30.11.2009 | Литература

Лев, дитя и «Чародей»

Коллективный ответ на закономерный вопрос

Положительно, интернет скоро приведет к окончательной смерти автора. Вот, скажем, я — по какому праву поставил свою подпись над нижеследующей заметкой? Поэма «Чародей», о которой далее пойдет речь, по инициативе Константина Михайловича Поливанова обсуждалась в его замечательном, много лет работающем лицейском семинаре… Три главных подсказки мне в ЖЖ кинули Наталья Яковлева, лжеюзер ljreader2, а также некоторый доброжелатель, пожелавший остаться неизвестным. А я? Я только сформулировал общий вопрос, да, как мог, проверил предложенные гипотезы. Короче говоря, скромно прошу считать меня лишь координатором коллективного минипроекта.

Итак, в 1914 году Марина Ивановна Цветаева написала ностальгическую поэму «Чародей», главными героями которой стали она сама, ее сестра Анастасия, а также старший друг сестер, поэт-символист Эллис (псевдоним Льва Львовича Кобылинского). Время действия поэмы — 1909 год.

В одном из эпизодов поэмы подробно рассказывается о том, как Эллис под музыку, исполняемую сестрами, импровизирует то ли спектакли одного актера, то ли просто увлекательные монологи на заданную музыкой тему. Сначала он перевоплощается в Наполеона, а затем разыгрывается такая картинка:

Цирк, раскаленный, как Сахара,

Сонм рыжекудрых королев.

Две гордости земного шара:

Дитя и лев.

Под куполом — как царь в чертоге

Красуется британский флаг.

Расставив клетчатые ноги,

Упал дурак...

В плаще из разноцветных блесток,

Под говор напряженных струн,

На площадь вылетел подросток,

Как утро — юн!

— Привет, милэди и милорды! —

Уже канат дрожит тугой

Под этой маленькой и твердой

Его ногой.

В своей чешуйке многозвездной,

— Закончив резвый пируэт, —

Он улыбается над бездной,

Подняв берет.

Возникает закономерный вопрос, на который мы не нашли ответа в комментариях к произведениям Цветаевой: имеется ли у этого фрагмента какая-нибудь литературная основа? Или всё изображенное, чистая импровизация на тему, скажем, циркового марша?

Досточтимый ljreader2 предположил, что подразумеваются два отдельных сюжета из журнала Чарльза Диккенса «Круглый год».

Первый — «О Льве и укротительнице Мисс Чапман, представляющей Британию»; второй — «Об акробате Блондине “Рим в Кристалл-пэлисе”». «Круглый год», сообщил мне ljreader2, печатался в «Русском вестнике», где публиковался и отец сестер Цветаевых. По мнению глубокоуважаемого коллеги, Британия в разбираемом фрагменте понадобилась Цветаевой, чтобы напомнить Эллису о его не-удачном сватовстве к ней, Марине, тогда как рядом находилась куда более подходящая для этих целей Ася, прозванная в детстве «маленьким лордом» (по ассоциации с книгой Фрэнсис Бернетт «Маленький лорд Фаунтлерой»). Чтобы яснее проявились ассоциации с Фаунтлероем, полагает ljreader2, юной поэтессе и понадобилась Англия.   

Еще один не подписавшийся, но замечательно эрудированный коллега, актуализировал в моем пытливом сознании пьесу самого Эллиса «Канатный плясун», созданную как раз в период тесной дружбы старшего поэта с сестрами и даже посвященную Анастасии Цветаевой. В этой пьесе, явно навеянной ницшевским «Заратустрой», действие происходит не в Британии, а в некоторой условной, буржуазной стране, но зато там встречаются «с зверями дети», паяц, а две строки смотрятся как прямой претекст финала интересующего нас отрывка из «Чародея»: «Ты, как дитя, танцуешь на канате, // И над тобой и под тобою бездна».

Однако самую, на наш взгляд, правдоподобную параллель к цветаевскому фрагменту о цирке предложила Наталья Яковлева, вспомнившая о романе Эдмона-де-Гонкура «Братья Земгано».

В финальных главах этого романа герои-акробаты переезжают из Франции в Англию, где печально завершается их карьера — младший брат Нелло («дитя») во время представления падает и ломает обе ноги. Яковлева очень тонко замечает, что роман о братьях, помимо всего прочего, мог привлечь Цветаеву и Эллиса, «выступающего» перед Асей и Мариной, как «оборотный» по отношению к сестрам. Особенно важной и убедительной, именно в силу своей частности и мелкости, кажется мне конкретная пере-кличка между романом и поэмой. У Цветаевой акробат выступает «в своей чешуйке мно-гозвездной». У Гонкура находим прояснение этого образа. У него, в соответствующей сцене, «Нелло был очарователен. В этот вечер он был одет в трико, словно покрытое рыбьей чешуей и отражавшее малейшее движение мускулов игрою струящихся, как ртуть, перламутровых переливов».

Нужно признать, что в цирковом романе Гонкура, на удивление, ни разу не упоминается лев, а только львица, да и то в сравнении. Но ведь Львом да еще Львовичем, как справедливо напомнил всем нам при обсуждении поэмы «Чародей» Константин Поливанов, звали самого Эллиса-Кобылинского (разумеется, украшает царь зверей и герб Британии).

       То есть «дитя и лев» в поэме — это сестра Марина (или сестра Ася) рядом со л(Л)ьвом (Эллисом), вписанная в декорации «Братьев Земгано».

Кстати, «кобылы» в цирковых сценах романа Гонкура тоже появляются.