05.09.2005 | Кино

Нуар по-французски

«Империя волков» еще раз подтверждает, что французы создают в кино новый образ Парижа – мрачный, но романтический

На экраны вышла мрачная французская «Империя волков» режиссера Криса Наона по роману новомодного мэтра триллеров Жана-Кристофа Гранже. Фильм стоит посмотреть уже ради Жана Рено (он играл и в «Багровых реках» по Гранже), создавшего одного из самых жестоких персонажей в своей кинокарьере (впрочем - тут уж харизма Рено - персонажа все равно обаятельного).  «Империя волков» заставляет задуматься о новой французской коммерческой политике – возможно, и не прописанной в тайных протоколах киноорганизации «Юнифранс» и студий «Гомон» и «Патэ», но в последнее время весьма ощутимой. Она проявляется прежде всего в том неожиданном образе романтически опасного Парижа, который французы стали творить на экране. 

«Империя волков» идет два часа и делится на две равные, но разнокачественные половины.

Первая половина, уверен, искренне восхитит всех поклонников артистического жанрового кино (разумеется, лишь тех, кто обладает крепкими нервами). Параллельно развиваются две загадочнейшие и вроде бы не связанные между собой истории. Первая – история провалов в памяти у молодой жены крупного чиновника из парижского МВД. Что изумляет сильнее всего: она регулярно забывает лицо собственного мужа. Как говорит героине психоаналитик, которую играет известная итальянка Лаура Моранти, амнезия – чаще всего результат сильного шока. Причем забывается прежде всего сам источник шока. Для пущего удовольствия тех зрителей, которых назовем адреналиновыми наркоманами, лица мужа и его коллег иногда кажутся молодой женщине уродливыми мордами как у зомби из ужастиков.

Вторая история – расследование трех убийств женщин в турецком квартале Парижа, явно совершенных маньяком. Маньяк проделывал с жертвами такое, что вспоминаешь «Молчание ягнят». Расследование ведет молодой капитан уголовной полиции, у которого свои тараканы в голове. Но его тараканы – это малолетки-пруссаки против гигантских черных тараканищ, которыми полна башка отставного участкового инспектора, который двадцать лет держал в кулаке турецкий квартал. У него призвища Цифра – потому что, по слухам, имел от всех бандитских операций свой процент, и Железо (в книге – Шухер), потому что повязал рекордное количество преступников, а некоторых, по легендам, тайно отстрелил. Это и есть персонаж Рено, в фильме седой, сам похожий на турка, состарившийся, но все еще напоминающий сжатую пружину, способную коварно и болезненно для других распрямиться. Молодой капитан зовет его на помощь, хотя его предупреждают, что он связывается с самим дьяволом.

Методы работы Цифры-Железа при этом такие: чтобы добыть информацию, хвать руку одного из боссов турецкой мафии, с которым только что лобызался – и пальцы в бумагорезку. Прямо фашист Малколма Макдауэлла из памятного киноманам 80-х боевика «Переход».

Самое при этом интригующее, что совершенно не понимашь, как два разнородных сюжета увяжутся между собой и куда фильм вырулит в следующую минуту (если, конечно, не читал роман Ж.-К. Гранже, выпущенный у нас в этом году издательством «Иностранка» - а я умышленно взял его в руки только после просмотра). Как триллер, фильм развивается нелинейно, не по-голливудски – хотя в Голливуде тоже снимают иногда нестандартные артистические триллеры. Во время просмотра приходишь к выводу, который посещает в последнее время все чаще: французы, в отличие от итальянцев, вернулись в число мировых лидеров по производству классного кассового кино. И, пожалуй, стали безусловными лидерами в той категории, которую я определяю как «массовое кино для интеллектуалов». Именно французы стали придумывать криминальные сюжеты, истинно непредсказуемые и ни на что не похожие: см. «Необратимость», «Читай по губам», мало кем замеченный невероятный фильм с Одри Тоту «Любит - не любит», где она создала образ Амели-монстра, недавнего «Неуловимого» etc.

УДАРНОЕ РАСХОЖДЕНИЕ Сцена схватки в колумбарии кладбища Пер-Лашез персонажа Рено по фамилии Шиффер с Анной Геймз, она же… Не буду говорить, кто. В фильме это чисто боевая сцена: после долгой перестрелки, девушка подрывает странное сооружение посреди странно высокого колумбария, напоминающее уменьшенную Шуховскую телебашню (на ней в это время и находится пытающийся спастись Шиффер). В книге (см. стр. 426) это такая жестокая сцена, что я не рискнул бы воспроизвести отрывок ни в одной из своих рецензий.

Другое достоинство фильма - его атмосфера: вечный мрак, дождь, главенствующее в кадре сине-зеленое освещение, подземелья-клоаки, где турецкие крестные отцы держат, фактически в рабах, своих земляков-нелегалов, которые круглые сутки шьют вещи под марками ведущих фирм, стирают, отбеливают и пр. Поневоле приходишь к еще одной мысли, возможно, спорной. В 1960-е, во время расцвета «новой волны», французское кино еще и потому побеждало прочие кинематографии (в том числе и Голливуд, с 1953-го по 1967-й пребываший в катастрофическом финансовом убытке), что сумело создать новое – сходу узнаваемое – лицо Парижа и миф о Париже. То лицо Парижа было черно-белым, но от этого образ города казался еще более молодым, весенним, безоблачным. Главное: кино - впервые в истории - реально вышло на живые улицы живого города (до этого в Голливуде и СССР либо макетировали якобы живые города в павильонах, либо, снимая на настоящих улицах, привирали). Именно благодаря кинематографу Париж стал столицей мира.

Теперь французское кино, наоборот, уходит в ночь, дождь, с улиц – в подземелья. Стремясь конкурировать с массовой голливудской продукцией, французы, похоже, пришли к выводу, что как Голливуд творит миф об Америке, так и они должны – о Париже. А у Парижа есть одно безусловное преимущество перед и одноэтажной, и небоскребной Америкой: его криминальная история и классические авантюрные романы о нем. То есть его тайники. Его подземелья. Его вековые канализации. Французские кинематографисты словно бы мечтают, чтобы в современном Париже были такие же, как некогда, гнилостные катакомбы с поджидающими вас за каждым углом разбойниками со стилетом, спрятанным в трости. Именно поэтому французы становятся лидерами в жанре черного криминального фильма. (Иногда – см. нашу традиционую таблицу – принимающего у них вид черной мелодрамы.)

Абсолютно уверен, что в аккуратном компактном Париже, который легко пересечь пешком часа за четыре, нет таких клоак-подземелий, как в «Империи волков». Тем более подземелий, напрямую, как в фильме, соединяющих подпольные турецкие швейные цеха с туннелями метро. Зато это очень кинематографично. Зато это пусть мрачно, но романтично. Зато этот город напоминает о Париже Гюго, «Графа Монте-Кристо» и героя мистических комиксов, инспектора из XIX века Видока (не случайно единственный оригинальный киносценарий, принадлежащий перу Ж.-К. Гранже – сценарий именно к недавнему «Видоку»).

При этом французы есть французы: они любят политику/социальность, и в «Империи волков» есть актуальные темы. В частности, опасность турецкой мафии с ее ура-националистами и обученными как ниндзя садистами-киллерами из реальной организации «Серые волки»: пытая женщину, «волки» могут, например, в треск раздробить ноги. Фильм, как и книгу, вообще можно счесть вызывающе и провокативно антитурецким. Правда, в книге антитурецкий настрой нивелируется за счет того, что вообще все ее персонажи, и турки, и французы, явно больные, психически травмированные. Садисты есть с обеих сторон. Сам Гранже, кстати, сделал удивительное заявление, что его очень интересует шизофрения. В фильме больных людей и больных эпизодов поменьше, но антитурецкий настрой смягчается за счет разоблачения французских спецслужб, для которых мораль и гуманность – тоже дело последнее.

Первая часть фильма доставляет такое киноманское развлечение, что позвольте вашему кинорецензенту пойти на радикальный эксперимент. На сем поставить точку. А о второй части – почти не говорить. Фильм «Империя волков» - тот случай, когда завязка сюжета настолько хитра, что могла бы иметь десяток разных продолжений и развязок. Давно замечено, что придумать интригующую завязку гораздо проще, чем столь же неожиданную развязку. В романе у Ж.-К. Гранже развязка интереснее и во стократ мрачнее, чем в фильме. В книге, в отличие от фильма, погибают почти все – и кошмарнейшим образом. Фильм ломается в тот момент, когда начинает радикально расходиться с книгой, которую поначалу иллюстрировал почти дотошно: слишком мирские объяснения немыслимых событий кажутся банальными. Главное же: когда резко меняет жанр. Триллер превращается в обычный скоростной и многопальбовый боевик. Чего, еще раз отметим, не случается в книге.

Но отговаривать вас от просмотра я бы не стал. В конце концов, во время второй части фильма можно отвлечься. Уделить внимание поп-корну или сидящей рядом подруге. Воспоминания от просмотра первой половины останутся тем более долгими.

Источник: Русский Newsweek № 28 (58) 1 - 7 августа 2005,