24.09.2007 | Кино

Бойцы невидимой фронды

Заставьте себя поверить, что «Жизнь других» не какое-то там политическое, а просто очень хорошее кино

Честно говоря, уже не рассчитывал, что у нас выйдет картина «Жизнь других» режиссера с невероятной фамилией Флориан Хенкель фон Доннерсмарк. Уж слишком не верят у нас в немецкое кино. В РФ фильм - по сравнению с остальным миром - добрался в последнюю очередь. Но мог бы и вовсе не добраться - тогда это стало бы одним из самых скандальных проколов нашего и без того чудного проката. Дело не только в том, что «Жизнь других» - самая титулованная европейская лента 2006-го: почти сорок наград, включая «Оскар» за лучший неанглоязычный фильм и три приза европейской киноакадемии, в том числе опять же за лучший фильм года. Дело в том, что «Жизнь других» действительно отличное кино. Фильм взял призы зрительских симпатий чуть ли не на половине кинофестивалей. О случайности в таком случае говорить как-то странно.

«Жизнь других» - фильм о психологическом сломе, который в 1984 г., незадолго до начала еще никем не предвиденной перестройки, переживает капитан «Штази» - восточногерманского КГБ, самой дисциплинированной спецслужбы времен холодной войны, с самой развитой системой стукачей.

Этот капитан - искренний сторонник социалистического строя и ревностный исполнитель. В начале фильма он преподает студентам - будущим доблестным гэдээровским контрразведчикам - не что-нибудь, а науку пытки бессонницей, помогающей раскалывать арестованных диссидентов. И доказывает оправданность таких пыток во имя дела мира и социализма. Но потом получает задание денно и нощно, попеременно со сменщиком, подслушивать разговоры известного писателя, которого тоже заподозрили в симпатиях к диссидентам: для сбора улик квартиру писателя напичкали жучками, на чердаке его подъезда оснастили шпионский центр. И неожиданно для себя герой начинает проникаться убеждениями тех, за кем шпионит, - писателя и его гражданской жены, актрисы, звезды восточноберлинской сцены.

Удивительно, что сегодня еще можно, оказывается, снять хорошую традиционную картину. Без киноманских подмигиваний, просто психологическую. Если заранее знаешь сюжет, изумляет сильнее всего то, что эта картина, как ни странно, отнюдь не политическая и даже не историческая. Это мелодрама, что и придает ей удивительную привлекательность. В ней и любовь, и предательство.

Но ленту раскручивали в Европе и как «гуманистический триллер», что тоже верно. Речь не о том, что это триллер с гуманистическим пафосом, а о том, что создатели фильма рискнули взглянуть на сотрудника «Штази» как на человека.

Еще недавно это было невозможно - у «Штази» репутация посленацистского гестапо. Самое интересное, что человека в герое разглядели.

Сначала думаешь о том, насколько же во всех смыслах бедна жизнь героя, которому по ходу сюжета сопереживаешь все сильнее. Днем - суп и стакан сока в столовке «Штази». Вечером - холостяцкие макароны в неуютной квартирке, выделенной за службу. Интимной жизни и вовсе никакой. Один из самых забавных и ударных эпизодов - медленный и печальный секс героя с равнодушной к нему препротивнейшей проституткой, которая приходит строго по часам и ровно на то - в его случае короткое - время, какое требуется для выполнения дела. Своими поднадзорными он увлекается прежде всего потому, что их жизнь во всех смыслах богата. Они - богема. Обитают в роскошных апартаментах - в ГДР, как и СССР, творческую интеллигенцию поощряли и подкупали получше, чем фискалов. (Фильм вообще полон удивительных подробностей социалистического быта. Я, например, уже забыл, что все пишущие машинки были тогда зарегистрированы, особенности каждой были запротоколированы в госорганах, чтобы максимально быстро обнаружить распространителя подрывного самиздата.)

Подслушивая за ними, главный персонаж невольно присутствует и на устраиваемых в их квартире богемных вечеринках.

Потом понимаешь, что у этого капитана вообще нет своей жизни. И в этом-то причина его трансформации. Дело не в том, что, подслушивая, он начинает проникаться свободолюбивыми идеями, фактически становясь на сторону бывших врагов. Они не такие уж и враги. Не диссиденты - именно элита, отчасти склонная к свободомыслию, отчасти играющая в него. Дело в том, что он настолько увлекается интересной жизнью других, не имея собственной, что эта жизнь становится его личной. Для начала разделяет их увлечения - например, прежде непонятным для него Брехтом. Смешной момент, когда он, воровски проникнув в поднадзорную квартиру, крадет для чтения перед сном томик Брехта, с которым писатель не расставался.

Потом - тут и вовсе редкостная сценарная находка - сам ударяется в прежде далекое от себя сочинительство. Писатель все-таки ушел в диссиденты: после самоубийства друга, не одобряемого режимом театрального режиссера, написал под псевдонимом злой некролог и тайно передал его в западногерманский «Шпигель». Стал создавать другие вольнодумные тексты, для чего ему из-за кордона по диссидентским каналам привезли незасвеченную в ГДР пишущую машинку. Наш герой из «Штази», разумеется, в курсе. Он знает, что именно его поднадзорный обсуждает теперь с гостями.

Но жизнь писателя уже стала и его жизнью, и капитан в отчетах для начальства, где фиксируется подслушанное, начинает талантливо врать, будто писатель работает над пьесой о Ленине. Капитан сам измышляет и сюжет пьесы, и целые куски из нее, которые писатель якобы и зачитывал гостям.

Любопытно, что параллельно появился еще один фильм о том, что у шпионов нет своей жизни - «Ложное искушение» Роберта Де Ниро про ЦРУ. Но «Жизнь других» еще и о том, как это глупо, что люди портили себе судьбы, репутации, геройствовали, предавали, погибали из-за идеологической туфты. Один из героев фильма - не скажу кто - бросается под машину чуть ли не накануне выхода газет с сообщениями о горбачевской перестройке, которая скоро обрушит ГДР, «Штази» и Берлинскую стену.

Источник: «Русский Newsweek», № 29 (154), 16 - 22 июля 2007 года ,