26.11.2007 | Общество / Путешествия

Бизнес в стиле чучхе

Ты когда-нибудь пил свежую оленью кровь?

Ты когда-нибудь пил свежую оленью кровь? Два бокала, чуть добавить красного вина — и можешь взобраться на любую стену», — в интервью «Эксперту» сингапурский бизнесмен Ричард Саваж с явным удовольствием вспоминает о своих поездках в КНДР. Охота, рыбалка, чудесный дом с вышколенным обслуживающим персоналом, вежливые чиновники, говорящие на прекрасном английском. В его рассказах Северная Корея предстает инвестиционным раем.

По законам зоны Маргарет Хуан впервые побывала в КНДР в начале ноября этого года. В составе религиозной группы из 700 женщин из 52 стран мира она оказалась в туристической зоне Кымгансан, открытой на границе с Южной Кореей. Самих северных корейцев за исключением работников госбезопасности она практически не видела. В гостинице работают этнические корейцы, привезенные из Китая. «Вообще-то вокруг курорта есть поля, но, когда наши автобусы проезжали мимо, крестьяне прятались в кустах, были видны только макушки», — вспоминает она в интервью «Эксперту». Сегодня с участием Южной Кореи в КНДР созданы две специальные зоны (экономическая Кэсон и туристическая Кымгансан), но ни одну из них нельзя назвать по-настоящему успешной. Достигнутые экономические результаты оказались намного скромнее громких реляций, на которые южнокорейские власти не скупились перед запуском проектов. В 2005 году представители Кымгансана, который существует на деньги южнокорейской Hyundai Asan, торжественно объявили, что на курорте побывал миллионный турист, но в 1998 году, когда зона только создавалась, предполагалось, что здесь будет бывать миллион человек каждый год. При этом значительная часть туристов попадает сюда бесплатно или по льготным путевкам. «Есть программы для школьников и пенсионеров. Здесь часто проводятся разные форумы, но туристов, которые приезжали бы сюда за полную стоимость и по своей воле, не так много», — рассказывает Андрей Ланьков. Не лучше ситуация и в Кэсоне. Первый инвестор — корейская компания Art Living, с помпой отгрузившая «символические» сковородки в 2004 году, — уже распалась на две части, а ее руководители пошли под суд за растрату государственных субсидий. Остальные компании, работающие в зоне, тоже пока не могут похвастать крупными экономическими успехами. Развитие зоны идет с заметным отставанием от планов. Согласно проекту Hyundai Asan, в ходе первого этапа развития зоны, с 2002−го по 2007 год, здесь должно было быть 300 южнокорейских компаний и около 100 тыс. северокорейских рабочих. В реальности, по данным на сентябрь этого года, в Кэсоне постоянно работало лишь чуть менее 18 тыс. северных корейцев и около 30 южнокорейских компаний. Для многих бизнесменов инвестиции в КНДР становятся не экономическим, а политическим решением. Сами компании из Южной Кореи не горят желанием уходить на Север и делают это только под давлением правительства, которое надеется, что частный бизнес разделит с южнокорейским государством бремя сокращения экономического разрыва между Севером и Югом. В Южной Корее даже действует специальный фонд, который должен компенсировать частному бизнесу возможные убытки от инвестиций в КНДР. Если южнокорейские инвесторы работают только внутри СЭЗ, то китайские компании инвестируют деньги по всей территории КНДР, правда, не слишком это афишируя. Китайцы управляют магазинами в Пхеньяне, занимаются добычей полезных ископаемых, модернизацией заводов и фабрик, налаживают производство дешевого ширпотреба. На севере КНДР действуют специальные экономические зоны Сыныйчжу и Раcон, созданные для китайских инвесторов, но пока развитие здесь идет довольно вяло, особенно после закрытия в 2005 году казино, принадлежавшего гонконгской группе Emperor. Об активности китайских инвесторов говорит объявленное в середине ноября создание северокорейской инвестиционной компанией Daepung и китайским China Development Bank десятимиллиардного фонда для финансирования строительства портов, автомобильных и железных дорог. Возможно, новый импульс развитию севера КНДР может дать реализация проектов в рамках развития дельты реки Туманной (Тумэн) под эгидой ООН. В прошлые выходные во Владивостоке должна была пройти 9−я конференция стран — участников проекта, на которой в том числе должен был быть сформирован деловой совет с участием ряда крупных региональных и международных компаний. Как рассказала «Эксперту» директор программы «Инициатива реки Туманной» Наталья Ячеистова, представители КНДР в основном интересуются инвестициями в развитие транспортной инфраструктуры.

«Для моих проектов мне предложили нанять людей с докторской степенью за те же деньги, что и простых рабочих. Где еще к инвестору будет такое отношение?» — вопрос в устах Ричарда Саважа звучит явно риторически.

Такое отношение к инвестору может позволить себе только государство, решающее за своих граждан, где и за сколько они должны работать.

Наконец, в КНДР нет коррупции. Или называется она по-другому. «Я никому не даю взяток, но могу поощрить моего партнера за хорошую работу по выполнению контракта», — говорит Саваж. Все партнеры сингапурского предпринимателя — чиновники или менеджеры государственных корпораций, других в КНДР просто не существует. «Я работаю с тринадцатью министерствами, от транспорта до образования, и у меня везде есть друзья», — утверждает он.

Доступная крепость

Со стороны Северная Корея выглядит неприступной и абсолютно изолированной от внешнего мира. Но на самом деле вокруг нее вот уже много лет крутятся десятки и даже сотни крупных и мелких компаний, пытающихся заработать на естественных преимуществах «родины чучхе» — дешевой и квалифицированной рабочей силе, природных ресурсах, особенностях географического положения. Два года назад эта деятельность почти прекратилась из-за скандала вокруг северокорейских счетов в Banco Delta Asia в Макао, но сегодня она выходит на новый уровень.

«Делегации бизнесменов приезжают к нам каждую неделю, — рассказывает “Эксперту” официальный представитель Европейской деловой ассоциации в Пхеньяне Барбара Антербек. — Мы общаемся через интернет-программу Skype. У живущих в КНДР европейцев, в отличие от обычных северных корейцев, возможность выхода в интернет существует. С 2004 года эти услуги иностранцам и избранным корейцам предоставляет немецкая телекоммуникационная компания KCC Europe».

Сегодня большая часть инвестиций в КНДР приходится на Китай и Южную Корею, но компании из других стран Азии и из Европы тоже пытаются попасть на этот рынок. В известном смысле для северокорейских властей такие партнеры даже предпочтительнее. «В КНДР боятся, что слишком тесное общение между южными и северными корейцами может привести к эрозии режима», — поясняет «Эксперту» один из ведущих мировых экспертов по КНДР, профессор сеульского университета Кукмин Андрей Ланьков.

С не меньшей настороженностью в КНДР относятся к китайцам, влияние которых возрастает с каждым годом. С европейцами намного легче — угрозы они не представляют, всегда на виду, местной жизнью не слишком интересуются.

«Если иностранец хочет спокойно работать в КНДР, ему лучше не слишком стараться осваивать язык, ведь тех, кто знает или активно учит язык, корейские власти не жалуют. Исключением являются этнические корейцы», — утверждает Ланьков. Власти КНДР стараются избежать любого общения между местными жителями и иностранцами, не связанного с крайней производственной необходимостью, — даже если это может повредить их экономическим интересам.

Солдат Ким Чен Ира

Испанец со звучным именем Алехандро Као де Бенос впервые приехал в КНДР в конце 90−х и довольно быстро стал своим для северокорейского режима. В репортаже о де Беносе, показанном по северокорейскому телевидению, аристократичный испанец называет себя «верным солдатом Ким Чен Ира». Сегодня он возглавляет Ассоциацию друзей Кореи — общественную организацию, объединяющую иностранцев, проникнувшихся идеалами чучхе. Три месяца назад солдата перебросили на новый фронт работ — ассоциация открыла «Официальную деловую интернет-страницу КНДР».

«Мне позвонили из министерства торговли КНДР и предложили начать этот проект, для того чтобы привлечь иностранные инвестиции в Северную Корею», — рассказывает «Эксперту» Као де Бенос. По его словам, страница имеет огромный успех — каждый день он получает до десяти предложений о потенциальных инвестициях. В основном иностранные компании интересуются разработкой природных ресурсов и кораблестроением. «Есть даже запросы из США, хотя в основном это страны Европы — Испания, Франция», — говорит де Бенос.

Теоретически кораблестроение действительно может быть перспективной областью для инвестиций в КНДР. Рынок морских перевозок сегодня находится на подъеме, свободных мощностей на верфях катастрофически не хватает.

И это при том, что за последние два десятилетия соседняя Южная Корея превратилась в крупнейшую судостроительную державу. Конечно, есть и проблемы, например они могут возникнуть с электроэнергией — она в КНДР по-прежнему в дефиците, а судостроение одна из самых энергоемких отраслей промышленности. Кроме того, и технические навыки северокорейских специалистов пока не на высоте.

Собеседник «Эксперта» входит в совет директоров одной из крупнейших гонконгских рыболовных компаний. «Мы около двух лет ремонтировали наши суда в КНДР, поскольку это было дешевле, чем в Китае, но потом отказались — некому предъявлять претензии», — рассказывает он «Эксперту» и убедительно просит не указывать название компании, поскольку все операции проводились на полулегальном уровне. Терпение у гонконгцев кончилось, когда северокорейские умельцы после ремонта заменили корпус сонара (локационного устройства) с круглого на квадратный и разместили его не по центру корабля, а с одного из бортов. «Вот уже больше года мы не работаем с КНДР», — заключает он.

Северных корейцев вообще отличает любовь к технике при полном неумении с ней обращаться. Ричард Саваж до сих пор вспоминает, как в середине 90−х, в один из своих первых приездов в КНДР, он привез в специальную экономическую зону Расон микроавтобус из Китая. «Я попросил своих северокорейских партнеров прочитать инструкцию и научиться его водить», — рассказывает он. На следующее утро микроавтобус был разобран на составные части, причем собрать их обратно местные механики не сумели. «Я был дико зол, пришлось за большие деньги вызывать автомехаников из Китая», — рассказывает Саваж.

Романтическая комедия

В конце ноября продюсер Ник Боннер едет в КНДР договариваться о производстве первого в истории западного художественного фильма, который будет полностью сниматься в этой стране. «Это будет романтическая комедия в реалиях современной северокорейской жизни», — рассказывает он корреспонденту «Эксперта». Ник говорит, что в его фильме не будет политики — его можно будет показывать как внутри КНДР, так и за ее пределами.

В активе Боннера уже есть три документальных фильма, полностью снятых в КНДР. Первый из них, «Game of Their Lives», — про северокорейскую сборную по футболу,

в 1961 году неожиданно переигравшую итальянцев на чемпионате мира, — уже стал хитом северокорейских кино— и телеэкранов.

Ник увлекся КНДР в начале 90−х в Пекине. Один из его коллег по любительскому футбольному клубу работал в Северной Корее. Сегодня ему принадлежит пекинское туристическое агентство Koryo Tours — один из крупнейших игроков на мизерном рынке отправки западных туристов в КНДР. В год Koryo Tours обслуживает около 1100 человек — это более половины от общего числа туристов, ежегодно посещающих Северную Корею. Динамика бизнеса в целом положительная, но изменения происходят очень медленно. Так, в прошлом году северокорейские власти впервые разрешили гражданам США посещать страну в качестве туристов, правда, только на время так называемых массовых игр (Mass Games), серии гимнастических представлений, в которых участвуют десятки, если не сотни тысяч людей. «Сейчас идут переговоры о визите в КНДР Нью-Йоркского филармонического оркестра в начале следующего года, это может дать новый импульс туризму в Северную Корею», — говорит Боннер.

Северная Корея вот уже много лет является неотъемлемой частью мирового шоу-бизнеса. Многие европейские и азиатские мультипликационные студии прибегают к услугам дешевых северокорейских художников для создания мультфильмов. «Они используют старую технику, привозят в КНДР эскизы, а тамошние художники уже рисуют тысячи кадров», — рассказывает Боннер. Иногда северокорейских мультипликаторов выписывают на несколько месяцев в Пекин, но периодически европейские художники сами приезжают в Пхеньян. Обычно с европейцами подписывается договор, в котором они обязуются не рассказывать о своей работе в КНДР (это может повредить репутации компании), поэтому найти точную информацию об объемах этого бизнеса практически невозможно.

Единственное исключение — французский канадец Гай Делисл. В 2001 году он провел два месяца в Пхеньяне, а в 2003−м выпустил комикс на эту тему — нанявшая его французская компания к тому времени обанкротилась, и претензии предъявлять было некому.

Гольф и журналисты

Офис консалтинговой компании Korea Business Consultants находится на первом этаже двухэтажной квартиры в одном из жилых комплексов на востоке Пекина. Я прихожу на пятнадцать минут раньше назначенного времени, поэтому глава компании Роджер Баррет встречает меня в халате — он живет здесь же, на втором этаже. «Это не самое удачное место, зато клиенты чувствуют себя в безопасности», — шутит Баррет. Окна его офиса выходят на казармы Народно-освободительной армии Китая: на расстоянии нескольких сотен метров рота китайских солдат отрабатывает строевые приемы.

У входа посетителей встречает массивный шкаф с рядами ящиков со звучными названиями — «Машиностроение», «Приборостроение», «Экспорт полезных ископаемых». Есть ли в этих ящиках что-то внутри, неизвестно — все детали будущих и настоящих контрактов считаются коммерческой тайной. «Мои клиенты не хотят, чтобы об их проектах узнали журналисты, это может доставить им неприятности», — говорит Баррет, прося не фотографировать разрозненные документы, в беспорядке разбросанные по всему офису.

Действительно, очень многие иностранные бизнесмены, работающие с КНДР, опасаются журналистов, и, надо признать, не без основания. Год назад Баррет организовал и провел под Пхеньяном турнир по гольфу Business Golf Challenge, на который пригласил северокорейских чиновников и западных бизнесменов. В группу бизнесменов затесался гонконгский журналист, который затем в красках описал единение западного капитала и северокорейской бюрократии. «Теперь у меня проблемы с организацией второго турнира, северным корейцам такая публичность не очень понравилась», — жалуется Баррет.

Схожие проблемы были и у Koryo Tours. «Один раз в нашу группу проник журналист, который написал о поездке. После этого нам перекрыли доступ в Северную Корею на восемь месяцев», — рассказывает «Эксперту» сотрудник компании Саймон Кокерелл. В остальном более чем за десять лет работы компании проблем не было. «Мы проводим инструктаж перед поездкой, рассказываем, что можно делать, а чего нельзя», — поясняет он. Иногда западные туристы даже слишком проникаются северокорейской атмосферой. «Один раз наших туристов стали интервьюировать для местного радио, и они все стали зачем-то благодарить “дорогого лидера” Ким Чен Ира за возможность приехать в КНДР. По-моему, даже интервьюеры были удивлены, они совершенно этого не требовали», — говорит Кокерелл.

Деревья и сигареты

В 2002 году в интервью журналу Time Ричард Саваж обещал к 2007 году создать в КНДР курорт мирового уровня. Сегодня он признает, что поторопился со сроками, но от своих планов отказываться не собирается.

«В Северной Корее есть все условия для элитного отдыха. Здесь прекрасная, нетронутая природа. Я верю, что сюда будут прилетать отдыхать богачи со всего мира», — утверждает он.

Сегодня он владеет плантацией павловний (листопадные высокие деревья с крупными листьями) недалеко от Пхеньяна. Структура управления типична для иностранных инвестиций в КНДР — совместное предприятие с одной из местных госкорпораций, в котором Саважу принадлежит 70%. Общий объем инвестиций с 2002 года сингапурец оценивает в 5 млн долларов. Первых доходов придется ждать еще пять лет — павловнии растут быстрее других деревьев, но до получения товарного вида необходимо лет десять. Сейчас высажено порядка 700 тыс. деревьев, в течение ближайших лет их число планируется довести до 5 млн.

Саваж готов рассказывать о своих павловниях бесконечно. «Это и древесина, и лекарство — ты знаешь, что павловния лечит не менее шестнадцати болезней? А мед? Я буду продавать мед в КНДР и по всему миру», — мечтает он.

Саважу также принадлежит доля в компании, которая производит сигареты на фабрике, принадлежащей British American Tobacco. Пока они продаются лишь внутри КНДР, но Саваж пытается выйти на экспортные рынки. Пачка сигарет Snow Pine в экспортном исполнении выглядит довольно странно — ни одного упоминания о КНДР нет, на лицевой стороне изображена корона, на боковой — реквизиты несуществующей гонконгской компании. «Возможно, это самые дешевые сигареты, которые ты когда-либо видел», — говорит Саваж. Сигарета, которую я достаю из пачки, действительно пахнет как самая дешевая сигарета в мире.

На самом деле у КНДР есть большой опыт в производстве сигарет — поддельные Marlboro северокорейского производства почти не отличаются от настоящих. Вице-президент консалтингового агентства в области безопасности Hill & Associates Дэвид Фэрнихоу уверен, что контрафактное производство на территории КНДР по-прежнему существует. Hill & Associates участвовало в операции по нейтрализации каналов сбыта и распространения подобной продукции в 2004–2005 годах совместно с правоохранительными органами США и ряда азиатских стран.

«По нашим данным, северокорейские фабрики свернули свою деятельность примерно на год, но сейчас этот бизнес полностью оправился от удара», — говорит «Эксперту» г-н Фэрнихоу. По оценке Hill & Associates, ежегодно КНДР поставляет контрафактной продукции на 150 млн долларов, производство полностью контролируется государством. «В последнее время это не только сигареты, но и фармацевтическая продукция», — утверждает он. Товар вывозится по трем основным маршрутам — через Россию, Китай или Южную Корею, откуда затем переправляется в страны Азии, в Европу и США.

Информацию о контрафактном производстве подтверждает и южнокорейский дипломатический источник «Эксперта» в Гонконге. «Мы вот уже десять лет следим за этой деятельностью, ее масштабы не сокращаются», — утверждает он.

Нал и бартер

Одной из проблем, мешающих развитию отношений между иностранным бизнесом и КНДР, остается невключенность Северной Кореи в международную финансовую систему. До 2004 года значительная часть расчетов шла через Banco Delta Asia в Макао, из которого наличные деньги перевозились в Пхеньян — в чемоданах на регулярных рейсах северокорейских авиакомпаний.

Но атака на банк, предпринятая минфином США, перечеркнула эту схему и привела к закрытию северокорейских счетов в некоторых банках в других странах Азии. Урегулирование кризиса заняло почти два года. До клиентов деньги, оказавшиеся в результате в одном из российских банков на Дальнем Востоке, дошли лишь летом этого года.

«Мы можем подтвердить, что уже получили большую часть денег по банковским каналам», — заявил «Эксперту» глава компании Koryo Asia Колин Макаскил, клиентам которого принадлежало около 7 млн из 24 млн замороженных средств. В 2004 году Koryo Asia договорилась о покупке северокорейского банка Daedong, основанного гонконгской компанией Pelegrine в конце 90−х годов, — единственного финансового института в Северной Корее, принадлежащего иностранному капиталу. Банк работает только с зарубежными инвесторами, в частности, свои счета в нем держит British American Tobacco. Корейским компаниям пользоваться его услугами пока запрещено.

Сегодня все расчеты с КНДР идут либо наличными, либо традиционным колониальным способом — бартером. «Мы платили за ремонт грузами. Привозили в КНДР те товары, которые им были интересны», — вспоминает собеседник «Эксперта» из гонконгской рыболовной компании.

Сегодня исключение КНДР из международной финансовой системы все больше людей воспринимают как проблему — даже на государственном уровне. Так, по словам южнокорейского дипломатического источника «Эксперта», «правительство Южной Кореи работает с США, чтобы убедить американцев смягчиться и в перспективе принять КНДР в МВФ, Всемирный банк и Азиатский банк развития. Мы надеемся, что в КНДР пойдут деньги и по этим каналам, но нам бы не хотелось, чтобы все расходы несла одна Южная Корея».

Только вперед

И все же в целом инвесторы смотрят в будущее с оптимизмом. Одним из косвенных подтверждений этому может служить динамика стоимости коммерческого долга Северной Кореи. «Цена северокорейского долга с марта этого года выросла с 23 до 31–34 центов за доллар», — рассказал «Эксперту» Стюарт Калвертхаус, старший экономист британского инвестиционного фонда Exotix, специализирующегося на обслуживании коммерческого долга развивающихся стран.

Еще в 2003 году северокорейский долг стоил лишь 13 центов за доллар. По мнению Калвертхауса, эти изменения свидетельствуют о позитивных настроениях инвесторов на фоне оптимистичных новостей, приходящих с Корейского полуострова, — договоренностей в рамках шестисторонних переговоров и встреч на высшем уровне между лидерами Северной и Южной Кореи.

Перемены к лучшему чувствуются и в Европе, и в Азии. Роджер Баррет подумывает о переезде в более представительный офис — его компания нашла инвесторов, которые помогут поднять консалтинговый бизнес на новую высоту.

По данным информированного источника «Эксперта» в Гонконге, недавно Пхеньян посетили представители гонконгского инвестиционного фонда China Sonangol International Limited, который занимается инвестициями в Анголу. Согласно его информации, речь шла о целом ряде проектов, включая организацию чартерных авиарейсов между Гонконгом и Пхеньяном. В самой китайской компании корреспонденту «Эксперта» отказались подтвердить или опровергнуть эти сведения.

В конце ноября начинается подписка на паи британского фонда Chosun, который будет специализироваться на инвестициях в экономику КНДР. Как рассказал глава фонда Колин Макаскил, общий объем размещения составит 100 млн долларов, при этом фонд уже получил заявки на общую сумму 50 млн долларов. «Мы ведем активные переговоры с властями КНДР о конкретных направлениях инвестиций», — сказал Макаскил «Эксперту», но подробности этих переговоров предпочел не раскрывать.

Наконец, в октябре гонконгские СМИ сообщили, что КНДР посетил арабский миллиардер, глава корпорации Emaar Properties Мохаммед Алаббар. Поездка была организована так называемой Объединенной церковью (в России их обычно называют мунистами или последователями Мун Сан Мёна). Источник «Эксперта» в Объединенной церкви подтвердил эту информацию. «Это был очень короткий визит, и пока не понятно, какие последствия он будет иметь», — заявил он.

Объединенная церковь работает в КНДР с начала 80−х годов, в 1981 году Мун даже встречался с Ким Чен Иром. Сегодня ей принадлежит гостиница в Пхеньяне и автомобильный завод Pyeonghwa, на котором выпускается несколько моделей китайских автомобилей. Оба предприятия убыточны, и автомобильный завод обычно попадает в новости лишь по разряду курьезов. Во время исторического саммита лидеров Южной и Северной Кореи в октябре этого года южнокорейский президент Но Му Хен посетил завод и попытался проехаться на одной из машин. Автомобиль не завелся.

Сегодня свои представительства в Пхеньяне есть лишь у десятка западных компаний, при этом масштабы их деятельности довольно скромны. «Для нас это небольшой бизнес», — пояснил «Эксперту» глава представительства DHL в Северной Корее Син Нил. DHL пришла в КНДР еще в 1997 году, но серьезно расширить свое присутствие у нее пока не получается — на компанию здесь работает всего 12 человек на трех машинах. Нил признает, что пока основными клиентами остаются представительства западных корпораций и дипломатические миссии. Собственно северокорейских клиентов у DHL почти нет.

Большинство европейских представительств в КНДР входят в Европейскую деловую ассоциацию, созданную в 2002 году для облегчения экономического сотрудничества между Северной Кореей и европейскими странами. В конце октября в Пхеньяне во второй раз прошла международная выставка, на которой у европейцев был собственный стенд. По сравнению с экспортными ярмарками в Китае и даже во Вьетнаме это выглядит смешно. Но консультанты, работающие в КНДР, считают это временным явлением.

«Сегодня слова “инвестиции в КНДР” звучат как шутка. Через три года они станут частью азиатской стратегии любой крупной компании», — встречает посетителей интернет-страница одной из консалтинговых компаний, специализирующихся на Северной Корее. Впрочем, примерно то же самое те же консультанты говорили и три года назад.

Проблема номер один

Теоретически потенциал для бурного экономического роста по китайской или вьетнамской модели у КНДР есть. В отличие от большинства развивающихся стран Восточной и Юго-Восточной Азии Северная Корея вот уже несколько десятилетий не является аграрной страной, здесь довольно высокие по азиатским меркам стандарты образования, которое получают все корейские дети. Но большая часть северокорейской промышленной продукции не выдерживает никакой критики и не пользуется спросом даже на севере Китая.

Шанхайка Пин Сю раньше жила в деревне недалеко от границы с КНДР. «Поначалу крестьяне покупали северокорейские кастрюли, они были дешевле китайских, но потом оказалось, что для современных конфорок они не подходят», — рассказывает она.

Тем не менее китайские промышленники опасаются будущей конкуренции из КНДР, прежде всего это касается фабрик по производству мебели и сантехники на юге Китая.

Проблема заключается в том, что пока северокорейское руководство ставит интересы политической стабильности намного выше нужд экономической целесообразности. Экономический рост в Китае был во многом связан с частной инициативой, которая в КНДР решительным образом подавляется. Северокорейские власти всеми способами препятствуют контактам жителей страны с приезжающими в КНДР иностранцами, особенно с южными корейцами. «Среднее звено южнокорейского бизнеса — это участники революционного движения. Ведь в конце восьмидесятых в Южной Корее произошла реальная массовая демократическая революция, эти люди дрались за демократию», — поясняет Андрей Ланьков.

Представители этого поколения в целом менее циничны, чем европейские бизнесмены, и склонны проявлять больше сочувствия к положению простых жителей КНДР. Да и сам пример «другой» Кореи, слухи о невероятном по северокорейским меркам процветании южной половины страны могут оказывать немалое дестабилизирующее влияние на КНДР. Именно потому, что люди из Южной Кореи не иностранцы, ведь они говорят на том же корейском языке и даже официально считаются частью «единой корейской нации».

Поэтому северокорейские власти стремятся всеми силами ограничить общение между южнокорейскими управленцами и северокорейскими рабочими — все контакты идут через прорабов-посредников, которые зачастую по совместительству являются офицерами госбезопасности. Ни о каком контроле за качеством в такой ситуации речи идти не может. Любой, кто хоть раз работал с китайской фабрикой, знает, что отслеживать изготовление продукции необходимо на месте, часто вникая в детали производства. Менеджеры государственных корпораций, выступающие обязательными партнерами всех иностранных инвесторов в КНДР, пока ведут дела на основе собственных представлений о деловых стандартах.

«В отношениях с Южной Кореей у КНДР сложилось представление, что южные корейцы приезжают в Северную Корею давать деньги. Когда южнокорейская компания начинает получать прибыль, северокорейским чиновникам кажется, что что-то идет не так», — утверждает Андрей Ланьков.

У некоторых инвесторов, уже много лет работающих в КНДР, сложилось вполне однозначное впечатление о северокорейских чиновниках. «КНДР абсолютно наплевать на эти проекты, заинтересованности в выживании народа у них нет. По большому счету, их перестало интересовать даже выживание режима, интересует только уровень собственного благосостояния», — рассказал на условиях анонимности один из иностранных бизнесменов, вот уже десять лет работающий в КНДР.

У северокорейского руководства отсутствуют стимулы к переменам. Угрозы смены власти в настоящее время нет — ни одна из стран — соседей КНДР не заинтересована в коллапсе режима Ким Чен Ира.

Для той же Южной Кореи это станет экономической катастрофой — расходы на сглаживание экономического разрыва между Севером и Югом сегодня оцениваются в 1 трлн долларов. Эта угроза при общении с Пекином и Сеулом работает даже эффективнее, чем угроза создания или применения ядерного оружия. Понятно, что гуманитарная помощь будет поступать из Китая и из Южной Кореи вне зависимости от скорости проведения в КНДР экономических реформ.

А для удовлетворения потребностей ответственных руководящих товарищей сегодня вполне хватает таких инвесторов, как Ричард Саваж. «Есть в КНДР одно чудесное озеро, — говорит он. — Если б ты знал, какая там замечательная рыбалка!»

Пекин—Гонконг

Источник: «Эксперт» №43(584), 19 ноября 2007,