Авторы
15.02.2008 | Кино
Очень прогрессивно…...но без крайностей
Именно в эти дни стало понятно, что в Берлине важнее всего тема, но не содержание. Причем именно такая тема, которая, какой бы острой она ни являлась, выражена без экстремизма. Прогрессивно, но вежливо.
Наше всё: Мадонна
Сегодня в Берлине событие, заранее вызвавшее главный ажиотаж: премьера фильма режиссера Мадонны Filth And Wisdom. Снимающую прессу заранее уведомили, что пропуск на пресс-конференцию людей с фотокамерами будет крайне ограничен. А и правильно: снимут режиссера не в том ракурсе. Однако посмотрим. И на ракурсы, и фильм. Берлинская программа обещает в ближайшие дни еще несколько ударных показов.
Вот отчего Берлинский фестиваль начинает иногда вызывать истинный культурный… нет, не шок, но ужас. Иногда даже кажется, будто он — истинная угроза для кинематографа. Особенно на фоне артистического Каннского, широкоохватного Торонтского и радикального Роттердамского. Берлин, даром что местные публика и политики ломятся на показы и он считается № 2 в мире после Каннского, тянет мировое кинодвижение в конъюнктурную, правильно понятую идеологию. Написав эту фразу, испытываю чувства противоречивые. Для меня, если говорить об идеологии, безусловно ценны западные либеральные ценности. Но когда фестиваль причесывают под их гребенку — получается нечто не из области кино.
Вот, например, что уже было в берлинском конкурсе. Китайский фильм «Мы веруем в любовь» — In Love We Trust — Ван Сяошуая, бравшего призы и берлинские, и даже каннские. Актуальная для Берлина тема: дети, больные лейкемией. Ценимые Берлином дополнительные социально-политические обстоятельства: родители развелись, для спасения ребенка им нужна вытяжка из спинного мозга родственника, а таковым в их случае может быть только вновь рожденный ребенок. А в Китае ограничение на рождаемость. Для Берлинале прямо-таки Es ist alles in schönster Ordnung — всё в полном порядке, фильм, прямо-таки предназначенный для здешнего конкурса.
Или американо-британская лента «Сады ночью» — Gardens of the Night — режиссера, упоминания не заслуживающего.
Актуальная для Берлина тема: педофилия. Но и она, несмотря на присутствие Джона Малковича, разыграна стерильно, без обострения действительно актуальных проблем. Например, такой: как ведут себя дети, которых после долгих лет изнасилований вернули в прежнюю семью?
Абсолютным анекдотом первых дней, конечно, оказалась «Элегия», американскую режиссершу которой тоже, несмотря на ее умеренную известность, не упоминаю. Ценимый Берлином жанр: большая якобы реалистическая драма (Берлин, как и «Оскар», любит еще и драмы). Актуальная для Берлина тема: нестарение, возможность любви между очень взрослым профессором и очень юной студенткой. Играют Бен Кингсли и Пенелопа Крус, вновь выглядящая девочкой, хотя Альмодовар в «Возвращении» аккуратно намекнул ей, что пора переходить в женщины среднего возраста. Все на штампах. Профессор — главный в Америке. Его друг — главный американский поэт (его изображает Деннис Хоппер). Смотреть — невозможно. Я не убегал из зала лишь потому, что прочел в краткой аннотации, что после двух лет разлуки героиня вернется к герою и сообщит нечто, изменяющее жизнь.
У меня, как сюрреалиста, были версии, что она типа скажет: «Мы не виделись два года, но за это время я сделала от тебя три аборта». А он вдруг признается (я уже писал, что на Берлинале есть и «Транссиб», где Бен Кингсли — инспектор Гринько): «А у меня своя тайна. Работаю под прикрытием. Я — майор ФСБ Гринько». Только подобный поворот придал бы фильму пикантную осмысленность.
Так ведь нет: она приезжает признаться, что смертельно больна. И глаза у нее при этом, тщательно обработанные гримером, запавшие-запавшие.
Давно существуют теории, что фестивали, которые ставят целью не развитие искусства кино (как Каннский), а показуху (как отчасти и Берлинский), специально включают в программу плохие фильмы, чтобы для их раскрутки гарантированно приехали звезды. Ради хорошего, да еще и кассового фильма звезду поди замани. А вот ради потенциально неудачного она наверняка приедет, чтобы помочь его пиару.
Пенелопа Крус пришла на берлинскую премьеру в невероятнейшем платье.
Берлин
Пожалуй, главное, что отличает «Надежду» от аналогичных «онкологических драм» – это возраст героев, бэкграунд, накопленный ими за годы совместной жизни. Фильм трудно назвать эмоциональным – это, прежде всего, история о давно знающих друг друга людях, и без того скупых на чувства, да ещё и вынужденных скрывать от окружающих истинное положение дел.
Одно из центральных сопоставлений — люди, отождествляющиеся с паразитами, — не ново и на поверхности отсылает хотя бы к «Превращению» Кафки. Как и Грегор Замза, скрывающийся под диваном, покрытым простынёй, один из героев фильма будет прятаться всю жизнь в подвале за задвигающимся шкафом.
