29.11.2007 | Архив "Итогов" / Общество

На планете Завтра все спокойно

Об этом позаботились столичные власти сегодня, Совсем как вчера

Нельзя, конечно, сравнивать сегодняшние Игры с Олимпиадой 80-го. Вот подполковник Владимир Зубков, замначальника пресс-службы Московского ГУВД, тогда был замполитом роты подвижных групп и помнит, что 18 лет назад в Москву привлекали милиционеров и прочих стражей порядка со всей страны. А в этом году пришлось ограничиться привлечением военнослужащих МВД (8000 человек в день), курсантов высших и средних учебных заведений МВД (4000 человек), народных дружинников (всего 643 человека), ну и отменить выходные, отгулы и отпуска для 70 тысяч московских милиционеров, которые уже с 1 июля несут службу каждый день по 12 часов.

А ведь 18 лет назад, вспоминает подполковник Зубков, "проще было задачу решать, намного проще". Например, был отдан приказ Министерству путей сообщения прекратить продавать билеты в Москву - и они прекратили.

А теперь только через три вокзала приезжают и уезжают 3-3,5 миллиона человек в день, и нельзя запретить им это делать даже на время Всемирных юношеских игр. Да и нежелательного элемента не было тогда в таких количествах - бомжей, проституток, всяких торговцев иногородних и неиногородних тоже. И вообще, если задуматься, задача тогда стояла совсем другая: например, властям нужно было позаботиться, чтобы в магазинах было как можно больше продуктов и как можно меньше покупателей. А теперь в некотором смысле наоборот: на время Игр московские власти закрыли мелкооптовые и вещевые рынки, включая те, что расположены на стадионах или близ олимпийских объектов - рынки в Лужниках, на стадионе "Динамо" и в Измайловском парке, - а заодно и другие, например, рынок на "Горбушке". Между тем трудно представить себе товар, который пользовался бы большим успехом у 7,5 тысячи спортсменов, их многочисленных родителей и прочих сопровождающих, чем компакт-диски с рынка возле ДК Горбунова и сувениры из Измайловского парка. А в день открытия Игр в самом центре города из киосков исчезли спиртные напитки, и винный отдел в круглосуточном супермаркете в здании гостиницы "Москва" не работал. А на следующий день в крупной британской газете "Индепендент" появилась статья московской корреспондентки под заголовком "Помогите! Пропала бабуля, у которой я покупаю зелень!"

"С бабками мы давно не воюем", - подполковник Зубков искренне огорчается моему вопросу о торговках. Он снимает очки, устало вздыхает, вновь надевает очки и признается: "Но вообще у нас ведь, знаете, какой личный состав. Мы и москвичей давно уже набираем, думали, что возрастет интеллектуальный уровень. Но нет".

Надо полагать, что более сознательные милиционеры-москвичи должны понимать, что есть у милиции дела поважнее, чем бороться с уличными торговками. Например, бороться с немосквичами.

За первые шесть месяцев этого года московская милиция провела 12 "профилактических операций", часть из которых была призвана укрепить правопорядок в столице в преддверии юношеских Игр. В основном это были типовые операции, такие, как "Режим" (выявление нарушителей паспортного режима), "Арсенал" (изъятие нелегального оружия), "Розыск" (выявление лиц, находящихся в розыске) и "Антикриминал" (сочетание всех вышеперечисленных типов). Последняя операция "Антикриминал" проходила в течение 16 часов 2 июля силами более 17 тысяч сотрудников милиции. В ходе операции обнаружено 72 преступника, находящихся в розыске и изъято 47 единиц огнестрельного оружия. Столь впечатляющие результаты достигнуты путем проверки 277 гостиниц, 519 общежитий и 14 609 квартир, в том числе более тысячи "притонов". Притон, объясняет Зубков, "это когда есть сведения, что там время от времени собираются люди либо поиграть в карты, либо попить водки, либо употребить наркотики, либо, извините, проституцией занимаются. То есть помещение, которое используется в не совсем нормальных целях". Стоит отметить, что Конституция Российской Федерации гарантирует неприкосновенность жилища, а значит, все эти проверки абсолютно незаконны. Как, впрочем, и паспортный режим, именем которого проверки проводятся и за нарушение которого за полгода 935 тысяч человек были привлечены к ответственности.

Одним из этих "нарушителей" оказался гражданин Голландии, в прошлом советский еврей, а ныне сотрудник Департамента по правам человека Совета Европы.

За последние несколько недель этот молодой человек дважды задерживался московской милицией. В первый раз на следующий же день после возвращения в Москву с правозащитного семинара в Самаре. Так как он не успел еще возобновить московскую регистрацию (иностранцам приходится регистрироваться заново в каждом городе пребывания, но правила отпускают на эту процедуру три дня, так что на момент задержания он еще не стал нарушителем), голландец был вынужден провести полчаса в отделении милиции, Затем начальник отделения спохватился, что такого "дальнего" иностранца, несмотря на смуглость, надо отпустить. Поздно: вероятно, в скором времени Совет Европы предъявит Москве претензии по поводу нарушения прав сотрудника.

Самые нежелательные

Впрочем, проверки документов и прочее - дело для московской милиции обычное. Но есть аспекты правопорядка, требующие особого внимания. Например, уличная проституция в центре города. Тут, конечно, работа осложняется тем, что проституция в России законом не запрещена, а значит, и бороться милиции, в общем, не с чем. И тем не менее необходимость навести порядок очевидна. Последняя попытка это сделать незадолго до празднования 850-летия Москвы окончилась неудачей: префект Центрального скрыта Александр Музыкантский "собрал" (то есть их насильно свезли на милицейских автобусах) несколько сот девушек легкого поведения в актовом зале одного из домов культуры, провел с ними длительную просветительскую беседу, после которой девушки переместились на Котельническую набережную, чем вызвали такое возмущение местных жителей, что просто вынуждены были вновь вернуться на Тверскую.

На этот раз милицейское начальство решило заблаговременно создать в Центральном округе штаб для борьбы с легким поведением. Борьба велась намного эффективнее, чем прошлым летом:

если несколько недель назад невозможно было, например, припарковать машину рядом с Театром Ермоловой, не рискуя при этом задавить сразу нескольких девушек, теперь там пустынно. "С ними ведется индивидуальная работа, и я думаю, что они с пониманием относятся к тому, что лучше не волновать милиционеров на время Игр, - объясняет подполковник Зубков. - И еще я думаю, что, может быть, некоторые из них уехали на курорт".

На улице милиционеры уверяют нас, что девушки никуда не исчезли, просто появляются теперь позже - около двух часов ночи - и "все больше прячутся по подворотням". Но и в два ночи их почти не видно. Одну привычного вида стайку девушек мы замечаем на Большой Садовой, но к тому времени, как мы успеваем поставить машину, девушки уже сидят в сером милицейском микроавтобусе, а их сутулый то ли сутенер, то ли охранник суетливо показывает милиционеру-водителю, как выехать из подворотни.

В подземном переходе через Тверскую около Центрального телеграфа, где девушки обычно бывают в любое время дня и ночи, находим только одного милиционера, который объясняет, что "их всех вывести, как моль - молча". Так совсем нет девушек? "Почему? Есть, - отвечает он, - В 108-м отделении милиции".

Выйдя из подземного перехода, мы замечаем, ближе к Охотному ряду, пару длинных ног в зеркальных босоножках. Мы бросаемся вдогонку, но фигура уже нырнула в подземный переход под Манежной площадью. К тому времени, как мы спускаемся в переход, там уже разыгрывается сцена с участием девушки в босоножках и двух угрожающего вида молодых людей в штатском. У тех, кто в штатском, ее паспорт, который она безуспешно пытается получить обратно, аргументируя это попеременно тем, что: у нее московская прописка; это ее паспорт, и никто не имеет права его отбирать; молодые люди даже не представились и не показали удостоверений работников милиции ; есть в конце концов свидетели (мы). Юноши в штатском, матерясь, предлагают девушке пройти то в отделение, то на квартиру неподалеку. В конце концов они расходятся: мужчины, унося с собой паспорт, говорят, что пойдут в 108-е отделение милиции, а женщина, еле сдерживая слезы, расстается с ними и со своим документом, продолжая утверждать, что его не имели права отбирать.

"Вы это видели? - девушка в босоножках уже обращается к нам. - С чего они решили, что я шлюха? А даже если б и так, это мое личное дело. А может, я просто с любовником поссорилась и иду ловить такси. Ну нельзя же так, правда?"

 Все еще сомневаясь в том, что отнявшие паспорт юноши действительно были милиционерами, я обращаюсь к патрулирующим Тверскую милиционерам в форме. Мы догоняем "штатских" на автостоянке Государственной думы. Наша девушка, которую, как выяснилось, зовут Мила, вновь пытается отстоять свои права.

"Вы не имели права отбирать у меня паспорт!" - "А вы с сотрудниками милиции были грубы (матерное выражение). У вас паспорт вообще какого цвета? Он у вас даже не красный (матерное выражение). Вы его что, в керосин опускали? (матерное выражение)".

На мою просьбу представиться юноша в штатском реагирует примерно таким же образом. Тем не менее наш спаситель в форме вызволяет Милин паспорт, а на мой вопрос о том, что это за пара, огорченно отвечает: "Ну если вам обязательно знать, это сотрудники милиции".

Мила благодарит нас и ловит такси, а мы отправляемся дальше в поисках ночных бабочек. У входа в 108-е отделение милиции курит дежурный милиционер. Через открытую дверь видна девушка в мини-юбке, подметающая помещение. На профессиональном жаргоне Тверской улицы это называется субботником. В отделение нас не пускают.

И все же кто ищет, тот действительно найдет. Как выяснилось, надо просто подъехать к гостинице "Москва" - туда, где в обычное время года стоит толпа девушек, - и спросить у стоящей там нетипичного вида дамы, "есть ли девушки". Вам ответят, что девушки, разумеется, есть и отведут в глубь Манежной площади, где они сидят по одной-две на лавочках или прогуливаются вдоль эрзац-Неглинки. Бизнес, судя по всему, пострадал, но не слишком сильно: время от времени у гостиницы в ожидании девушек скапливаются по шесть-семь машин. Новые правила торговли даже создают новые рабочие места. Например, для Мусы Азиз Оглы Агаева (в отличие от большинства повстречавшихся нам милиционеров г-н Агаев охотно называет свое имя, подчеркнув, что ни скрывать, ни терять ему больше нечего).

Он тоже стоит около гостиницы "Москва", то есть он даже в некотором смысле здесь недалеко живет, точнее, ночует в этом районе часто. Когда дама-сутенерша отлучается, Муса сам проводит клиентов на Манежную.

Судя по монеткам, которые он сжимает в ладони, имеет Муса с этого промысла немного, но это, пожалуй, к лучшему: ведь когда денег много - если, например, удалось помочь разгрузить вагон, то их обязательно отнимет милиция: в понедельник, например, забрали 100 рублей. А когда деньги есть, хоть немного, то можно заночевать у знакомого человека.

И еще более нежелательные

За первые шесть месяцев 1998 года в Москве по подозрению в бродяжничестве и попрошайничестве задержаны 41 455 человек. Три тысячи отправлены на лечение. Еще 8374 "оказана помощь в перемещении за пределы города". Как объясняет подполковник Зубков, делается это так: "Человеку предлагают уехать либо по месту прописки, либо к родственникам, либо туда, где он сможет трудоустроиться. Например, если он убедит милиционера в том, что ему надо в Сочи, там он найдет работу".

"А если он скажет, что ему надо остаться в Москве, потому что здесь он найдет работу?"

"Тогда ему все равно предложат уехать, и он согласится". По свидетельству сотрудника благотворительной организации "Врачи без границ" Алексея Никифорова, "эти меры "безопасности" работают". Организация оказывает медицинскую помощь бездомным в одном стационарном и двух передвижных медпунктах. Городские власти приказали на время Игр прекратить деятельность передвижных медпунктов у Казанского и Павелецкого вокзалов. Как пояснил зам. начальника РУВД Центрального округа Стрекалов в письме, направленном в миссию "Врачей", "оказание бесплатной медицинской помощи, раздачи одежды и питания организацией "Врачи без границ" вызывают большое скопление лиц БОМЖ, которые своим внешним видом создают неблагоприятное впечатление у жителей и гостей столицы".

В результате "Врачам" удалось отстоять автобус-медпункт неподалеку от Павелецкого вокзала, а у трех вокзалов деятельность пока прекратилась: власти предложили "Врачам" поставить автобус туда, куда он физически не может втиснуться.

Так или иначе, теперь вместо 50-60 пациентов в день к "Врачам" обращаются около 10. По сведениям редактора московской газеты для бездомных "Есть выход" Веты Шлаковой, от числа бездомных, приходивших получать бесплатные обеды в церкви на Новой Басманной улице (тоже недалеко от трех вокзалов), остается процентов 20-25.

Пожалуй, основная ответственность за искоренение бомжей в городе на время Игр ложится на 69-е отделение милиции, что у трех вокзалов. "Бомжи - это мой бич, моя трагедия, мои слезы, - жалуется начальник отделения подполковник Анатолий Бичикашвили. - Я уже однажды чуть не превратился из подполковника в майора, когда у меня на вокзале проверка нашла четырех бомжей. И теперь мою фамилию просклоняют по всем средствам (массовой информации. - "Итоги"), но задача поставлена однозначно: привести город в порядок". Порядок, по словам Бичикашвили, наводится следующим образом: "Мы их по утрам собираем в отделении, отсюда отправляем в приемник-распределитель. Но туда не всех берут. С экземой, например, не принимают, со струпьями - а вы бы их видели, "скорая" их тоже не берет, говорят, что у них есть для этого специальная служба, но туда не дозвонишься. А в течение дня наша основная задача - не дать им сконцентрироваться. Мы их всеми правдами и неправдами гоняем и уже думаем не о том, чтобы их не видели гости столицы, а о том, чтобы их проверяющие не увидели".

Площадь между Ярославским и Ленинградским вокзалами в эти дни представляет собой странное зрелище: милиционеров и омоновцев здесь почти столько же, сколько гражданских людей, и отличаются они друг от друга тем, что гражданские вынуждены находиться в постоянном движении, иначе нарвутся на неприятности с милицией. Старший по смене 69-го отделения сержант Ежов показывает мне на одного из бездомных, коренастого хромого мужчину: "Его мы не трогаем, он вообще калека, у него вместо ноги деревяшка". Сам калека охотно объясняет, что он Виктор Васильевич, 45 лет, капитан-афганец, и милиция его последнее время действительно не трогает: "У меня туберкулез, открытая форма, меня если ударить, кровь горлом идет, так они раз "скорую" вызвали, а им говорят: "Вы что, с ума сошли? Он же всех перезаразит". Вот они с тех пор и боятся".

Когда я подхожу к оборванному мужчине лет 45, он с беззубой улыбкой протягивает мне документы. "Да ну что вы, я не милиция, - отнекиваюсь я. - А много вас проверяют?"

"Сегодня уже шесть раз, - гордо отвечает он. - Вот посмотрите, у меня здесь пенсионное, я инвалид, Я сам из Горького". В Москве он находится всего шесть часов. Кажется, он никак не может найти Казанский вокзал.

Стоящий рядом со мной рядовой милиции вдруг срывается с места, без слов вырывает из рук у какой-то бабули полиэтиленовый пакетик с солеными огурчиками. У бабули в руках остается пластиковый лоскут от пакетика. Милиционер швыряет огурчики в мусорный бак, на котором сидит другая бабуля, поспешно засовывающая голову от воблы в свою кошелку. Через полминуты первая бабуля достает свои огурчики из бака. Я неожиданно замечаю, что всюду вокруг - бабули, прижимающие к груди объемистые сумки. Через эту толпу продвигается высокая женщина, выкрикивая: "У кого есть хлеб? Хлеб у кого есть?" В общем, работает та же система, что и с девушками у гостиницы "Москва". Рынок берет свое.

Источник: "Итоги", №28, 1998,