04.04.2012 | Кино

Сумеречный друг

Экранизация знаменитого романа Ги де Мопассана с Робертом Паттинсоном в главной роли

В прокат вышел «Милый друг» по роману Ги де Мопассана — дебют в большом кино известного у нас театрального режиссера Деклана Доннеллана (сорежиссер — его давний напарник по театральным проектам Ник Ормерод). В Америке и на родине автора романа — во Франции — фильм выпускать не спешат, что признак не слишком хороший. Не спешат, даже несмотря на то что в главной роли «милого друга» Жоржа Дюруа снялся любимец девочек и звезда «Сумерек» Роберт Паттинсон, а трех его главных женщин (любовницу, жену и вторую любовницу, обреченную стать его несчастной тещей) играют такие актрисы, как Кристина Риччи, Ума Тёрмен, которую у нас именуют Турман, и Кристин Скотт Томас.

Опасения иностранных прокатчиков не вполне понятны. Фильм динамичный, временами забавный и лихо скачет по верхам романа. Все основные сюжетные повороты четко отмечены сигнальными флажками. Альковных подробностей даже больше, чем в романе. Массовому зрителю такой «Милый друг» по идее должен понравиться, хотя Роберт Паттинсон, как верно заметил после просмотра знакомый киноман, чересчур наддает демонизма, не вполне выйдя из того образа, который творит в «Сумерках». У кого могут возникнуть претензии к экранизации, так это у публики начитанной — поклонников Ги де Мопассана. Ведь многие трактовки в фильме весьма странные.

В советское время было принято считать, что «Милый друг» — роман о циничном карьеристе, а также лжи и лицемерии, разъевших парижское буржуазное общество середины 1880-х. Понятно, что наше тогдашнее литературоведение было обязано находить у классиков обличение буржуазной морали везде, где можно и нельзя. Но перечтя сегодня роман свежим взглядом, соглашаешься с советской трактовкой. Молодой отставной военный Жорж Дюруа с внешностью соблазнителя из бульварного чтива добивается положения в обществе и богатства, используя как трамплин работу во влиятельной газете, выгодную любовную связь, удачную женитьбу, потом удачный развод, а потом новую совсем уже успешную женитьбу — на дочери своего босса-миллионера. Дюруа — рвач, отнявший половину состояния у первой жены. Дюруа завистлив до невозможности. Чтобы не оставалось сомнений в том, что такое Дюруа, Мопассан в первых строках «Милого друга» заставляет его вспомнить историю, как он в покоренном Алжире обирал арабов и как однажды это стоило жизни трем местным жителям, что полгода служила потом его приятелям из унтер-офицеров поводом для смеха. Вот уж цинизм.

При этом Дюруа талантлив. По крайней мере журналистскую профессию он осваивает быстро и в совершенстве. Это в романе.

В фильме же Дюруа — жертва обстоятельств. Он мог бы по идее стать очень хорошим человеком, если бы не унизительная бедность (ее навязчивый образ на экране — таракан, ползущий по убогой каморке, которую снимает Дюруа) и если бы не дурная компания политиков, журналистов и их бесчестных жен, в которую он нечаянно угодил. Естественно, роман Мопассана не давал режиссерам фильма Доннеллану и Ормероду много поводов, чтобы обелить главного героя. Поэтому они, храня (как мы уже сказали) верность канве сюжета, добавили кое-какой отсебятины.

Единственным светлым человеком в окружении Дюруа является его замужняя любовница Клотильда де Морель, которую изображает — очень хорошенькая в фильме — Кристина Риччи. Супруга газетчика-босса, грязного политикана Вальтера, ставшего почему-то в фильме Руссэ, выведена на экране этаким серым кардиналом (напомним, ее играет Кристин Скотт Томас). И уж в сущего монстра превращена супруга Дюруа, вдова его умершего армейского друга Форестье, которую играет Ума Тёрмен. Она корыстная интриганка. К тому же еще и содержанка. Она закулисно творит всю французскую политику. Она говорит Дюруа гадости, обзывая его неудачником и ничтожеством. Именно она пишет за Дюруа все его громкие политические статьи, обслуживающие интересы определенных кругов, тогда как в романе она вполне милое создание и помогла Дюруа только с первой публикацией — потом он обучился сам.

В таком случае совершенно непонятно, отчего Дюруа обижается, что в редакции (только по фильму!) его держат за пустое место, а хозяин и прикормленный им министр считают шестеркой и альфонсом?

И почему зрителям предложено ему сочувствовать и тоже обижаться? В итоге получается, что Дюруа заводит интрижку с г-жой Вальтер, тьфу, Руссэ исключительно для того, чтобы отмстить своей жене, хозяину, а в их лице всему лживому прогнившему обществу. Дюруа начинает выглядеть в фильме чуть ли не борцом с общественным аморализмом и уж точно — фигурой трагической. Тогда как в романе он разрушает жизнь г-жи Вальтер, тьфу, Руссэ просто так — из чисто кобелиного азарта.

Но будем надеяться, свою положительную роль экранизация все же сыграет. Как заметила в дружеской беседе о фильме представительница прокатной компании давно уважаемая мной Елена Шнеерсон, после недавних телеэкранизаций в метро вдруг начали читать «Идиота» и «Мастера и Маргариту». Теперь, возможно, вспомнят и о Ги де Мопассане.

Парадокс времени

Удивительно, но уже забыто, что в СССР Ги де Мопассан считался не только разоблачителем буржуазной морали, но и писателем не вполне приличным, чью фамилию не в каждом доме произнесешь вслух. Другое дело, что его сочинений в большинстве домов и не было — дефицит.

Источник: Московские новости, № 245 (245), 28 марта 2012,