07.02.2011 | Дизайн

В поле зрения — протезы — 2

Мода диктует свой режим

(Окончание)

Американская спортсменка и актриса  Эйми Маллинс (12)  владеет уникальной коллекцией протезов. Ее собрание уже давно стало символом нового отношения к проблеме. По ее мнению, протезы уже не символизируют отсутствующую часть тела – скорее они говорят о новых возможностях человека как в физическом смысле, так и в плане проявления индивидуального вкуса.

Спортивные победы Маллинс стали возможны благодаря дизайнеру Ван Филипсу (13) , который, собственно, и изобрел протезы-лезвия, смоделированные по принципу лапы гепарда. Единственное ограничение этих протезов – в них невозможно стоять, удерживая равновесие, поскольку они предназначены только для движения. Зато другая модель из коллекции Маллинс удобна как раз для повседневного использования – протезы «Робокоп» с амортизатором и пружинами.

Имея 12 пар съемных ног,  Эйми Маллинс использует их, чтобы  менять имидж. «Человек становится «архитектором своего тела», - говорит она. Эйми может менять рост от 173 см. до 185 см. не только благодаря протезам разной длины, но и поскольку отважно носит туфли на высоких каблуках. «Каждая пара ног требует каблук определенной высоты, - говорит Эйми Маллинс, - Я приношу туфли Бобу, и он делает мне делает для них новые ноги» (14). Таким образом, если Прада присылает ей новые туфли, ей приходится заказывать новую пару протезов.  «Я получаю множество комплиментов по поводу своих протезов, - говорит Эйми, - и всегда отвечаю, что обязательно передам это своим дизайнерам» (15) .

Боб Уоттс, личный мастер Эйми,  воспринимает изготовление протезов для нее как особого рода творчество. Обычно к нему обращаются с заказом одного протеза  и он вынужден ориентироваться в качестве образца на здоровую ногу заказчика, но в случае с Эйми он ничем не связан и может фантазировать – сделать пару идеальных, на его взгляд, ног. Такой идеальной парой для Маллинс служат силиконовые удлиненные протезы тонкой красивой формы – она называет их «pretty legs» или «ноги Барби». При этом традиционная феминистская критика Барби как стандарта анатомически невозможной красоты ничуть не смущает Эйми. «Идеал куклы – скорее раскрепощающий, чем сковывающий», - говорит она.  

В фильме Мэтью Барни «Кремастер-3» Маллинс появляется в разнообразных протезах –  были задействованы прозрачные полиуретановые протезы (для некоторых сцен их набивали землей, в которой пророс картофель); протезы в форме лап гепарда для роли женщины-гепарда; наконец, медузообразные протезы из заключительного эпизода, где Маллинс олицетворяет слепую фортуну и самопознание души. Интересно, что для съемок этого последнего эпизода Барни предлагал Маллинс сниматься без протезов, на что она не согласилась, и тогда специально по этому случаю были изготовлены чисто декоративные прозрачные медузообразные протезы, на которых реально было невозможно стоять. Возможно, в этом случае для Эйми актуализировалась защитная и магическая функция протеза как украшения в традиционной культуре - ограничение доступа к телу, закрытие уязвимых мест.

Экспериментальная эстетика Мэтью Барни окончательно утвердила в глазах Эйми возможность отхода от натуралистически выглядящих протезов. И хотя в ее коллекции  есть и абсолютно жизнеподобно выглядящие силиконовые «ноги», на которых даже можно разглядеть волоски, жилки и родинки, после «Кремастера-3» Эйми даже для светских выходов нередко предпочитает более условные стилизованные варианты протезов – к примеру, прозрачные или нарочито удлиненные ноги. Подобные абстрактные артефакты Маллинс называет «скульптурами, которые можно носить» (“wearable sculptures”), объясняя, что они «стимулируют чувства и воображение» (16). Такие протезы вполне могут восприниматься как произведения искусства.

В этом и других уже описанных нами примерах  налицо работа существенной культурной закономерности – отказ от принципа жизнеподобия повышает уровень эстетической привлекательности протеза  и делает его в глазах зрителя более «безопасным» и понятным. Эта концепция получила название «Долина жуткого» или «Долина зловещего» (“The uncanny valley”). Ее автор – японский ученый Мазахиро Мори, специалист по роботам. Мори разработал график, демонстрирующий диапазон эмоциональной реакции людей на внеший вид роботов. Поскольку владельцев протезов периодически сравнивают с киборгами, теория Мазахиро Мори применима к проблеме восприятия антропоморфных и авангардных протезов.

«Поначалу результаты были предсказуемыми: чем больше робот похож на человека, тем симпатичнее он кажется — но лишь до определённого предела. Наиболее человекоподобные роботы неожиданно оказались неприятны людям из-за мелких несоответствий реальности, вызывающих чувство дискомфорта и страха» (17)  . 

Неожиданный спад на графике «симпатии» и был назван «жуткой долиной», и, как видно на графике, антропоморфный протез по своим свойствам как раз попадает в «жуткую долину». Вероятно, поэтому авангардные протезы и смотрятся более привлекательно.

Теория Мазахиро Мори восходит к известной концепции «Жуткое» Зигмунда Фрейда. 

Фрейд отмечал: «Оторванные члены, отрубленная голова, отделенная от плеча рука, как в сказках Гауфа, ноги, танцующие сами по себе, как в упомянутой книге А. Шеффера, содержат в себе что-то чрезвычайно жуткое, особенно если им ... еще придается самостоятельная деятельность» (18) .

Для нас важно и другое определение Жуткого, содержащееся в статье Фрейда: чувство интеллектуальной неуверенности, когда у наблюдателя появляются сомнения, имеет ли он дело с одушевленным или неодушевленным предметом. Это во многом объясняет страх перед натуралистически сделанными протезами. 

Остается открытым вопрос, насколько страх перед антропоморфным протезом – порождение культуры и воспитания?  В своей лекции на конференции TED Эйми Маллинс рассказывала, как дети абсолютно спокойно воспринимают  протезы и относятся к ним без малейшего предубеждения (19) . Атмосферу страха и нездорового любопытства создают взрослые своими запретами рассматривать протезы (и опытом травм). Напротив, стоило Эйми начать «творческий конкурс» среди детей на лучшее приспособление для ходьбы, как дети сразу откликнулись и даже предложили в качестве варианта искусственные крылья, предвосхищая дизайнерские решения Карли Хегген и Тони Доурэги.

Таким образом, сейчас появляются первые предпосылки, чтобы рассматривать протез как эстетический артефакт, дизайнерскую конструкцию. Понятно, что главная задача протеза — сугубо функциональная: восполнение отсутствующей части тела. Однако уже очевидно, что потенциально протезы могут стать в один ряд с модными аксессуарами.

Работы дизайнеров в этой сфере создают прецедент легитимной видимости протеза, перенастраивая культурное зрение и меняя в конечном счете фреймы эмоционального восприятия. Это болезненный процесс ломки стереотипов, но в современной культуре он возможен. Процесс неизбежной трансформации социальной образности позволяет преодолевать предубеждения, пересмотреть привычные границы «нормального».

--------------------------------------------------------------------

12. Подробнее об Эйми Маллинс см. https://www.stengazeta.net/article.html?article=6828   

13.   https://invention.smithsonian.org/centerpieces/ilives/van_phillips/van_phillips.html по состоянию на 22.07.2010

14. Aimee Mullins: Two legs good, 24 legs better.  Jessica Griggs talks to Aimee Mullins // New Scientist, 05 October 2009. Magazine issue 2728.

15. Aimee Mullins: The model with metal legs. Precious Williams talks to Aimee Mullins. // The Evening Standard . May 2, 2003.

16. https://www.ted.com/talks/lang/eng/aimee_mullins_prosthetic_aesthetics.html по состоянию на 22.07.2010

17.  https://ru.wikipedia.org/wiki/Uncanny_Valley по состоянию на 11.11.2010

Пример подобного жуткого образа – Голлум в фильме «Властелин колец»  Питера Джексона в исполнении Энди Серкиса.

18. Фрейд З. Жуткое // Фрейд З. Художник и фантазирование. Москва: Республика, 1995, с. 276.

19.  https://www.ted.com/talks/lang/eng/aimee_mullins_prosthetic_aesthetics.html по состоянию на 22.07.2010

Источник: Теория Моды, № 18, 2010 (в сокращении),