29.09.2009 | Арт

У мартеновских печей…

... не сомкнуть на миг очей. Открылась главная выставка III Московской биеннале

Режиссер главного спектакля международного форума III Московская биеннале историк искусства Жан-Юбер Мартен ожиданий не обманул. Конструктивистский ангар артцентра «Гараж» стал чем-то вроде гигантской плавильной печи, где все культуры, цивилизации, темы и эмоции превращаются в раскаленную смесь. Что называется, жжет. Так что сильные впечатления гарантированы.

Каждому предлагается совершить свою кругосветку, где встретишь все: и рисунки с богами культа вуду, и афганские ковры, и картины на коре из морской страны Баньялы, и живых змей и черепах, ползающих под статуями священных восточных животных, и мусорные контейнеры со спрятанными в них стеклянными небоскребами, и порхающих по звучащим электрогитарам самых что ни на есть живых птах, и распиленную надвое московскую однокомнатную квартиру, и стальной трактор, превращенный в ажурный пламенеющий готический ларец... Выставка названа «Против исключений» -- действительно это мощная заявка на новую арткосмогонию, что родилась в алхимической лаборатории мсье Мартена. От дерзкого смешения всего со всем восторг явлен на уровне чувственном, тактильном даже. Пластические модуляции мироздания представлены во всей их многообразной роскоши.

Встают ли на пути презентации проблемы? Да, конечно. Главная, как ни парадоксально, -- в ошеломляющем океане образов есть опасность для полноценной коммуникации. Смотрим мы, к примеру, на головокружительные солнечные орнаменты народа Нгангикуррунгур с их календарными значениями, а рядом -- на столь же головокружительно-прекрасные ковры художника из Нигерии Эль Анацуи. Смотрим -- и упоенные собственной «продвинутостью» снисходительно можем упустить расставленную для нас во втором случае западню. Ведь у Анацуи ковры лишь симулируют понятия традиционной культуры: дивные металлические полотна «сотканы» из расплющенных, проколотых металлических бутылочных крышек. Характерный жест «интеграции» локальной культурной темы в глобальный контекст! Попавшие в полноводный поток фестивальных имиджей традиционные культуры волей-неволей апроприируется консюмеристским сознанием, и чтобы восстановить полноту их смыслов, требуется недюжинное усилие зрителя -- соучастника процесса. Иначе барьер непонимания (или замещение смыслов в соответствии с европейскими кодами) лишь усилит ощущение отчужденности. И сделанная из фейковых, имитационных материалов массовой культуры портьера пребудет взаправдашним «железным занавесом».

Последствия подобной псевдокоммуникации Запада с локальными культурами могут быть трагичны. Одна из самых сильных работ выставки -- видеоинсталляция живущего в Нью-Йорке чилийца Альфредо Джаара «Звук тишины». В темном зале на экран проецируется словесный текст истории южноафриканского фотожурналиста Кевина Картера, сделавшего в Судане фотографию истощенной, упавшей на колени девочки, за спиной которой сидит стервятник. За эту фотографию, опубликованную в The New York Times, Кевин Картер получил главную в фотомире Пулитцеровскую премию. А потом покончил с собой, не выдержав травли общественности. Обвинители, проецируя на ситуацию моральные критерии среднестатистического европейца, сравнивали Картера с тем же стервятником, наблюдающим чужое горе, вместо того чтобы помочь. Меж тем они и не знали о действиях фотографа после увиденной сцены (а он, естественно, помог, отогнав птицу), и сами не помогли этой девочке... Во время сменяющих друг друга на темном экране фраз вдруг мгновенно, как током, зрителя бьет яркая вспышка. После этого удара по глазам он видит ту самую фотографию и узнает, что права на этот снимок принадлежат корпорации Corbis, которой владеет Билл Гейтс. А судьба девочки неизвестна.

Вспышка Джаара ранит благодушно-зрелищное, потребительское восприятие экспозиции. Презумпцией правоты в оценке чужой культуры (как и чужого горя) нас никто не наделял. Чтобы понять устроенную Мартеном кунсткамеру, требуется ответственный труд.

Вставными новеллами глядятся работы маргиналов. Например, разноцветные рисунки аутсайдера Александра Лобанова, рисовавшего в психиатрической больнице символы и героев СССР с обязательным ружьем -- атрибутом власти, ставшим для Лобанова фетишем. Или инсталлированный группой «Синие носы» «Музей Б.У. Кашкина» -- самородка из Свердловска, стихийного абстракциониста, поэта-концептуалиста, варившего фотонегативы и устраивавшего коллективы уличных перфомансистов-подпевал.

Впрочем, российское присутствие на выставке аутсайдерами не ограничивается. Дмитрий Гутов, Хайм Сокол, Павел Пепперштейн, Иван Чуйков, Александр Бродский, Валерий Кошляков представили опусы пластически многосложные, по смыслам соотнесенные с любимой Мартеном темой алхимического субстрата языков разных культур. А лучшая иностранная рецепция нашей многострадальной истории предложена знаменитым художником из ЮАР Уильямом Кентриджем. Это виртуозно сделанное видео на тему стенограммы пленума ЦК ВКП(б), обсуждавшего судьбу Бухарина, с названием, взятым из этой стенограммы «Я не я, и лошадь не моя». Основанная на анимированных сюжетах русского авангарда работа станет частью постановки оперы Шостаковича «Нос», которую Кентридж готовит для нью-йоркской Метрополитен-оперы.

Источник: "Время новостей",25.09.2009,