31.01.2013 | Арт

Том третий оказался лучшим

Выставка Ольги Тобрелутс меняет конфигурацию барьеров между модернистской и неоакадемической темами

С 23 января до 23 февраля в Московском музее современного искусства (филиал в Ермолаевском переулке, 17) открыта подготовленная ММСИ совместно с галереей «Триумф» экспозиция классика петербургской школы Ольги Тобрелутс «Новая мифология». Куратор – специалист по медиаискусству, русский итальянец Антонио Джеуза.

Выставку одной из самых красивых художниц contemporary art Ольги Тобрелутс, признаться, ждал и с надеждой, и с тревогой. Очень хорошо помню проходившую в ноябре 2011 года в Фонде «Екатерина» программу «Новая Академия. Санкт-Петербург». В ней тоже, конечно, участвовали работы Ольги. Та выставка была неким дайджестом творчества лидеров основанной Тимуром Новиковым в конце 1980-х Новой Академии Изящных Искусств (НАИИ). Честно говоря, экспозиция производила впечатление, что в «Большое Искусство на полном серьёзе» адепты НАИИ, а особенно их летописцы, немного заигрались.

Позиция «наиистов» изначально была радикальной. Ведь в течение восьмидесятых Тимур Новиков исповедовал принципы неоэкспрессионизма, возрождённой модернистской «новой волны». Однако, предчувствуя, что с падением советской системы модернизм станет мейнстримом, Тимур Петрович как истинный художник пошёл против течения и декларативно реабилитировал сущностную для воскресшего как раз в самом начале 90-х Санкт-Петербурга (вернувшего своё родное имя после долгих лет «ленинградства») идею классики и красоты.

Ставшая уже историей выставка 2011 года в Фонде «Екатерина» убедила окончательно и бесповоротно в том, что тему классики новые академики понимали тоже в соотношении с парадигмами модернизма и постмодернизма. То, что они производили, во многом стало манифестом Игры в Классику, апологией живописи приблизительной и симулятивной. Самыми удачными работами оказались как раз те, где классическое искусство ощупывается глазом сквозь ощутимые визуальные помехи модернизма; те, где дистанция в отношении к канону классики и невозможность приблизиться к нему увидены с нежной меланхолией. Эти работы прекрасно комментирует фраза, завершающая написанную Екатериной Андреевой лучшую статью каталога той выставки: «Истинность идеального невыразима, но и непреложна». А это, как мы увидим далее на примере творчества Ольги Тобрелутс, просто-таки девиз самого что ни на есть модернистского, абстрактного искусства.

Ольга – главная богиня внутри созданного ею пантеона

С модернистской, одновременно постмодернистской парадигмой искусство новых академиков роднит телеологическая установка на исследование благодаря созданным им опусам границ языка искусства, а также возможностей интеграции в него новых технологий. Строго говоря (что уже формулировал неоднократно), питерский неоакадемизм и московский концептуализм – кровные родственники, а делают их врагами и с придыханием говорят о каком-то там заоблачном пластическом качестве работ участников НАИИ разработавшие правильную стратегию менеджмента и пиара кураторы и критики.

Именно новая выставка Ольги Тобрелутс любопытно меняет конфигурацию межей и барьеров между модернистской и неоакадемической темами. Главным героем экспозиции, как и заявлено, выступает новая мифология. Эта новая мифология пышным цветом цветёт в общении с мифологией классической, с сюжетами на тему античных авторов, версиями их сочинений у поэтов и писателей эпохи символизма, с иконографией старинных картин и скульптур.

Сама разместившаяся на этажах ММСИ в Ермолаевском выставка подобна эпическому сказу в трёх томах. Три тома для меня – три периода творчества госпожи Тобрелутс: 1. Конец 80-х – первая половина 90-х 2. Вторая половина 90-х – первая половина «нулевых». 3. Вторая половина «нулевых» и по настоящее время. По моему мнению, парадоксально, что самым интересным, сулящим неожиданные счастливые повороты сюжета получился том только что «изданный», третий, состоящий из работ конца «нулевых» – начала десятых лет миллениума.

Осматривать богатую на визуальные эффекты мифологию лучше с верхнего, пятого этажа музея. Там собраны работы первых десятилетий творческой деятельности художницы. И называется этот раздел «Эксперименты». Занятно, что самые ранние живописные холсты Тобрелутс (1989 года) – чисто модернистская абстракция, что-то вроде оммажа Клее и позднему Кандинскому. В этих же залах развёрнута лаборатория роста собственного стиля Ольги Тобрелутс. Как и следовало ожидать, сперва была фотодокументация перформансов – живых картин и превратившихся в фильмы спектаклей. Очень стильно смотрятся фотосюиты «Бог Солнца», «Фиолетовые птицы». Уже тогда очевидна заворожённость Тобрелутс возможностями новых технологий, встраиванием пространства реального в условное, агрессивное в своей искусной искусственности.

В середине 90-х появляются «Модели» – оцифрованная на компе античная скульптура, которую Ольга оживляет, вспоминая художников-романтиков и предвосхищая модную сегодня анимацию вроде «Ледникового периода». Интересны опыты 1993 года «Имперские отражения» со стилизацией под фото Серебряного века. В них участвует сама героиня-художница неописуемой красы. В «Подвигах Геракла» 1995 года герой – чемпион мира по бодибилдингу – встроен в компьютерный мир так ловко, что невольно вспоминаешь и нарождающуюся в то время манию обладания новейшими и крутыми компьютерными играми, и приближающуюся эру 3D-кино. Ольга с большим куражом и вдохновением экспериментировала со всеми вариантами создания новых имиджей на старые темы.

В этом экспериментальном периоде имеются свои безусловные шедевры. Прежде всего имею в виду проект «Золотой осёл» 1995 года. Это целый театр живых картин, идея которого принадлежит Екатерине Андреевой, а реализация – всем адептам неоакадемизма во главе с Ольгой Тобрелутс и молодым модельером Константином Гончаровым. В основе – роман Апулея, в фокусе – рассказанная в нём история Амура и Психеи. Живые картины стали волшебными иллюстрациями к книге. Они просто завораживают своим тонко понятым пассеизмом и какой-то совершенной нежностью и искренностью участия в постановке той питерской богемы: людей как будто бы и пришельцев с далёких планет, и совершенно родных тебе, даже любимых. В таком восприятии, которое можно обозначить термином Ролана Барта punctum, большую роль сыграл выбор исполнителя главного героя Луция, одновременно автора всех прекраснейших костюмов, безвременно ушедшего Константина Гончарова.

Со второй половины 90-х до 2005/6 годов наиболее интересной темой в искусстве Ольги Тобрелутс становится та, что можно именовать словом, которым назван один из разделов выставки, – Семья. В эту семью попадают герои античности, герои драмы Генрика Ибсена «Юлиан Отступник», в личности которого Ольга обоснованно видит черты Людвига Баварского. Фотокартины на тему «Кесарь и Галилеянин» – попытка приблизиться к архитемам Красота и Истина, Эстетика и Этика, Воскресшие и Павшие боги Олимпа. Всё это родные для неоакадемизма вопросы, фамильные. Потому серия попала в раздел «Семья».

Всё же главным произведением этой части считаю созданную в 2000-м году серию «Семейный портрет». На больших холстах отпечатаны красочные портреты с фотографий семьи Ольги. Они вызывают очень искреннее щемящее чувство, потому как обращены к личной жизни и генетической памяти поколений. В беседе Ольга поделилась идеей серии. Каждый портрет репрезентирует стиль своей эпохи. Прадедушка и прабабушка – модерн; бабушка, дедушка – героический соцреализм, мама, папа – оттепель неореализма. Сама художница с мужем вписались уже в неоакадемический период. Их портреты стилизованы под живопись Ренессанса. Остроумный, щедрый на честные эмоции проект, предлагающий зрителям поиграть в эпошистость прожитых лет.

Совсем новые работы восхищают тем, что в них Ольга самоотверженно отвергает диктат технологий, возвращается к тому, что издавна определяется понятиями «маэстрия», «виртуозность рукотворности», «качество». Всё дальше её картины отходят от приоритетов фотографии, всё больше приближаются к хорошей живописи. Трудно не согласиться с историком искусства Аркадием Ипполитовым, который отмечает следующее: «…художница отсылает к искусству Чинквеченто, к Понтормо и Порденоне в первую очередь… Несколько лет она посвятила огромному полотну „Битва собак и обнажённых”, созданному под впечатлением от искусства итальянского Ренессанса». На вернисаже художница сказала, что композиция этой, помнящей о Джулио Романо и Поллайоло, картины строится по законам золотого сечения, которое определило строгий конструктивный каркас композиции. Вроде бы герои всё те же, однако в восприятии их что-то изменилось. Меньше стало ощущений, что имеешь дело с вариантом вычурного кэмпа, искренность которого в преизбыточности симулятивного и нарочитого. Всё сильнее и крепче мысль о новой редакции того стиля, что наследовал Ренессансу, сменил его приоритеты и вывел на сцену неврозы, психозы, комплексы и фобии страдающей живой личности. Речь о маньеризме. После художников Возрождения маньеристы XVI века были подлинными модернистами: деформировали правильную картину мира ради того, что великий искусствовед XX века Макс Дворжак называл и виртуозной артистичностью, и новыми формальными абстракциями. И совершенно чудесно, что выставка завершается многочастными картинами «Пьета» и «Воскресение». Созданная как будто во мраке ночи, подобная негативу искусства Понтормо «Пьета» сменяется чистой абстракцией «Воскресения»: лучезарного и сияющего, фантастической красоты. Вот тут-то и вспоминаешь слова Екатерины Андреевой. Мысли относительно невыразимости истинно идеального она развила в большом тексте о картине Тобрелутс «Воскресение» и искусстве абстракции. История абстрактного искусства, – считает Е.Андреева, – это история отражения проблемы «выражения невыразимого», традиционно религиозного метода передачи смыслов, базовых основ мироздания. «Воскресение» – великое чудо, недоступное нашему разумению, потому ни о каком реализме и даже неоклассике речи быть не может. Абстракция – тот путь, который, по заветам средневековых теологов, поможет «скрывая, высказать истину, а утаивая, выявить её».

Возможно, благодаря Ольге Тобрелутс абстракция, а следовательно, модернизм стал сегодня полноправным союзником неоклассики, неоакадемизма на территории неоманьеризма. 

Источник: Artterritory, 29/01/2013,