12.02.2008 | Архив "Итогов" / Общество

Утечка будущего

Из России готовы уехать молодые талантливые, образованные и энергичные люди

"Вы поймите, сейчас как 37-й год. Кощунственно, конечно, сравнивать, но по ощущениям - вы поймите". Я понимаю, потому что Сергей - уже пятый мой собеседник, описывающий ощущение обступившей его со всех сторон катастрофы. Он еще сохраняет какую-то надежду - не на то, что "все обойдется", а что худшее все же минует его и его семью. Поэтому пока предпочитает не "засвечиваться". А то говорят, что в одном банке уволили сотрудников, которые сняли все деньги с личного счета. Говорят, что некоторые начальники решили поступить "гуманно", уволив тех, у кого были какие-то запасные варианты. А еще говорят...

Мой собеседник талантлив, образован и - пока - весьма хорошо обеспечен. На кресле рядом с ним лежит плащ от Версаче, в портфеле невероятной красоты и дороговизны лежит мобильный телефон.

Сергей, выигравший ряд престижных призов в области рекламы, работает в крупнейшем западном рекламном агентстве. Он тот человек, который придумал многие из знакомых нам рекламных слоганов. Он еще не потерял работу, ему еще не сократили зарплату - но он уже просчитывает варианты.

"Если я буду сидеть без работы несколько месяцев, я на время отъеду", - объясняет Сергей. Он уже наметил пару планов. План первый - отъезд в Прагу, где жизнь недорогая, где можно существовать, сдав московскую квартиру, и где, может быть, удастся найти русскоязычных бизнесменов, которым пригодится высококвалифицированный специалист по рекламе. План второй - Израиль, где можно основать или найти агентство, которое занялось бы рекламой крупных западных "брэндов" иммигрантам из России. "Если выйдут на улицу танки, я, скорее всего, уеду совсем, - продолжает Сергей. - Вообще даю себе год. Если мои мозги здесь будут совсем невостребованы, то я уеду, потому что лучше быть продавцом билетов в кинотеатре в Праге и жить прилично, чем в Москве не иметь возможности сводить концы с концами".

В агентствах, занимающихся трудоустройством за границей и оформлением иммиграционных виз, говорят, что с началом кризиса заметно увеличился поток желающих уехать из России. В ряде агентств мне сказали, что клиентов стало на 30 процентов больше, а в компании White&Associates, рекламирующей себя как американскую юридическую контору, оформляющую иммиграцию, количество желающих и вовсе утроилось.

"Сейчас все разговоры так или иначе сворачивают на эту тему, - говорит Павел, 31-летний высокооплачиваемый менеджер одного из крупных российских банков. - Как в 90-92-м годах, когда половина моего курса мехмата уехала. Теперь та же ситуация и с компанией, которая сложилась за семь лет моей работы в банке. Собираются программисты с женами пить пиво, а жены начинают обсуждать, как заставить мужей поскорее уехать".

Нынешние потенциальные эмигранты отличаются от своих предшественников тем, что имеют представление о том, куда они едут и что их там ждет. Все они бывали за границей, многие там учились, некоторые даже успели пожить.

Все они когда-то приняли вполне сознательное решение либо не уезжать, либо вернуться. Пожалуй, в тот момент они решили поверить России, и теперь, когда в одночасье рухнули и их сегодняшнее благополучное существование, и планы на будущее, они чувствуют себя либо одураченными, либо преданными. Так или иначе, доверия больше нет. "Я пришел в банк как мальчик по присмотру за тремя компьютерами, - рассказывает Павел. - Тогда там работало 10 - 15 человек. Теперь - 800, и я, проработав в банке семь лет, являюсь одним из тамошних начальников. И вот теперь ощущение такое, что надо начинать все с начала. А если уж начинать с начала, то почему именно здесь? Чтобы через семь лет получить все то же самое? Может, за семь лет я смогу достичь чего-то в Штатах и потом часто приезжать сюда". В Нью-Йорке живет двоюродный брат, несколько бывших однокурсников, и Павел уже "закинул удочку" на предмет трудоустройства.

Мой приятель Максим вернулся в Россию из Франции чуть меньше двух лет назад. Выпускник экономического факультета Института культуры, в России он очень успешно работал на телевидении и в компании, занимавшейся продюсированием концертов. Четыре года назад уехал в Лион учиться в аспирантуре, получил степень в области менеджмента, а вернувшись, понял, что вновь зацепиться на телевидении будет гораздо сложнее: никого из своих прежних коллег на тех же местах он уже не застал. Поработал несколько месяцев на одном из каналов, затем устроился в турагентство, где получал приличные деньги, но лез на стену от скуки. Последнюю надежду найти хорошую работу по специальности убил кризис. Максим купил билет во Францию.

"Я, может, уже не вернусь", - сообщил он мне накануне отлета. "А что ты там делать будешь?" - "Я только что подписал контракт с радиостанцией, значит, смогу получить вид на жительство". Примечательно, что 27-летний Максим так и не обзавелся в Москве квартирой: деньги на нее он накопил еще до отъезда во Францию, но положил их во французский банк и с покупкой не спешил, пока не устроился в Москве на хорошую работу. Теперь радуется: во-первых, ничто его здесь не держит, во-вторых - слава Богу, что деньги лежат именно во французском банке.

Дело, конечно, не в квартире как таковой: в конце концов, если она есть, ее можно сдать, как собирается это сделать Сергей, или продать, как, возможно, поступит Павел. А дело в том, что около года назад все так обрадовались появлению среднего класса, что не хотели видеть, что российская виртуальная экономика породила эрзац-средний класс, у которого было все, что положено, - заработок, одежда, машина, но не было главного - чувства укорененности. Самые благополучные люди совершенно не верили в то, что их благополучие продлится долго. Так что Максим не спешил тратить накопленные 35 тысяч долларов, а люди побогаче отправляли все самое дорогое - свои деньги и своих детей - за границу.

В США, например, нетрудно встретить девушку или молодого человека, закончивших там университет и живущих в доме, купленном родителями - российскими предпринимателями на всякий случай (вдруг когда-нибудь придется там поселиться).

Это то, что американцы называют nest egg (буквально - сбережения на будущее): американское законодательство позволяет человеку, инвестировавшему больше полумиллиона долларов в экономику страны, получить постоянный вид на жительство. Года четыре назад один преуспевающий российский предприниматель попросил меня помочь ему заполнить анкету для получения такого вида на жительство. Нет, он пока никуда не собирается, пояснил он. "Но в том, что в этой стране когда-нибудь наступит кромешная тьма, у меня нет никаких сомнений". В августе этого года он перебрался к детям в США.

"Я сам всем всегда говорил, что будет плохо. - Павел вторит моему знакомому-предпринимателю. - А сам, наверное, в глубине души надеялся на лучшее. А теперь - ну, я же говорил". У Павла обрушилось все: зарплата, которая позволяла ему помогать родителям и младшему брату, сократилась в восемь раз - с 4 тысяч до 500 долларов; на грани гибели его дело - банк, который он помог построить; исчезнет банк - исчезнет и основной круг общения Павла. Иными словами, ничто уже не будет держать его в России.

"По большому счету, уезжать не хочется, - признается 31-летний переводчик Роман. - Но по еще более большому счету, ничто меня здесь не держит. У меня отец геолог, все детство мы переезжали с места на место, теперь родители живут в малюсеньком городке, райцентре. То есть в этой стране у меня нет даже норки, где бы спрятаться". Роман приехал в Москву из Иркутска три года назад, узнав от знакомых о вакансии в посольстве крупной европейской страны. По результатам собеседования он прошел по конкурсу. Платили там немного - долларов 500 в месяц, но работа позволила перебраться в столицу и снять квартиру, а кроме того, Роман подрабатывал переводом. Несколько месяцев назад уволился, чтобы подготовиться к вступительным экзаменам на курсы синхронных переводчиков. Он нашел два учебных заведения с устроившей его программой - двухгодичные курсы в Москве, которые стоят 5 тысяч долларов в год, и в Париже - бесплатные даже для неграждан. Сначала собирался поступать в Москве, но тут  случился кризис, рынок переводчиков сразу переполнился, а приток бизнесменов, которым бы потребовались переводчики, уменьшился. Похоже, придется ехать учиться в Париж - там все дешевле и легче устроиться на работу.

Чтобы, окончив школу в Якутии и институт в Иркутске, сделать карьеру устного переводчика в Москве - причем работающего с двумя разными языками, - нужно обладать изрядными способностями.

Таких людей - молодых, с высшим образованием, знанием языка, опытом работы - привечают в странах с открытой иммиграционной политикой: в Канаде, Австралии. В агентства по оформлению иммиграционных виз приходят самые разные люди, но, как объясняют сотрудники подобных агентств, уезжают именно такие - в возрасте от 25 до 40 лет. Впрочем, экспорт лучших кадров - добрая отечественная традиция: в четвертый раз из России начинают уезжать образованные и энергичные люди. Нынешние потенциальные эмигранты делятся, по выражению сотрудницы одного из эмиграционных агентств, на тех, "кто спасает свои деньги, и тех, кто спасает свои мозги". Те, кто спасает деньги, как правило, оформили свои "инвестиционные" визы раньше, а те, кто спасает мозги, приходят сейчас.

Неудивительно, что первыми решаются уезжать те, кого не держат в России какие бы то ни было соображения идеологического порядка. Но за ними вполне может последовать и та немногочисленная часть исчезающего среднего класса, которая считает для себя необходимым жить именно в России. Марина, 36-летняя руководительница крупной компании - производителя программного обеспечения, вернулась в Советский Союз почти 10 лет назад после 10 лет жизни в США. В Москве защитила кандидатскую диссертацию, открыла собственную компанию, которая до недавних пор процветала. "Я всегда хотела вернуться, - говорит она. - Я считаю себя русской, это мой язык. Как это банально ни звучит, я приехала сюда потому, что это моя родина. У меня настроение мрачное - но ведь есть люди верные и преданные, и я из таких". Значит ли это, что она не уедет? "Если здесь станет невозможно ничего делать, кроме как сидеть и плакать, то плакать я не буду. Я уеду туда, где я смогу заниматься делом".

Источник: "Итоги", №38, 1998,