С этой книгой все непросто. Прежде всего следует предупредить: читать ее надо не разглядывая обложку, не обращая никакого внимания на псевдоготические буквы названия, на распростерших свои крыла хищных птиц, художественно выполненную свастику и прочие зловещие символы. Просто книжка про одно, а обложка совсем про другое и отсылает к совершенно другому ряду: в небольших книжных магазинах подобные издания застенчиво теснятся на полке «эзотерика».
Телефильм «Дети Третьего рейха» (на его основе автор, молодая журналистка Татьяна Фрейденссон, и написала свою книгу), показанный летом на Первом канале, не стал прорывом в отечественной документалистике, однако книга, не связанная никакими условиями формата, представляет несомненный интерес. Хотя впечатления от нее двойственные.
С одной стороны, это хорошо написанный увлекательный текст. Как ни странно, беседы автора с родственниками нацистских преступников читаются как приключенческий роман с поиском пиратского клада: автор щедро делится перипетиями розыска своих героев, ее буквально распирает журналистский азарт (найти, уговорить на интервью, суметь разговорить до полной откровенности), и этот драйв передается читателю. К тому же Фрейденссон собрала воедино множество драматических историй людей, так или иначе переживших главную катастрофу XX века, а свидетельство очевидцев в наших глазах по-прежнему большая ценность.
С другой стороны, это приятное чтение не отвечает на естественно возникающий вопрос: зачем нам сегодня так уж нужно знать про, скажем, родную племянницу рейхсмаршала Геринга Элизабет, оказавшуюся, к слову, наполовину еврейкой? Чем нас обогатят обстоятельства ее непростой жизни? Что мне дадут поразительные откровения Никласа Франка, сына «польского мясника» Ганса Франка (откровения и впрямь поразительные, персонаж действительно интереснейший)? Что поучительного можно извлечь из архивных изысканий внучатой племянницы Гиммлера? То есть для потребителей продукции с полки «эзотерика» судьба Беттины Геринг, публично объявившей о собственной стерилизации, «чтобы не плодить монстров», наверное, представляет жгучий интерес, но если оставить мотивации такого рода за скобками? Грубо говоря — что мне вся эта их гекуба?
Отмечая тонкое авторское проникновение в психологию собеседников, достоверную интонацию, неподдельный интерес журналистки к своим героям и, соответственно, редкий коммуникационный талант, констатируя удачно найденную форму повествования, огромную подготовительную работу, а также все прочие достоинства книги, все равно задаешься вопросом: а что дальше-то? Ну, допустим, мы вместе со всем прогрессивным человечеством в очередной раз согласимся, что не может быть коллективной ответственности, что ответственность всегда персональная. Нас же не надо убеждать в том, что дети-внуки, чьи бы они ни были, никак не могут отвечать за деяния своих преступных предков. А что дальше?
Ведь следующий логичный шаг: сравнить немецкое покаяние и «обнуление» вины с русским застреванием в прошлом — совершенно невозможен в этой книге, автор не ставил себе такой цели. Да такого рода публичный разговор и вообще обречен, поскольку всегда заводит в глухие безвозвратные тупики. Русская мантра «Не трогайте наше прошлое» всегда звучит как «Не буди лихо».
Может быть, объективно оценить эту обаятельную книгу мне мешает поколенческая разница: автор очень молодая женщина, а я, увы, уже не очень. Соавтор фильма Татьяны Фрейденссон, Сергей Браверман, в каком-то интервью определил отношение людей старшего поколения к этим как бы вражеским потомкам: «Нам говорить не о чем, мы категорически по разные стороны». Да, мешают, очень мешают заглянуть на «другую сторону» все эти прекрасные песни военных лет на стихи Исаковского и не всегда прекрасные фильмы, сыгравшие огромную роль в формировании нашей картины мира, ставшие неотъемлемой частью мировоззрения и культуры.
Более того — отмечая нашу национальную неспособность закрыть гештальт, я и за собой замечаю, что не прочь застрять в прошлом, где-то около «Жени, Женечки и Катюши». И зачем мне что-то знать о тех злодеях, кто только и мечтает о том, как бы ловчее подстрелить любимого Олега Даля, о тех, кто повинен в том, что «все парни на войне, в Германии, в Германии, в проклятой стороне»? Что уж и говорить о внуках-племянниках всех этих гиммлеров-геббельсов.
А вот автора нашего занимают, так сказать, общечеловеческие ценности: «Для меня он (Никлас Франк. — И. Г.) человек с внутренней травмой. Такие люди — самые интересные. Потому что хочется сразу докопаться до причины этой травмы, обнаружить ее и попытаться извлечь — как хирург извлекает из плоти пулю». И вот это желание и умение пристально вглядываться в человеческое, которое у всех у нас в общем-то одинаково устроено, — пожалуй, главный урок, который можно вынести из этого чтения.
Сегодня, когда с конца войны прошло почти 70 лет и выросли поколения, для которых что вторая мировая, что Куликовская битва — одинаково далекое прошлое, уже можно, пожалуй, выдохнуть, можно позволить себе ослабить свой собственный ком в горле при словосочетании «Великая Отечественная». Можно уже, давно пора задуматься, почему кровавые события семидесятилетней давности до сих пор составляют предмет национальной гордости. Да и заглянуть за занавес, по другую сторону победы.
Источник:
Лехаим, апрель 2014,
