30.12.2013 | Телевидение

В выигрыше опять Эрнст

Споры про сериал "Оттепель" велись жаркие, но главного никто не заметил

Сериал "Оттепель" на Первом канале прошел с большим успехом, рейтинг у него был стабильно высокий, а обсуждали фильм особо страстно. Поклонники и противники лупили друг друга наотмашь, не особо заботясь об аргументации, кто-то требовал запретить показ, и даже в суд подали за курение в кадре, но никто не заметил главного.

Колхозная комедия — это и есть сериал

Ведь Валерий Тодоровский совершил с этим кино примерно то же самое, что и его герой.

Молодой режиссер Егор Мячин пытается внести жизнь в условный жанр колхозной комедии, и это получается, хотя ему поначалу не верят. Редакторы фыркают: "кому-нибудь это смешно?", блюстители морали из общественности требуют запретить показ — "если это увидит моя внучка", — но главный начальник неожиданно оказывается доволен, и картина "Девушка и бригадир" получает самый широкий прокат.

Валерий Тодоровский впервые в своей жизни снимает российский сериал, жанр столь же закостеневший и насквозь условный, как и старая советская комедия. Полностью переменить канон ему не позволено, но благодаря воле большого начальника, в данном случае Константина Эрнста, он получает свободу кое-что изменить, сделать картонный сюжет более живым и человеческим, усложнить характеры, изменить костюмы и стиль сьемки. В этом смысле основной конфликт сериала "Оттепель" не только не устарел, но и, похоже, стал более явным.

И уж точно не про 1960-е годы снимает свое кино Тодоровский, то есть и про них тоже, но главное — про себя, свой опыт, свои конфликты. Это очень лирическое повествование. Поэтому-то оно и вызывает споры, а Эрнст, рискнувший, как и в случае со "Школой" Германики, опять обошел конкурентов.

И не надо сравнивать российский сериал не только с фильмами Феллини, но и даже с сериалами Би-Би-Си или HBO — наш конвейер куда более жесткий, схематичный и дешевый, поэтому революционные усилия команды Тодоровского можно считать настоящей большой победой.

Вас здесь не стояло

Если не ругаться, а прислушиваться к мнениям как тех, кто "Оттепель" полюбил, так и тех, кто ее не принял, то одно замечание кажется мне весьма основательным. Атмосферы времени не получилось. Смешно, конечно, слышать упреки или похвалы авторам на основании замечаний чьих-то бабушек или мам. У всех своя оттепель, свой образ времени. А уж высчитывать год выпуска той или иной марки радиоприемника и вовсе не смешно.

Но все же надо отметить, что создание среды в кино невозможно без высокой культуры производства. А она у нас ниже некуда. Я уже не говорю о господстве плохого вкуса, о низком качестве визуальной составляющей на всем отечественном пространстве. Проблемы с качеством работы цехов, бутафорией, гримом, парикмахерами, костюмерами. Все это, на самом деле, в "Оттепели" не хуже, а лучше среднего, но все равно недостаточно для создания такой стилизации, как была в тех же американских "Безумцах" (Mad Men) или британском "Часе" (The Hour), с которыми ее сравнивают.

И одним сериалом тут ничего не поправить, хорошие образцы массовой культуры появляются там, где есть традиция качества в быту, внимательное отношение к материальному миру, старание и прилежание, у нас же пока есть основания только для массового бескультурья.

Актуальное кино

Два главных героя "Оттепели", Мячин и Хрусталев, оба таланты, гении, художники, увлеченные своим делом до забвения себя. Тип, оформившийся в советской культуре именно в 1960-е годы, и с тех пор не изменившийся для нашего по-прежнему советского в массе своей сознания.

Это ведь был прорыв — до того героем не мог быть человек, столь свободный от важных общественных интересов. Художник, как бы он высоко ни метил, признавался ценным кадром только при условии соответствия гражданской миссии. Поэтому кино надо было снимать на серьезную тему: о войне, о колхозе, о труде на целине или заводе. Мелкотемье — вот главное ругательство дооттепельной эпохи. Но с проникновением в СССР тех самых либеральных ценностей и понятий о правах личности, художник начал отстаивать свое право ковырять у себя в носу, то есть заниматься (на государственные деньги) тем, что считает интересным для себя самого, хоть тенью на стене, хоть солнечным светом на щеке девушки.

Личное, частное, индивидуальное в 1960-е годы робко и неявно проникает в сознание творцов, но понимания ценности этого личного еще долго не будет в сознании большинства, да и сейчас нет. Свобода не принадлежать к классу, к большой социальной группе — вот в чем смелость и пафос оттепельного прорыва, и современность его для нынешнего дня. Это как раз очень точно уловил Тодоровский, куда более точно, чем те, кто хвалит его за смелость обличения сталинистов из прокуратуры. И это делает фильм совершенно актуальным.

Два героя — положительный и еще более положительный

В этом смысле оба его героя — молодцы и революционеры. Но все-таки они разные, это в фамилиях чувствуется. Хрусталев и Мячин: один твердый, граненый, но хрупкий, другой мягкий, мятущийся, но упругий; один при давлении ломается, другой пружинит и отскакивает.

Хрусталев подавлен чувством вины. Его мучает вина перед отцом за брата, сбежавшего на фронт, за брата, которого он не сдал, и которого убили в первые дни войны. И виной за себя, за то, что, как он говорит о себе — струсил, не пошел наперекор отцу, не отказался от брони, не пошел воевать… Тут, кстати, сегодняшняя общественность оказывается солидарна с теми, кто с негодованием отвергает Хрусталева как разоблаченного труса. Раз не воевал — не годен в герои, в образцы, в идеальные модели. А он и не пытается. Ему бы с собой разобраться.

Тут внимательный зритель должен бы сделать несложный подсчет, на который намекают сценаристы — в 1941 году, когда война началась, Хрусталеву было 15 лет, 18 исполнилось через три года в 1944-м, война уже кончалась, и выбор между жалостью к отцу (перед которым виноват) и требованием долга был не таким простым. Поэтому он до сих пор и злится на отца, поставившего его перед этим выбором. Но об этих сложных чувствах некоторым зрительницам, совершенно не готовым отдавать своих сыновей в армию мирного времени, задумываться сегодня, как выясняется, некогда.

Они пишут в блогах: "Режьте меня, забросайте помидорами, но — мужик, испугавшийся погибнуть на войне за свою Родину, не герой, не орел и не мужик. Эта ценность не подлежит пересмотру ни в какие времена, ни при каких обстоятельствах".

Мячин (как и Марьяна) — человек другого поколения, он сильно моложе, у него нет груза прошлого, он выбирает честность и верность, а стыд и вина ему пока мало знакомы. Поэтому герой Цыганова получается сильней и ярче, чем герой Яценко, он глубже, сложней и привлекательней.

То, что о героях сериала стали спорить как о живых людях — как раз главный признак культового сюжета. А задача сериала, в отличие от полнометражного фильма, именно в создании нескольких самостоятельных линий, объединенных общим сюжетом, но им не исчерпывающихся. В "Оттепели" множество персонажей, ставших для зрителей близкими и понятными людьми, судьбой которых увлекаешься всерьез.

Сериал будет продолжен, в этом можно не сомневаться. Но я предполагаю, что и задумывался он как многосезонный, поэтому и начался в 1961 году, чтобы вместить, в конце концов, все годы оттепели, вплоть до 1968-го, когда советские танки вошли в Прагу, чтобы усмирить чехословацких братьев, захотевших собственной свободы.

Источник: РИА Новости. 12.12.2013,