пару невразумительных толстенных романов, выстроенных по принципу «ни богу свечка, ни черту кочерга» (самый известный из них — «Простые смертные» — вышел по-русски год назад),
Митчелл все же совершил крутой разворот в сторону простой и увлекательной жанровости. Его новая (2015 года) книга «Голодный дом» — это сравнительно небольшой энергичный роман-аттракцион, рассчитанный на чтение быстрое, доверчивое и абсолютно бесхитростное.
В самой середине тесного, темного и холодного проулка Слейд находится неприметная и низенькая черная дверь. Однако если вам все же удастся ее разглядеть, распахнется она без труда, и вы попадете в прекрасный, немного запущенный сад, посреди которого вы увидите редкой красоты особняк. Хозяева особняка — женщина и мальчик (или просто женщина, или женщина и мужчина, или мальчик и девочка — для каждого гостя все будет по-своему) встретят вас приветливо, и вы получите от них ровно то, чего хотите больше всего на свете. Неудачливая музыкантша познакомится там с самим Иегуди Менухиным и сможет продемонстрировать ему свое искусство. Одинокий мальчик, которого травят в школе, подружится с таким же одиноким и не похожим на других ребенком. Разведенный полицейский получит в доме немного заботы и великолепный секс. Неуклюжая и неуверенная в себе студентка прикоснется к манящей тайне и переживет волнующее любовное приключение. Однако покинуть дом в проулке Слейд, просто выйти наружу и отправиться дальше по своим делам никому из них не удастся, а ровно через девять лет после их загадочного исчезновения в черную дверцу постучит новая ни о чем не подозревающая жертва…
«Голодный дом» состоит из нескольких отдельных новелл, развивающихся по одному и тому же типовому сценарию: очередной герой узнает о доме, приближается к нему, входит внутрь, потом ему кажется, что он счастливо вырвался на свободу (или что все произошедшее с ним было не более, чем сном), а потом его ждет неминуемая гибель.
Однако каждая следующая история немного приближает читателя к разгадке происходящего в проулке Слейд, поэтому к финалу мы уже вполне готовы вновь встретиться со старыми знакомыми, любимыми персонажами Дэвида Митчелла, рано или поздно всплывающими почти во всех его романах — трансцендентными существами двух видов, хорошими (хорологами) и плохими (анахоретами), на сей раз, правда, в довольно неожиданном обличии.
«Голодный дом» — это одновременно и классический хоррор (способный, как и обещает нам в своем восторженном отзыве на обложке книги Стивен Кинг, напугать вполне по-настоящему), и готическая история о привидениях, и немного детектив, и щемящая повесть о систематической неспособности человека отличить мечту от коварной ловушки, а еще о том, что очень часто никакого различия между ними, собственно говоря, и нет. Словом, хорошее, добротное и при всем том не одномерное жанровое чтение — не то чтобы совсем уж идеальная сказка на ночь, но нечто в этом роде.
Источник:
Meduza, 10 декабря 2016,
