19.07.2011 | Арт

Неофициальный портрет

Панорама советского искусства 60–70-х годов в фонде «Екатерина»

Выставочные программы частного фонда четы Семенихиных «Екатерина» часто могут служить хрестоматией по отечественному искусству второй половины XX столетия.

Новая программа «Екатерины», сделанная при участии «Стройтэкс», называется «К вывозу из СССР разрешено». Подзаголовок: «Московский нонконформизм из собрания Екатерины и Владимира Семенихиных и из частных коллекций». Это тоже удачно и полно собранная хрестоматия оппозиционного официальному искусства оттепельного и постоттепельного времени.

Считаю, что для полноценного диалога с выставкой «К вывозу из СССР разрешено» принципиален выставленный на первом этаже проект фотографа Игоря Пальмина Past Perfect. Past Perfect — это английская характеристика прошедшего завершенного времени. Фотографии Пальмина — образ жизни и лица художников 60–70-х. Помню, репетиция нынешней масштабной фотовыставки была в 2002 году в Литмузее. Тогда мы с Игорем Пальминым беседовали о Past Perfect и опубликовали беседу в газете «Время новостей» (кстати, тоже уже ставшей «прошедшим завершенным»). Фотограф делился со мной парадоксальными наблюдениями: что вот, дескать, снимал я ту жизнь, но сегодня того фотографа не существует, как и большинства его персонажей. Cхлопнулась створка насовсем. И ноcтальгировать по тому времени нельзя: возвращение даже в мыслях неприемлемо. А еще рассказывал о том, что не хотел бы в то время вернуться, хоть оно Пальмина во многом сформировало. Один из героев той и этой выставок Пальмина философ Мераб Мамардашвили назвал ту страну Интермундией. Интермундией и была.

Самое волшебное, что Игорь Пальмин своей фотолетописью и фотосветописью преображал ту Интермундию в мир объединенных великой значительной целью, искренних и бесконечно симпатичных, талантливых людей, в которых влюбляешься сразу и навсегда.

Эти люди — как раз то поколение неофициального искусства, которое представлено своими работами на втором и третьем этажах фонда. О миссионерском даре Пальмина, создавшем цельный образ творчества художников одного поколения, написала прекрасную статью в каталог выставки Past Perfect Фаина Балаховская. Каталог и выставка Пальмина тоже составляют визуальную летопись истории русского искусства. Страницы летописи усваиваются через точно организованное пространство кадров. Вот, например, как Пальмин заряжает нас знаниями о светоносности работ Владимира Вейсберга. На снимке запечатлены угол оконного переплета с трещинкой-кракелюрой, висящий на вертикальной перекладине ренессансный портрет Богоматери, лик которой обращен к громадному белому полю — собственно оконному проему. Навешанный на оконное стекло экран — тончайшая пелена, сквозь которую струится свет. Минимальными средствами максимально о сути творчества Вейсберга.

Пальмин не делает «портрет поколения», а каждый раз приглашает в гости к дорогим, любимым им людям. Через общение с ними и обстановкой их существования проявляет нам истину их творческого видения мира. Снимки пространственно организованы так, что доверительное присутствие рекомендовавшего нас к диалогу с художниками фотографа проявляется даже в крошечных деталях. Сам художник рассказывает: «У меня есть много застольных фотографий. Я их называю «найдите меня». Я там обозначен отодвинутым стулом, чашкой, рюмкой. В результате я внутри». И не поверить в простодушную и мудрую искренность беседы со всеми «неофициально портретируемыми» невозможно. Собственно, Игорь Пальмин сделал такие пропилеи на саму выставку поколения «оттепели», которые лучше и представить себе невозможно.

Своими фотографиями ему удалось настоять на том, что самое интересное сегодня не распихивать всех и каждого из поколения 60-х по разным стилям и трендам, а всякий раз заново наладить личное сочувственное общение. Которое, как известно, роскошь.

В общем-то и выставка работ мэтров неофициального искусства подтверждает: к этому материалу традиционная классификация по школам, стилям, общим кредо не подходит. Работы художников (Рабин, Вечтомов, Немухин, Мастеркова, Одноралов, Плавинский, Яковлев, Свешников, Рухин, Кропивницкий, Ситников, Краснопевцев и другие) хотя и собраны в соответствии с некими общими лейтмотивами (сюрреализм, абстракционизм, экспрессионизм, метафизическая школа), убеждают как раз тем, что каждый из мастеров приближался к своему «изму» всегда интуитивно. Художники были лишены многих знаний, что дали бы им возможность почувствовать себя внутри интеллектуальной парадигмы Запада. И потому путь каждого уникален и в то же время схож с другими: невероятная степень сакрализации найденных и открытых конкретным мастером художественных миров. Одновременно чуждость понимания творчества как профессии. Не профессия — именно миссия. И личный путь как условие причастности к братству. Приведу слова Евгения Барабанова из статьи во втором каталоге собственно выставки «К вывозу из СССР разрешено»: «Экзистенциальное истолкование искусства и своего места в нем для московских художников вовсе не отвлеченная эстетическая доктрина, не безотчетная терапия, но последовательное утверждение персонализма как некой общей для вольного товарищества этической позиции».

Потому на выставке самое интересное — наблюдать, какие причудливые кульбиты совершают известные системы артязыка новейшего времени у каждого мастера постоттепельной эпохи. Как, например, метафизическая живопись и сюрреализм сложно встраиваются в диалог с ранним Эриком Булатовым, а абстрактный экспрессионизм напрашивается в союзники стиля Лидии Мастерковой…

И рубеж — появление в 70-е годы московского концептуализма. Альбомы Кабакова, Чуйков, «классические» Пивоваров, Булатов... Появились тексты. Появилась дистанция к материалу искусства и его содержанию. Конституировался точный, интеллектуально обоснованный метод. Торжество интуиции и сакральных братств одиноких путешественников завершилось.

Источник: "Московские новости", 07.07.2011,