27.06.2008 | Общество

Традиции стародачной жизни-3

Николина гора

Вопросы: Екатерина Жирицкая

Фотографии со свадьбы Т.Лариной и В.Серова (сентябрь 2007 года) из семейного архива

Окончание. Начало тут и тут.

- Итак, за восемьдесят лет Николина гора обросла мифами и традициями и сформировала свою собственную культуру. Но с начала девяностых обитателям Николиной горы пришлось столкнуться с носителями иной культуры. Эта культура также проявляла себя в самых простых, бытовых мелочах, за которыми стояло совсем иное восприятие мира

- Да, взять хотя бы ту особенность организации пространства, о которой я только что говорила. На старых дачах жизнь в основном протекала на улице. Новые русские, которые стали селиться по краям Николиной горы, покупали небольшие участки. Лес, куда мы всегда ходили собирать грибы и землянику, в начале 1990-х был целиком застроен коттеджами, представляющими типичный образец «новых» рублевских дач. На маленьком участке стоит гигантский дом, занимающий весь участок - ясно, что ни о какой «жизни на воздухе» речи не идет. Участок мостят плитами, что было совершенно не свойственно старым дачам, деревья нещадно вырубаются. То есть формируется совсем другая культурная география.

Когда по соседству с Николиной горой стали появляться эти несуразные каменные избы, старые никологорцы и приезжавшие к ним гости ходили смотреть на эти поселки как на экспозицию архитектурных нелепостей. Местной достопримечательностью стал коттедж, напоминающий индийский храм с колоннами. «Индийская» дача не раз переходила из рук в руки. Очевидно, жить в ней долго не мог никто.

Новые дачи транслировали чувство страха. Это были убежища, чьи владельцы чувствуют себя в опасности. Глухие стены, окна-бойницы, огромный забор, видеокамеры, свирепые собаки – все готово к обороне, «не подходи!». Какая уж тут открытость!

К тому же строения производили впечатление общественных зданий. Их можно было принять за гостиницу или кинотеатр, но никак не за частный дом, в котором живет семья. К счастью, этот период эстетического банкротства уже заканчивается. Люди стали приглашать нормальных архитекторов, поездили по миру и сейчас многие из этих жутких объектов перестраиваются.

- По тому, какой архитектурный стиль выбирают для своих коттеджей новые соседи Николиной горы, можно судить об их мировоззрении. Среди них по-прежнему популярны европейские шале, дома в классическом стиле. Очевидно, их обитатели пытаются вписать себя в существующую традицию.

- Новые дачи сейчас фактически окружают Николину гору, берут ее в кольцо. Но, что характерно, застройщики этих поселков стремятся превратить в бренд особую атмосферу Николиной горы, позаимствовать ее наработанную десятилетиями культурную ауру. Например, за пределами Николиной горы находится дорогой клуб с тренажерными залами и салон красоты, который называется  «семейный клуб «Николина Гора». Появился новый коттеджный поселок, который грамотные риэлторы назвали «Николина поляна» - классический случай использования репутации исторически сложившегося «бренда».

- Николиной горе еще повезло. В других стародачных местах, например Малаховке, Клязьме прежних владельцев довольно агрессивно выживают со своих мест «новыми деньгами». Культурная аура места очевидно является капиталом, за который нувориши готовы конкурировать со старой элитой.

- Речь идет о  власти над территорией, в которой аккумулирована работа прошлых поколений. Перед нами очередная вариация чеховского «Вишневого сада». Эта коллизия повторяется на каждом новом витке истории, когда появляются новые Лопахины. С точки зрения историка культуры я бы сказала, что речь идет о борьбе за присвоение символического статуса аристократии.

В любом обществе существует социальная группа, которая задает культурные и этикетные нормы. Авторитет этой группы вовсе не всегда подкрепляется солидным финансовым положением. Но независимо от своего экономического положения именно эта группа играет роль элиты, задает обществу модели поведения и культурные нормы. В дореволюционной России это были дворяне, а в советское время – интеллигенция, которая являлась хранителем дворянской культуры.

Обитатели стародачных поселков - ученые, врачи, музыканты, художники, актеры – в большинстве своем принадлежали к среднему  классу.

Не отличаясь фантастическими доходами, интелигенция тем не менее делала главное – производила культурные ценности и научные знания, а в быту частично сохраняла дворянский образ жизни, занимая пустующее место аристократии как культурной элиты.

В начале XXI века новые обитатели коттеджных поселков претендуют на то, чтобы разыгрывать из себя дворян, представляя себя владельцами поместий, где есть слуги, личные садовники, конюхи, повара. Но это самый поверхностный, материальный уровень подражания. Требуется подкрепить игру за счет «памяти места».  Не удивительно, что для самого дорогого жилья, будь то город или пригород, выбираются места с наработанной аурой. Арбат, где селилась интеллигенция и дворяне; Пречистенка, где жили многие писатели, философы и художники; в Подмосковье - та же Николина гора, Переделкино, Кратово, Клязьма.

- «Новые деньги» не только предпочитают места с историей, но и перенимают традиции других элит.

Взять, например, общественные развлечения, так активно сейчас насаждающиеся на Рублевке. Например, на берегу Москвы-реки рядом с Николиной горой есть колхозное поле. Теперь там раз в году там проводится турнир по конному поло, съезжаются дамы в вычурных шляпках … Но надо понимать, что это  искусственная и весьма форсированная попытка создать традицию в первом поколении, когда своих традиций еще нет. Форма для нее ищется то у английской аристократии, то у российского дворянства, то у советской интеллигенции.

- Каков смысл этих заимствований?

- Каждой новой экономически утвердившейся группе нужно выработать культурный язык. Речь идет об имидже социальной группы, о том, какие ценности связываются с ней в обществе, как она себя преподносит. И здесь действительно есть некий ролевой репертуар, набор амплуа, в которых может выступить человек состоятельный, желающий явить миру свое лицо. Это может быть, допустим, роль мецената, роль покровителя спортивных забав, роль ценителя старины. Подобные приемы придают новым деньгам вид «старых», поколениями заработанных денег, за которыми уже стоит и престиж, и сложившийся образ жизни, и почтенные традиции. Поэтому эти культурные амплуа сегодня очень востребованы.

Проще всего заимствовать их из прошлого. Не случайно  российские нувориши стремятся заявить о своей близости к аристократической или православной традиции. Меня уже не удивляет, когда губернский клуб в Горках-2 носит название «Дворянское гнездо», дорогие рестораны на патриархальный манер именуют «Причал», «Веранда у дачи», а новый бассейн в фитнесс-центре открывают с благословения священника. На Рублевке вовсю идут культурные игры.

- Почему это все же игра?

- Критик буржуазной культуры, семиотик Ролан Барт говорил, что надо  фиксировать момент, когда культурное притворяется природным. Это знак активного внедрения новой мифологии -  если деловые проекты преподносятся как нечто естественное, само собой разумеющееся, будто за этим стоит вековая традиция. Например, когда в глянцевой газетке «На Рублевке» нахваливают филиппинских нянь так, будто их нанимали в рублевские семьи испокон веков. Или когда девушки из Жуковки, «заскочив» в Барвиха luxury village, «попутно» покупают дорогие безделушки. Надо иметь достаточную трезвость ума, чтобы понять истинный сигнал, который кроется под этой хорошо наигранной наивностью: напряженная имитация естественности. Иными словами, наша буржуазия испытывает дефицит символического капитала, им не хватает расслабленности и уверенности, которую может обеспечить только исторически сложившееся социальное поле.

- Для меня удивительно, что вы называете интеллигенцию в качестве группы, у которой нувориши тоже хотят что-то позаимствовать. Мне казалась, что выбрана стратегия дискредитации, когда интеллигенцию представляют как маргинальную группу.  

- Отвечу одним примером. У родителей с «новых» никологорских дач достаточно денег, чтобы оплачивать занятия своих детей в дорогом семейном клубе неподалеку, но многие из них предпочитают отдавать детей в непритязательный хореографический кружок в РАНИСе. Не в целях же экономии они это делают! Значит, эти небедные люди понимают – в этом кружке, общаясь с детьми из интеллигентных семей, их ребенок, возможно, научится чему-то большему, чем классическим  балетным  позициям.

- Если интеллигентскую культуру перенимают представители других социальных слоев, не доказывает ли это ее слабость? Быть может, она растворяется, размывается на наших глазах?

- Наоборот, я вижу в этом ее жизнеспособность. Если она продолжает существовать в изменившихся исторических обстоятельствах, значит, интеллигенция не смотря ни на что, сохраняет авторитет как носитель культурной нормы. Конечно, в среде нуворишей человека оценивают в первую очередь по деньгам и статусным вещам - в этом их система взглядов противоположна интеллигентской. Но спрос на главный продукт, который производит интеллигенция, – культурные ценности – по-прежнему высок. И хотя интеллигенция не выиграла безоговорочно исторический спор, но она по-прежнему располагает «символическим капиталом», по выражению П.Бурдье. Она оставила за собой язык, право называть и классифицировать вещи, создавать нормы. Этого отнять нельзя. До тех пор, пока она удерживает эту трудную привилегию, есть альтернатива обществу потребления.

- Система, когда академический институт или творческий союз получал в свое распоряжение «ведомственный» дом, ушла в прошлое. Сегодня из-за нереальной дороговизны московского жилья представители интеллигентских профессий не могут выбирать среду обитания по принципу «быть ближе к «своим». Стародачные поселки еще дают такую возможность. Насколько важно это соседство с людьми, близкими по духу, чтобы ощущать принадлежности к определенному кругу?

- Так получилось, что на Николиной горе территориальная и культурная идентичность во многом совпадают. Оттого

для интеллигенции Николина гора - действительно такое место, где подтверждается принадлежность к своей социальной группе  и без всякого пафоса воспроизводится традиция.

Конечно, эта непринужденность соседско-дружественных связей - когда спонтанно собрались и просидели всю ночь за живой музыкой и разговорами – самая приятная. Но существуют и другие формы интеллигентского быта, не подразумевающие территориальную близость. Дружить семьями, вместе ходить в походы и в театр, устраивать домашние концерты и кукольные спектакли – хорошие способы подтверждать идентичность и передавать детям  традиции. В конце концов, дело не в том, чтобы жить рядом, а в том, чтобы поддерживать отношения и реализовать свой взгляд на мир.  Например, совсем недавно на Николиной горе праздновали свадьбу музыкантов Татьяны Лариной и Владимира Серова. Это был удивительный праздник - бал-маскарад, на который приглашенные явились в карнавальных костюмах. Помещение клуба было оформлено детскими рисунками – работами детей из студии «Чудо-кисточка». На празднике выступали друзья-музыканты и цирковые артисты, пели Дмитрий Сухарев и Сергей Никитин, танцевали дети, угощение приготовили своими силами – царил дух веселья, легкости и свободы.

- Итак, различие между «старыми» дачами и «новыми» коттеджами не только в разных денежных возможностях, но и в мировоззрении их владельцев. Скромные дачи Прокофьева и Рихтера, боюсь, показались бы обитателям Рублевского шоссе просто убогими. Что, на ваш взгляд, может противопоставить интеллигенция в этом символическом соперничестве культур?

- Для советской и дореволюционной интеллигенции дача была не только  комфортным домом, но и местом для интеллектуальной работы, творчества. То есть это было теплое, живое, созидающее, подвижное, легкое пространство. Основное, что определяет культурную ауру места - работа духа.

И главное, что подрастает много детей, которые, надеюсь, будут продолжать никологорские традиции. 

Источник: "Независимая газета", №5 (235), приложение "Антракт", 15.02.2008,