Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

26.01.2012 | Театр

Сделай сам

Новый детский театр и другие содержательные развлечения

   

После длинных зимних каникул, которые, как всегда, выглядят вакханалией новогодних елок и помпезных многотысячных утренников на самых гигантских концертных площадках столицы, стоит вернуться к разговору о детских спектаклях. И даже шире — вообще о сегодняшнем осмысленном детском досуге. Но сначала — одно любимое воспоминание.

Году в 93-м, когда моя дочь была маленькая, нас пригласили на необычную елку в старый московский особняк, Дом-музей Марии Николаевны Ермоловой на Тверском бульваре. Известная театральная художница Мария Рыбасова и искусствовед Анаит Оганесян придумали праздник в дореволюционном духе для своих детей и их друзей, для детей своих друзей и так далее. Знакомые, родственники, мамы и папы новых детей стали присоединяться, оттого каждый год комнаты ермоловского дома казались в Рождество все чудеснее. Но главной художницей всегда оставалась Рыбасова-старшая. А ее маленькая дочь играла в домашнем театрике.

Это была елка моей мечты, мечты советского ребенка, которого в 60–70-е интеллигентные родители с огромными трудностями отправляли в течение зимних каникул на гигантские богатые утренники во Дворец пионеров, в Колонный зал Дома союзов или даже на кремлевскую елку. А тут домашнее название «Рождественская елка у Марии Николаевны» полностью отвечало обаятельному, негромкому и почти семейному празднику, полному чудес. Когда я впервые привела туда дочь, то поняла, что у меня не было детства. Все то, что возникает в воображении, когда мы думаем о дореволюционной елке, то, что мы прочли у Набокова о его теплом, волшебном детстве, было создано здесь фантазией и усилиями нескольких человек. Дом Ермоловой был преображен: на стенах висели сказочные картины и тарелки, на подоконниках, полках, в сундуках — удивительные тематические натюрморты из старинных детских игрушек. Девчонки просто замирали, глядя на них. В соседней комнате на ковре лежали такие же самодельные куклы, чтобы играть, и необычно раскрашенные кубики, чтобы строить город. Приходили гости (а детей на елке бывало не больше 30 человек), и их встречал хозяин дома (его роль всегда играл Игорь Ясулович) вместе с детьми — теми, что потом и сыграют спектакль.

Веселье начиналось с переодевания — в одной из комнат стояли сундуки с упоительными костюмами: любые шляпы, вуали, тюрбаны, плащи, платья, маски и прочее, что только можно было выпросить в московских театрах (особенно щедры оказались Большой и Малый) и переделать на детей. Мамы тоже не отказывались примерить пару шляпок. За одной из ширм располагалась настоящая гримуборная, и гример по очереди рисовал на лицах детей кто что просит. На огромном столе, вокруг которого стояли золоченые табуретки и диковинные стулья с башнями на высоких спинках, лежали горы вырезанных и нераскрашенных рисунков, цветной и золоченой бумаги, клей, карандаши, ножницы. Кто хотел, мастерил игрушки по причудливым заготовкам Рыбасовой (мы до сих пор вешаем на елку бумажную подвеску с раскрашенным восточным толстяком), а малышей в прихожей старшие возили на мягком слоне, лошади и свинье на колесиках. Потом звенел колокольчик — это хозяин приходил звать детей наряжать елку своими поделками, и все по центральной лестнице старого особняка поднимались в залу с елкой, а нарядив, отправлялись в зеркальный зал, где уже ждал маленький театрик, и после концерта, в котором участвовали большей частью гости, все смотрели спектакль, разыгранный хозяевами.

Спектакли ставил тоже Ясулович и сам в них играл Ведущего, Сказочника или Дроссельмейера. В разные годы мне приходилось видеть «Щелкунчика» и «Синюю птицу» — коротенькие простодушные представления в красочных костюмах, которые мамы актеров шили вместе с самой художницей. А после спектакля — последнее волшебство. Детей в сопровождении китайских фонариков заводили в темную комнату, открывалась дверь старого шкафа, а в нем под музыку танцевала шинель и сами собой притопывали ботинки. Под шинелью-то и оказывались подарки. И никаких вам Дедов Морозов.

«Елок у Марии Николаевны» давным-давно нет, и сейчас еще яснее, чем прежде, что в 90-е идея домашнего праздника шла вразрез с традиционным направлением массовых детских развлечений. Но с тех пор многое переменилось, и в последние годы маленьких, как будто самодельных домашних представлений для детей возникает все больше. И становится ясно, что это тренд.

Я думаю, у нас это движение пошло от кукольников — именно у них первых появились семейные театрики, готовые разъезжать со своими представлениями повсюду. Приезжая в Москву, они кучковались вокруг театра «Тень» — Ильи Эпельбаума и Майи Краснопольской, выдумщиков и мистификаторов, далеко ушедших от собственно кукольного театра и собирающих на свои мини-фестивали такие же необычные крошечные труппы не столько кукольников, сколько тех, кто изобретательно работал с предметами. И чаще всего это были спектакли для детей. Именно в «Тени» я впервые увидела театр Петра Зубарева «Желтое окошко» из сибирского Мариинска — совсем не кукольный, а просто детский, играющий с малышами глаза в глаза и безо всякого сюсюканья. К нам потихоньку стали ездить иностранцы, сочинявшие удивительные моноспектакли. Как голландец Рэй Нусселяйн, умевший с помощью тряпочек и коробочек говорить с детьми о непривычном и сложном, о печали и смерти. Когда дети с топотом врывались в зальчик перед спектаклем, он их останавливал тревожной просьбой: «По залу гуляет мой друг-муравей, постарайтесь не раздавить его». Он держал на ладони стеклянные шарики и объяснял, что это слезы бабушки. Или швейцарец Петер Риндеркнехт, в моноспектакле «Баллада Портофино» болтающий со зрителями как словоохотливый контрабасист, в инструменте которого живут кукушки — отец и сын. И раздолбай-сын не хочет по примеру отца тратить жизнь на скучную работу в часах.

Во второй половине 2000-х в Москве появились новые театральные фестивали для детей: в 2006-м — «Гаврош», крутящийся вокруг «Театриума» Терезы Дуровой, на следующий год — «Большая перемена», организованная «Практикой». На них стали один за другим приезжать маленькие зарубежные спектакли, иногда рассчитанные совсем на малышей, где 2–3-леткам можно было сидеть на полу и даже иногда что-то рисовать вокруг себя, а кукол и реквизит разрешалось трогать. Ну, а в 2009-м в Молодежном театре, где уже была одна веселая удача с молодыми актерами, валявшими дурака, разыгрывая маленькие сказочки Евгения Клюева («Сказки на всякий случай» Владимира Богатырева), придумали целый проект «Молодые режиссеры — детям». И юные выпускники гитисовской мастерской Сергея Женовача поставили в комнатах РАМТа три отличных детских спектакля — «Как кот гулял, где ему вздумается», «Почти взаправду» и «Бесстрашный барин», которые тут же расхватали на гастроли и фестивали, как горячие пирожки. Здесь не было никаких особенных декораций и богатых костюмов, использовали то, с чем играют дети во дворе или дома, — лестницы и скамейки, абажуры и надувные шарики. Но со зрителем, даже самым маленьким, который сидел в первом ряду на подушке, тут говорили как с равным.

Теперь только слепому не было ясно, что хорошие детские спектакли, причем именно маленькие, мобильные, готовые трансформироваться даже под необычные и неудобные площадки, работающие на прямом контакте с малышами, ценятся на вес золота. Ни один взрослый спектакль не может сравниться с ними по востребованности, и по-новому работает старый актерский анекдот: «Какой Спилберг, у меня елки!»

Рамтовский проект обозначил перелом в московской ситуации с детским театром. Стали возникать летучие театрики, которые готовы играть в модных клубах, артгалереях, в культурных центрах и музеях. Один из самых знаменитых таких спектаклей — «Лафкадио», по давно известной у нас книге Шела Сильверстайна про льва, живущего человеческой жизнью. Эту постановку Светланы Ивановой, в которой участвуют два молодых веселых американца — Один Байрон и Казимир Лиске, чаще всего играют в клубе «Мастерская», и все оформление тут состоит из листов бумаги, с которыми актеры лихо управляются. В детскую театральную жизнь включились ученики Ильи Эпельбаума и Майи Краснопольской. Стал актуален каламбур: «Молодежь вышла из Тени». Молодая семейная пара Мария Литвинова и Вячеслав Игнатов создали свой театр «Трикстер» и стали ставить спектакли на самых разных площадках: в той же самой «Тени» (за «Эпос о Лиликане» они даже получили «Золотую маску»), в Театре Образцова, в театре «Практика». И многие из этих постановок строили на общении и совместных играх с маленьким залом, полным детей. Разъезжал со своими крошечными, даже рассчитанными на одного зрителя, спектаклями Алексей Шашилов, он играл в залах музеев и тоже ставил в «Практике». А сын Ильи и Майи, выходец из «Лаборатории Дмитрия Крымова» Арсений Эпельбаум, вместе со своей женой, актрисой Ольгой Зейгер, придумал «Домашний театр», где ставит спектакли с детьми. Причем этот театральный дом работает не только как воскресная студия, каждый месяц выпускающая новую постановку, а готов по заказу с любой импровизированной детской командой за пару часов сочинить спектакль вместе с подготовкой костюмов и бутафории. И взрослым разрешают присоединиться.

Мне уже как-то приходилось говорить, что, на мой взгляд, сегодняшнее новое направление в развитии детского театра связано в первую очередь с молодыми — теми, для кого зубодробительные утренники в больших академических залах ассоциируются даже не с собственным детством, а с советским детством родителей.

Вот это первое хипстерское поколение, родившееся в конце 80-х, любящее клубы и часто ездящее за границу, вдруг выросло и задумалось о собственных детях. Им захотелось, чтобы их дети тоже ходили в модные клубы и музеи, тоже слушали музыку и радовались на спектаклях. Оказалось, что для того, чтобы все происходило так, как хочется, нужно все делать самим. Например, писать пьесы, ставить их и играть в них вместе с детьми. Или создавать новые детские интерактивные музеи, где можно самому проверить работу экспонатов, как в новом музее занимательных наук «Экспериментаниум».

Галереи фотографии и современного искусства стали задумываться о занятиях и экскурсиях для маленьких, которых можно в музейном зале посадить на пол и дать тут же порисовать или пофотографировать. И даже специалисты по издательскому делу замечают: сейчас, когда от распространения электронных ридеров книжный рынок упал, единственный сегмент, который держится на плаву, — детский. И оказывается, что руководители маленьких детских изданий, о которых все говорят, тоже не столько бизнесмены, сколько выдумщики-родители, заботящиеся об увлекательном чтении для своих детей, радующиеся возможности что-то сделать для них и вместе с ними. Новые издательства не только свои книги придумывают изобретательно, они сочиняют праздники для детей, соединяясь с теми же новыми театрами и клубами, фестивалями, музеями и кинокомпаниями.

Мне приходится много ездить по стране, и я знаю: самое востребованное — то, что имеет отношение к детям, и прежде всего то, в чем им можно поучаствовать. Нет ничего более успешного на фестивалях мультфильмов, чем детские мастерские и особенно Фабрика мультфильмов, которая дает возможность весь день провести в творческой атмосфере, переходя от одного мастер-класса к другому. В Москве та же история: творческие мастерские на «Винзаводе» полны, в ЦДХ детский клуб «Шардам», где работает множество разнообразных мастерских, едва только был открыт, сразу оказался мал. Не нужно долго объяснять, что возможность в чем-то участвовать самому принципиально важна как для образования, так и для понимания искусства. А кроме того, это просто весело.

В общем, как показывает опыт, все в наших руках. Давайте будем мастерить с детьми куклы, ставить спектакли, рисовать книжки, снимать мультфильмы. И тогда начнется совсем другая жизнь. 



Источник: "Московские новости", 20 января ,








Рекомендованные материалы


Стенгазета
23.02.2022
Театр

Толстой: великий русский бренд

Софья Толстая в спектакле - уставшая и потерянная женщина, поглощенная тенью славы своего мужа. Они живут с Львом в одном доме, однако она скучает по мужу, будто он уже где-то далеко. Великий Толстой ни разу не появляется и на сцене - мы слышим только его голос.

Стенгазета
14.02.2022
Театр

«Петровы в гриппе»: инструкция к просмотру

Вы садитесь в машину времени и переноситесь на окраину Екатеринбурга под конец прошлого тысячелетия. Атмосфера угрюмой периферии города, когда в стране раздрай (да и в головах людей тоже), а на календаре конец 90-х годов передается и за счет вида артистов: кожаные куртки, шапки-формовки, свитера, как у Бодрова, и обстановки в квартире-библиотеке-троллейбусе, и синтового саундтрека от дуэта Stolen loops.