Россия
27.10.2008 | Кино
Не до такой же степени«Новая Земля» - фильм с самым кондовым, какой только можно вообразить, антизападным настроем
Фильм про жестокий социальный эксперимент в недалеком будущем. Большую группу пожизненных заключенных, среди которых полно отморозков, высаживают без охраны и с минимумом необходимого на северном необитаемом острове с целью проверить, смогут ли они ужиться друг с другом. Этот фильм уже подверг обструкции новоявленный Общественный совет по нравственности - за натурализм массовых смертоубийственных драк, а особенно за игру «Последний - мертвый!». Это когда заключенные по команде своего пахана кидаются в барак - и последнего съедают. Правда, за кадром, а в кадре только перерезают глотку.
Когда какую-либо картину осуждают за аморальность высокоморальные комиссии, да еще используя фарисейскую лексику, невольно думаешь: картина-то небось смелая, стоящая! Но не тот случай. Увы. «Новая Земля» - манерное, вымученное, предсказуемое кино. Фильм натужно стремится выглядеть притчей о победоносной силе человечности, о том, что человек и на самом краю способен остаться человеком, а в душе отъявленного маньяка-живодера способны проснуться тяга к добру, самопожертвованию, Богу. Мерзости искусственно нагнетаются, чтобы эта позитивная идея дошла до самого последнего зрителя.
Волосы дыбом встают не от изображения мерзостей, а от лицезрения того бесстыдства, с каким авторы фильма создают образ врага. Критики говорят только про каннибализм и почему-то не замечают, что «Новая Земля» - фильм с самым кондовым, какой только можно вообразить, антизападным настроем.
Враг - не шестерка пахана, который как раз и дает команду «Последний - мертвый!». Тот, как выяснится, фигура трагическая. Истинные враги - которые и есть олицетворение подлинной бесчеловечности - затеявшие антигуманный эксперимент западные лицемерные либералы-правозащитники. Главную англоязычную стерву, утрируя свой акцент, вдохновенно изображает Дапкунайте: такие карикатурно гадкие западные дамочки появлялись только в советском шпионском кино 1940–1950-х. Но враг - и Запад вообще. Наши охранники - в короткий момент, пока еще не покинули остров - при виде драки стенка на стенку стреляют поверх голов зэков. Солдаты НАТО - бьют на поражение. Нет, я, конечно, понимаю, что они во всем хуже нас, а мы всегда лучше. Но не до такой же степени.
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.