02.07.2007 | Нешкольная история

Людей неинтересных в мире нет

История семьи Гайворонских. Работа девятиклассниц Татьяны Бартеневой и Марии Беловой из Воронежа

АВТОРЫ

Татьяна Бартенева, Мария Белая - ученицы 9 класса школы № 46 г. Воронеж.

Работа получила 3-ю премию на VIII Всероссийском конкурсе Международного Мемориала "Человек в истории. Россия - XX век".

Научный руководитель - З.Я. Королькова.

Цель нашего исследования – история повседневной жизни простого человека, семьи в XX веке. В результате поиска узнали, насколько интересней изучать историю Отечества через воспоминая очевидцев и материалы архивов. Мы познакомились со многими фактами прошлого, о которых раньше не слышали, и до этого не слишком интересовались.

Герои нашего исследования – Серафима Михайловна Гайворонская, а также её семья, соседи, родственники, знакомые.

С 1957 года семья Гайворонских проживает в собственном домике на улице 30-е Октября. Он расположен в лощине маленькой улицы, не бросается в глаза прохожим, так как небольшой, но очень аккуратный и ухоженный. В этом уютном домике нас приняли любезно. За чашкой чая завя-зался разговор, который продолжался в дальнейшем в течение года.

***

Перед нами лежит паспорт: Гайворонская Серафима Михайловна, 22.07.1914 г. Место рождения: село Гвазда  Бутурлиновского р-на Воронежской области. По мужу она Саморукова, но зарегистрировав брак, оставила девичью фамилию. 

Большая часть жизни нашей знакомой приходится на XX век – советское время, хотя родилась она до Октябрьского переворота.

Отец – Гайворонский Михаил Иванович, коренной житель с. Гвазда, мать – Морозова Евдокия Ивановна родилась в с. Сагуны Подгоренского района, Воронежской области. Оба тысяча восемьсот восемьдесят седьмого года рождения. Познакомил родителей врач, общий знакомый их отцов.

Первые детские воспоминания Серафимы Михайловны связаны с ее предками.

Дед  по отцовской линии Гайворонский Иван Иванович и бабушка Дарья Ивановна жили в с. Гвазда Воронцовского р-на  Воронежской области. "Они имели собственное дело – лавку, где дедушка торговал всеми промышленными товарами.

Его  нельзя было назвать очень богатым человеком, но жил он зажиточно по сравнению с другими односельчанами. Имел деревянный дом, состоящий из пяти комнат, при доме лавку. Все это располагалось в центе села недалеко от церкви. Здесь же находились и хозяйственные постройки, за которыми располагался прекрасный фруктовый сад". Иван Иванович имел сына (отца Серафимы Михайловны) Михаила и двух дочерей - Клавдию и Марию. У него была богатая библиотека, состоящая из множества журналов, детской и взрослой литературы. Особенно запомнилась ей большая книга «Тысяча и одна ночь» - сказка, которую дети любили читать по вечерам.

Дед по линии матери Михаил Васильевич – коренной житель села Сагуны - содержал почту, занимался сельским хозяйством, имел большую пасеку, до ста ульев.

В доме было несколько работников, которые выполняли все его распоряжения по хозяйству. Он был человеком строгим, умным, образованным по тому времени. Много читал, любил поэзию и музыку. Отличительная черта Михаила Васильевича – его жизненная энергия, которую он сохранил до глубокой старости. Неслучайно поэтому на сходе односельчане избрали его старостой села. Нам кажется, что «жизненную энергию» унаследовала от деда и его внучка Серафима. Маленькая, худенькая, даже в свои девяносто два года она оставалась подвижной, активной, неравнодушной к событиям в стране и удивительно трудолюбивой! Сколько любви у нее к окружающим! Коммуникабельная, разговорчивая она любому человеку, в самую трудную минуту готова помочь, если ни делом, то умным советом.

Серафима Михайловна нам призналась, что для нее самое страшное, когда видит, что человек врет. Особенно, если эта ложь исходит от тех, кто у власти.

«Дедушка Михаил Васильевич был большим хлебосолом. По великим религиозным праздникам приглашал в дом бедных людей, нищих, которых усаживали за столы и кормили в первую очередь, проявляя тем самым благотворительность по отношению к людям». О бабушке Ольге Логиновне родственники говорят, что «это была светлая голова, золотые руки, очень мягкая и добрая по характеру, она прекрасно шила, одевая как своих детей и внуков, так и чужих людей. Их усадьба была похожа на райский уголок благодаря ее труду. Четверых своих детей - Евдокию, Елизавету, Ивана, Григория приучила с детства к труду». Своей старшей Евдокии (матери Серафимы Михайловны) успела передать мастерство по швейному делу. Ольга Логиновна прожила мало, умерла в 1917 году. Евдокия Михайловна закончила 3 класса церковно-приходской школы, а затем ее отдали в ученицы к портнихе, где она проучилась три года. После обучения обслуживала богатых заказчиков со «всей округи», а когда выходила замуж, дед дал ей большое приданое. В самые критические, очень тяжелые моменты Евдокию и ее семью выручало умение шить.

Непритязательной и практичной была повседневная жизнь той поры. Село Гвазда находилось далеко от крупных городов и привычный, сложившийся веками порядок почти не нарушался: «живем, как отцы и деды наши жили – и ладно».

Второго марта 1917 года царь отрекся от власти вследствие февральской революции, потом установилась советская власть в результате октябрьского переворота, но «все это в нашей деревне прошло как-то спокойно, незаметно. Выступлений против советской власти не помню».

Жизнь в деревни продолжалась по старинке.

В 1914 году отца Серафимы Михаила Ивановича призвали в царскую армию, а вернулся он домой, когда дочери было семь лет в 1921 году. К этому времени умер его отец Иван Иванович, установилась советская власть, закончилась гражданская война, в центре страны свирепствовал голод. Крестьяне привозили все «излишки» зерна на ссыпной пункт, куда взяли отца Серафимы Михайловны весовщиком. Зерно отправляли в Москву, Петроград. Вся семья Гайворонских продолжала жить в дедовом доме, в одной из комнат размещалась контора. Матери приходилось готовить на всех рабочих еду.

«Отец все чаще прикладывался к спиртному, и бабушка Дарья Ивановна выгнала нашу семью из дома, дав отцу в наследство пустую лавку.

Куда идти? Но моя мать - Евдокия Михайловна была смелой, решительной женщиной, великой труженицей. Она распродала все свое приданое, пустую лавку и купила у Олейниных домик из двух комнат на слом, а у мужика, которого звали в селе «калбос» за то, что страшно издевался над матерью, бил ее; купили огород. На нем поставили домик. Отец устроился торговать в кооператив, но так как все больше увлекался спиртным, у него получилась растрата. Его исключили из кооператива, судили и направили на два года на отработки в Бобровский совхоз. Дом у нас забрали за долги, опять мы остались без крыши над головой. Семью спасает мать. В Клеповке купила горбыль и перестроила сарай под «дом»: немного расширила его, утеплила, покрыла соломой, пол остался земляным, здесь же был небольшой погреб, жить можно было».

Выручало семью и материно шитьё. Заказов было много от зажиточных людей, но шила она и бедным: кому за кувшин молока, за свеклу, тыкву, вязанку дров, носки и т. д. «Поэтому мы в условиях голода кое-что имели на столе».

Голод в 1921 году был не только в нашей области, пострадало от него Поволжье, Сибирь, все Черноземье. Причинами были, по рассказам старых людей, не только засуха и неурожай, но и неправильная политика власти. У крестьян осталась незасеянной земля в 1921 году, потому что осенью 1920 года власти выгребли у крестьян все «излишки подчистую».

Прошло много лет, но рассказы о некоторых событиях 1921 года все еще полны подробностей, деталей и настолько ярки, что потрясения, страдания людей ощущаешь как собственные. Километрах в десяти от Гвазды располагался Шипов лес. «По одному, вдвоем гваздовцы боялись ходить туда. Хоть и замирилась гражданская война в центре страны, но в лесах орудовали банды грабителей и убийц». Однажды осенью Евдокия Михайловна взяла сына Павла, Серафиму, к ним присоединились три брата Олейниных, Епифановы мать с сыном. На «епифановой» лошади все поехали в лес за желудями. Кобылу оставили наверху, при въезде в лес, а сами спустились к яру. Каждый собирал желуди в свой мешок… «Вдруг с противоположного берега яра к нам спускается мальчик лет семи, маленький, худенький. Бабка Епифаниха сразу догадалась, что это «разведка» и как закричит: «Эй, Филька, быстро запрягай лошадь!». Все кинулись наверх, выехали на дорогу, свернули в чащу. Только успели спрятаться: видят, по дороге скачет банда «зеленых». Переждали пока минует развернулись и домой». Семилетняя Серафима, старшая сестра Анна и средний брат Павел начистили целых два чугуна плодов. Мать сразу поставила их в русскую печку.

Шкурки с желудей сначала просушили, потом потолкли в муку. Всю зиму мать пекла из них пышки, добавляя туда толченую сухую траву: лебеду, конский щавель, либо горсть протертой кукурузы, ржи.

«До сих пор во рту стоит горечь от «деликатеса», но тогда это было великое счастье съесть такую пышку».

Через два года, где-то в 1929 году, домой из Бобровской колонии вернулся отец. Наша семья вступила в артель «Утренняя заря». Работал он там счетоводом, а мать в поле.

В марте 1932 года вышло решение ЦК ВКП(б) – СНК и решение Обкома от 19/ VIII- 33г «Об заведении коровами», по которым обзавестись крупным рогатым  скотом имели право и жители сел.

Евдокия Михайловна к этому времени скопила деньжат и у врача в Клеповке купила маленького теленочка бурого цвета, симентальской породы. Назвали его Любка. «С какой любовью мы за ней ухаживали! Наконец выросла телка. Вымени почти не было, а молока давала по ведру. Вдруг через какое-то время она заболела. Мать водила ее к ветеринару за двенадцать километров  в другое село, так как своего не было. Тот не смог помочь, сдохла наша коровенка. Горько убивались мы по своей кормилице. Ветеринар не разрешил даже ободрать кожу на сапоги. Приказал закопать ее далеко за селом. Хорошо, что у нас от нее остался теленочек». Мать вновь, работая с утра до ночи, скопила денег и купила корову Машку: вымя огромное, а молока давала мало. Отец повел ее в Бутурлиновку на базар, продал, но деньги не донес до дома – пропил. Слава Богу через время вырос теленок от первой коровы. За всю жизнь Гайворонских это была третья корова, но и она не задержалась долго у них.

«Однажды, почему не знаю, нам и нескольким односельчанам Совет села приказал переселиться под Шипов лес, где была намного хуже земля. Мы и некоторые другие отказались, и нас исключили из артели». Думаем, в селе Гвазда власть поспешила выполнить «Постановление ЦК ВКП (б) от 5 января 1930 года», которое предусматривало завершение коллективизации в Центрально – Черноземной области к 1932 году. Каждый район получал норму коллективизации: раскулаченных должно быть 5–7% от числа крестьянских дворов. На местах решали кого выселить на «песочек», кем перевыполнить план коллективизации.

У обедневшей семьи Гайворонских «темным» было происхождение: отец-торговец, дед-кулак. Вот и оказались дети в ответе за свое происхождение.

Эту семью отнесли к III типу кулацких хозяйств и по-своему хотели свести с ней счеты. Отец стал жить случайными заработками, мать шила и ежедневно босиком бедная ходила семь километров на работу в соседнее село.

В Гвазде жила семья Осиповых: три брата - Иван, Михаил, Антон и сестра. Антон работал секретарем парторганизации в Гвазде, Иван был активистом села. В самое тяжелое время для семьи Гайворонских в дом явились активисты во главе с Иваном Осиповым, забрали корову и Иван увел ее к себе домой.

«До слез обидно, что те люди, с которыми жили бок о бок, которые работали с отцом раньше в артели «Утренняя заря», отбирали у своих односельчан скот, птицу, «шарили» по домам и разносили, уводили все к себе. Шел безудержный грабеж. В это время у нас пропала библиотека».

Не случайно Серафима Михайловна помнит имена и фамилии активистов 30-х годов. Власти сверху все пустили на самотек, на произвол местных властей, а к власти пришла, по сути, деревенская беднота. Это в основном крестьяне нехозяйственные, не сумевшие сами создать крепкое хозяйство и ополчившиеся за это на более благополучных соседей. Семья Гайворонских уже совсем разорена, а их все кулачат. Картина поистине потрясающая.

Задумалась Серафима Михайловна. «Как мы выжили, Боже, как бедно мы жили!

Какая «мыторная», тяжелая жизнь выпала на долю моего поколения. Но жили мы с надеждой на лучшую долю, не как сейчас».

А жизнь продолжалась. Старшая сестра Серафимы Михайловны – Анна окончила 9 классов в Бутурлиновке, ежедневно отмеряя пешком двенадцать километров от Гвазды до школы и обратно. Училась она отлично. Любили ее учителя, особенно учительница литературы, ласково называла ее «Нюша». Закончив школу, Анна поступила в Воронежский мединститут, окончила три курса с отличаем, но в 1932 году ее отчислили из института как дочь бывшего «кулака-торговца». Вот так: дед – торговец давным-давно помер, отец-пьяница все пропил, власть отобрала последнее, зато дети продолжали платить за них  сполна.

В 1923 году в стране было создано общество «Долой неграмотность». Дорога к знаниям открывалась  тем, кто желал и хотел учиться, за исключением детей лишенцев, т.е. лиц, лишенных избирательных прав. Наступление на неграмотность велось в том же стиле, что и другие компании. Ясно, что натиск и наскок не лучший путь к тому, чтобы дать людям стабильные знания, приобщить все население к культуре. Анна решила поехать в Облоно, попытать счастье. Ее послали учительствовать в село Еремеево Тамбовской губернии. Дали ей небольшую комнатку при школе. Она решила забрать отца, мать и Серафиму к себе. Отец наотрез отказался ехать к ней, остался в селе Гвазда, а Серафима с матерью уехали в село Еремеево. Брат, Серафимы Михайловны, Павел окончил в Боброве педучилище, но работать в школе не хотел. Быт  деревни резко отличался в худшую сторону от городской жизни. «Там ели в основном  ржаной хлеб, спали в большинстве своем на соломе. Грязь, во многих селах еще не было света». Но отрабатывать годы учебы в техникуме был обязан. Поэтому Павел уехал по распределению на хутор Степной, который находился в десяти километрах от станции Бодеево Юго – Восточной железной дороги.

Серафима Михайловна окончила начальную школу в селе Гвазда. Учила ее Елена Михай-ловна Холодцева, откуда-то приехавшая в село. «Она часто ходила по хатам, чтобы пообедать «на халяву», а простые и десятичные дроби не различала никак. Зато была общественницей».

Вспомнила Серафима Михайловна, как однажды Елена Михайловна устроила в школе «траурный день», посвященный годовщине смерти Владимира Ильича Ленина. «На сцену в школе поставила гроб, на стенку повесила портрет Владимира Ильича, а нас лучших учеников 4 класса заставила стоять в почетном карауле возле гроба в красных галстуках с салютом у головы». На всю жизнь запомнилось ей и другое воспитательное мероприятие: «В райцентре села Воронцовка на 1 Мая должны были открывать бюст Ленину. Елена Михайловна решила сводить на открытие и наш класс. Приказала девчонкам пошить черные юбки и белые кофточки. Мама нашла кусок старой выцветшей тряпки, покрасила ее анилиновым красителем и сшила мне юбочку. А вот с обувью дела у всех были посложнее. Где взять? Елена Михайловна придумала быстро: принесла картон,  шпагат, черный холст. Мы под ее руководством изготовили тапочки, перевязали их шпагатом, построились парами и с песнями зашагали на праздник. Там от нашего отряда должна была выступать Зинка, Елены Михайловны «любота», так мы ее звали. Но она закапризничала почему-то. Тогда учительница заставила меня выучить текст выступления, который написала сама. Поднялась я на трибуну выступать, а мою голову из-за перегородки не видно. Но выступила я хорошо, мне долго хлопали и Елена Михайловна похвалила меня.

В начальной школе нам привозили из района завтраки: кусочек хлеба и колбаски. Елена Михайловна переписывалась с Надеждой Константиновной Крупской, она присылала  в школу несколько посылок: железные ручки со вставными перьями, книги.

Ручки были под цвет ящерицы. Сейчас думаю: «Надо было бы организовать в школе из этих по-дарков библиотечку и сохранить ее как память следующему поколению, а так все разворовали, растащили».                                        

С пятого по седьмой класс Серафима Михайловна училась в Бутурлиновке. Помнит всех своих учителей: Нефедову Евдокию Ивановну – физика, Чуйкову Евдокию Павловну – химика, директором школы был немец – Гаибийгер. С глубоким уважением она отзывается о них.

Жизнь учителей в это время была несладкой. Думаем не от хорошей жизни Елена Михай-ловна, учительница начальной школы «шлялась» по домам.

Оклад учителя в 30-32 годы составлял 45 рублей в месяц. Зарплата выдавалась нерегулярно, задерживалась Сельским Советом на десять и более дней.

Письменных принадлежностей, бумаги, учебников в школах не хватало. И учителям приходилось покупать все за свои средства.

Слава Богу, годы учебы в школе остались позади, надо привыкать в новом селе к новой жизни. А в селе Гвазда продолжалась борьба по уничтожению бывших кулаков. Активисты вспомнили о Дарье Ивановне и ее детях: Марии, Клавдии, Михаиле Ивановиче – отце Серафимы Михайловны и их семьях. Клавдия к этому времени была замужем, имела двоих детей. Ее муж, Петр Алексеевич – торговец времен нэпа. Он понял обстановку в стране и бежал вместе с семьей из Гвазды в Ростов-на-Дону. Так и скрывались там до «оттепели». Мария разошлась с мужем и жила у матери – Дарьи Ивановны с дочкой Антониной. Вот их четверых - Дарью Ивановну, Марию, ее дочку Антонину и отца Серафимы – Михаила Ивановича арестовали, увезли в Казахстан.

1930-1934 годы – это годы страшных репрессий, захлестнувших наш народ. Сталин И.В. так охарактеризовал эти бесчинства и беспредел, принявший массовый характер: «По мере строи-тельства социализма усиливается классовая борьба». Но причем здесь уставший от тяжелой жизни алкоголик Гайворонский Михаил Иванович, его старая беспомощная мать, обедневшая за годы советской власти, больная сестра Мария и ее несовершеннолетняя дочь Антонина!?

В Казахстане затерялись следы отца Серафимы Михайловны, умерла Мария, а бабушка Дарья Ивановна с внучкой Антониной бежала из Казахстана в Гвазду.

Об этом только в 1957 году узнала Анна Михайловна от тети Клавы, которая спаслась от высылки в Ростове. Ей якобы с Казахстана присылала письмо Мария. Серафима Михайловна пробовала разыскать своего отца. В 1996 году 9 сентября она обратилась в отдел реабилитации жертв политических репрессий УВД области с целью реабилитировать его имя, узнать о его судьбе. Но оттуда пришло сообщение, что «сведений о применении репрессий в отношении семьи Гайворонского Михаила Ивановича в государственном архиве Воронежской области не имеется». На запрос в Казахстан в Управление Государственного следственного комитета по Акмолинской области из архива ЦК  и УПСК также пришел отрицательный ответ: «запрашиваемыми сведениями не располагаем». В соответствии со статьей 7 Закона РФ от 18.10.91 года «О реабилитации жертв политических репрессий» Серафима Михайловна могла бы обратиться в народный суд для установления факта применения репрессий на основании свидетельских показаний, но состояние здоровья, возраст ее свидетелей с. Гвазды, большое расстояние от Воронежа не позволили ей довести дело до конца. Да и цель у нее была со-всем другая – узнать хоть что-нибудь о жизни отца в Казахстане, о его смерти. Но его следы затерялись.

Поэтому до сегодняшнего дня она и ее семья не знают ни точной даты смерти отца и деда Михаила Ивановича, ни места его захоронения. Не смогла Серафима Михайловна реабилитировать его имя.

А мы возвращаемся в село Еремеево, куда Анна забрала свою мать, Серафиму, и тем самым спасла их от выселения в Казахстан. Куда девать Симу? Где найти ей работу? Бойкая, шустрая Серафима сама решила свою судьбу: «Пойду в колхоз». Пошла на уборку хлеба. Убирали пшеницу, рожь серпами на землях, раскулаченных и высланных из села «врагов народа». «Я с крепкой женщиной Матреной в паре вязала снопы, нисколько от нее не отставая. Коленкой нажимаю, перевясла с силой кручу и делаю снопы. Так каждый день. Заработала мешок муки. Мать от счастья была на седьмом небе». Задумалась. «Да очень бедно жили. Одевались кое во что, а обувались все от мала до велика в деревне в лапти, онучками обматывали ноги, переплетали их шнурками. Праздничные онучки были с подсинькой». Проработала в колхозе до зимы, а потом мать и сестра Анна решили отправить ее к брату Павлу на хутор Степной. К этому времени ему дали избу, в селе Покровка нашел себе невесту. «Чем я занималась на хуторе? Готовила еду, работала по дому, сама пекла хлеб в русской печи, а вечерами, когда брат уходил в Покровку, сидя на печке, прочитала два тома Гладкова «Цемент».

Сестра Анна думала о моем будущем. Она попросила своих знакомых Добронравовых из Мичуринска устроить меня в ФЗУ, где я проучилась два или три года».

Комендант Василий Степанович поместил Симу в общежитие. Училась она с большим желанием, но директору Туровцеву откуда-то стало известно, что она дочь торговца и внучка «кулака». Он вызвал ее к себе в кабинет для беседы и хотел исключить  из училища. «Как я переживала! Сколько здоровья забрала у меня эта беседа, но учителя и мои однокурсники защитили, отстояли меня как примерную, дисциплинированную ученицу. Мне дали возможность закончить ФЗУ».

По окончании ФЗУ ей присвоили 4 разряд слесаря-ремонтника. Четыре года она проработала в мужской бригаде (12 человек) на паровозо-ремонтном заводе в городе Мичуринске. «Отношение ко мне было корректным. За это время я не услышала ни одного мата в своем присутствии. Прекрасный коллектив. Они помогли мне освоить специальность слесаря-ремонтника на практике. Из общежития меня «попросили» после окончания учебы, поэтому пришлось жить по частным квартирам, спала часто у хозяев на полу». В это время сестра Анна поступает в учительский институт в г. Волгоград. Павел оставляет учительскую работу на хуторе Степном и тоже переезжает в Волгоград на строительство Волгоградского тракторного завода. Серафима переезжает к ним и поступает в тракторно-строительный техникум. «Жили на частной квартире бедно, средств к существованию не хватало. Выручало мамино шитье. Павел постоянно ходил в спецодежде, он ра-ботал землекопом на заводе».

На 3 курсе учебы Серафима Михайловна вышла замуж за Саморукова Александра Ильича.

Его семья: отец Илья Яковлевич, мать – Мария Ивановна, 1874 года рождения и два брата Иван и Петр жили в своей «хате» на Дар-горе, остановка Лазурь. Это напротив современного Мемориала «Родина-Мать». Муж Серафимы Михайловны и ее брат Павел учились в Волгоградском Машино-строительном институте на механическом факультете. По окончанию института Александра Ильича посылают на работу в г. Златоуст Челябинской области, брата Павла распределили в г. Воронеж на завод им. Калинина.

В Златоусте им дали частную квартиру, за которую 50% платили они в кассу, а 50% за них платил завод № 259, куда устроился на работу Александр Ильич.

Серафима Михайловна успела окончить в Златоусте педучилище. В 1941 году она решила съездить в город Воронеж, погостить у брата Павла, его семьи, повидать мать, которая в это время жила у брата. 

Из Златоуста выехала 21 июня и в дороге ее застала война.

«Не знаю, что делать? Добралась до Воронежа, осталась здесь. Брата Павла вызвали в Ленинград  в командировку. Воронеж немцы с каждым днем бомбили всё чаще и чаще. Мы переехали в Дубовку, где жил брат жены Павла. 2 сентября я решила вернуться в Златоуст. Две недели добиралась до дома. Часто поезд простаивал на остановках по несколько суток. Помню какие-то тряпки, катушки ниток (дала золовка) меняла в пути на сухари, хлеб, картошку.

А однажды, кажется, на остановке Пермь пошла за кипятком. Был разговор, что поезд простоит здесь трое суток. Очередь за водою была огромной, где-то около или больше 1000 человек. Я простояла в очереди всю ночь и на другой день к вечеру вдруг “кто-то как закричит: «Что стоите, наш поезд ушел, быстрее догоняйте”. Я с бидончиком кинулась за поездом. Так

несколько остановок мы, семь человек отставших, бежали за поездом. Наконец, догнали его».

Страшно представить эту картину. Беременная женщина из последних сил бежит за поездом, в котором уезжает её 1,5 годовалый сын. Огромное материнское чувство, боязнь потерять сына, помогли ей выдержать это испытание. Добравшись до Златоуста, Серафима Михайловна поступила на работу, на швейную Киевскую фабрику имени Смирнова. Работала по двенадцать часов в сутки, шила обмундирование на фронт. На заводе была конвейерная система: каждый выполнял свою операцию.

9 октября 1941 года родилась у Серафимы Михайловны дочь Нина. Пришлось обоих детей сдать в ясли на круглосуточно, а самой работать на заводе.

«В перерыве на обед нам давали что-то вроде лапши - по пол-литровой банке.  Пьешь, пьешь жижу и хорошо, если на дне банки найдешь одну-две ржаные лапшины. И снова за работу». Муж ее Александр Ильич работал на заводе № 259. Он существовал еще с Петровских времен. Здесь изготовляли снаряды, а после смены часто оставались, чтобы погрузить их для отправки на фронт. Скудный обед был и у мужчин: тарелка овсяного супа.

«Дети часто болели, потому что не доедали, голодали». Мама Серафимы Михайловны приехала к ней во время войны, чтобы помочь.

Из лоскутов, старья шила всякую одежду. « Помню, собрала я кое-что из одежды в узел и пошла в деревню километров за восемнадцать от города поменять всё на еду. Стучу в дверь, выходит хозяин, приглашает в дом: «Показывай, что принесла?». И чаще всего приходилось уходить из дома ни с чем. Но к вечеру мне всё же удалось наменять около ведра мелкой картошки и кусок хлеба, это добавка к столу  детям и мужу».

В такое тяжелейшее время Серафима Михайловна переписывалась с братьями мужа Иваном Ильичем и Петром Ильичем.

Петра сразу забрали на фронт. По письмам, которые он писал ей и брату видно, что нелегкою была судьба солдата, как и у всех в годы этой кровопролитной войны. Защищал он свой родной город Сталинград и с боями прошел через всю страну, освобождал Румынию, Венгрию. Серафима Михайловна бережно сохранила письма своих деверей. Многие слова в письмах  замалёваны. По всей вероятности тайн у писем много. Посчастливилось Петру в годы войны побывать дома 16.05.1943 года и 7.01.1943 года во время, и после сражения за Сталинград. В письме к брату Александру и его жене Серафиме, он сообщает, что работает писарем роты. Мы решили, что в условиях Сталинградской битвы - это физически лучше, но морально очень тяжело.

Узнают Гайворонские и о страшной смерти матери Петра, свекрови Серафимы Михайловны. Она оставалась на родном  поместье, когда немцы беспрестанно бомбили город. Дома, конеч-но, все были разрушены, ведь жила она на Дар-горе, Мамаевом кургане.

Мария Ивановна жила в щели. Серафима Михайловна объяснила, что это траншея, канава, вероятнее всего - землянка, где она и жила, дожидаясь своих сыновей и мужа.

В первый приезд Пётр застал свою мать живой, правда, условия проживания были для старого человека слишком тяжелые. «Воды в городе нет, обуви, у неё хорошей не было. Ноги распухали от голода, холода. Получала 400г хлеба по карточкам, и то не знаю, получала ли, ведь за этим пайком надо было ещё идти, выстаивать в очереди. Соседи ей не помогали, потому как вся Крембилова семья погибла от попадания тонной бомбы, и на месте их двора образовалась огромная воронка». Во второй свой приезд к матери 16.05.43  года Пётр не застал её в живых. «Глухой», Шимонаев с женой, которые жили в щелях не совсем далеко от неё, рассказали, что

умерла она числа 5-10 марта, как снег сошел. И пролежала несколько дней в щели, пока «Глухой» её не обнаружил мертвую, позвал Шимонаевых, и они похоронили её в воронке от бомбы во дворе Крембиловых.

Крембиловы были зарыты по краям воронки, а мать Шимонаев зарыл в центре, головой на восток и положил иконку, которых у нее в щели было много». Мать верующая женщина, тихая, набожная, молилась всю войну за нашу победу. Что удивительно, ведь дожила до нее, фашистов погнали от Сталинграда, но смерть застигла её весною, не дав возможности встретиться с сыном во второй раз. Петр хотел перезахоронить её на свой двор, но Шимонаевы переубедили его: «Зарыта глубоко, тревожить не стоит».

Из письма видно, что на подворье и в щели хорошо поработали мародёры: «Перина разо-рвана, подушки тоже, растащена вся посуда, взяты вещи получше. Остались во дворе старые, ненужные вещи, такие, как дамская радикуль, портмоне, маленький самовар разбитый, лежащий на боку».

Забрав два грязных полотенца, портмоне и паспорт матери, Петр со слезами на глазах ушел на фронт.

Последнее письмо он прислал 14.01.1945 года. В 1946 году с победой возвратился домой к родному пепелищу, к своей «щели».

Александру Ильичу и Серафиме Михайловне пришлось преодолеть еще немало трудностей в жизни.

Получив вызов в 1946 году с воронежского завода им. Калинина, семья Саморуковых - Гайворонских приехала в Воронеж.

Прямо с вокзала Александр Ильич едет к директору Гончарову. Но к удивлению Александра Ильича, тот спрашивает его: «А кто вас сюда звал? Нам рабочие не нужны!» Серафима Михайловна человек с более твердым характером. Она пошла к главному инженеру Солянину и заявила: «Назад мы не поедем. Приехали по вашему вызову».  Ему ничего не оставалось, как только подтвердить факт вызова Саморуковых на работу на завод. Вот так и остались они в г. Воронеже до сегодняшнего дня. Дали им однокомнатную квартиру недалеко от завода, выписали уголь, приходилось его таскать с сарая на четвертый этаж. Серафима Михайловна устроилась на работу в отдел труда и зарплаты тоже на завод им. Калинина, но вскоре поругалась с начальником отдела. Ей показалось, что молодой начальник несправедливо поделил картошку между работниками отдела. На другой день ушла в литейный цех планировщиком. Работу освоила быстро и успешно. Об этом говорят награды, премии, поощрения в трудовой книжке. Долгие годы семья Саморуковых отдала заводу им. Калинина, переживая вместе с ним взлеты и падения. Привыкшие с детства к труду, они добросовестно выполняли порученное им дело. «Я за производство отдавала душу» - вспоминает Серафима Михайловна. И не только она одна.

Жизнь после такой страшной войны казалась людям праздником. Испытав на себе все лишения военных лет, они стремились поскорее забыть о плохом.

Желание вернуть утраченное подсказывало самый простой ответ на вопрос: «Как жить после войны?» - как до войны -  и еще лучше… 

«Трудно жилось, не были отменены еще карточки, одеть, обуть нечего. Донашивали то, что осталось от довоенного времени. Уровень жизни был таким: средняя зарплата от 300 до 800 руб., стипендия – 200-260 руб. Продукты и промышленные товары стоили довольно дорого: 1 кг. мяса – 30 руб., 1 кг. гречневой крупы – 12 руб., 1 кг. сахара – 15 руб., шерстяное платье- 510 руб., муж-ской костюм из бостона – 1400 руб. 

К 1947 г. стоимость жизни возросла в 15-16 раз по сравнению с уровнем 1928 года».

Поэтому покупку туфель или нового платья некоторые женщины старшего поколения (наши бабушки, прабабушки) до сих пор вспоминают как настоящее событие и бережно относятся к каждой вещи, ну а продуктами запасаются впрок до сих пор.

Серафима Михайловна и наши знакомые долгожители помнят, что с 1947 года по 1954 год в стране было проведено семь снижений розничных цен, может, это и носило больше политический, чем экономический смысл, но люди верили в лучшую жизнь и у них было стремление к прекрасному.

После войны у Александра Ивановича и Серафимы Михайловны родилась еще  дочь, Татьяна. Родители, перенося голод, холод, разруху, тяжкие невзгоды, смогли дать своим детям высшее образование:

Вениамин окончил Высшее Одесское морское училище, Нина – ВГУ, химфак, Татьяна – ВГУ факультет романо-германской филологии.

***

5 марта 1953 года умер И.В.Сталин. Серафима Михайловна помнит этот день. «Он потряс всю страну. Люди, не сговариваясь, собирались вместе и плакали. Было у нас такое ощущение, что рушится весь мир. Некоторые не представляли, как будут жить без Сталина». Прошло немного времени. Имя И.В. Сталина сохранилось в учебниках, энциклопедиях, но с новыми эпитетами:  палач, убийца, дьявол во плоти… Народ был ошеломлен разоблачением культа личности на 20 съезде КПСС в 1956 году Хрущевым Н.С.

Люди пытались доискаться до правды, но ходили только слухи, анекдоты, а настоящую правду узнать было невозможно. Не было прозрачности в средствах массовой информации.

Многие не знали, а может быть, не хотели знать о злодеяниях в период культа личности. Люди, пережившие чудовищную войну, готовы были забыть довоенное время, как дурной сон, надеялись на лучшую долю. Как бы то ни было, но оценка сталинских времен неоднозначная. Многие, кому «посчастливилось» жить в то трагическое время, говорят о постоянном, неотпускающем страхе за себя, за близких, за родных.  Другие восхваляют эти времена.

Нам кажется, что за все страдания и муки прошлой жизни, за великий созидательный труд наше старшее поколение сегодня заслуживает лучшего к себе отношения со стороны властей. Возможно поэтому оценка прошлого у них выше оценки современной жизни.

***

Серафима Михайловна, ее семья, родные, знакомые – творцы вековой истории нашего государства. Много было сделано их руками. Они в невероятно трудных условиях поднимали экономику страны.

Александр Ильич умер в 1999 году, Серафима Михайловна и ее дети: Вениамин, Татьяна, Нина на заслуженном отдыхе. Так было судьбе угодно, но живут они сейчас все в одном доме

на улице 30-го Октября, дом 4. Хорошо, что такие порядочные, целевые, неравнодушные, упорные и волевые люди есть на свете. Нам очень интересно было с ними беседовать. Своим по-ведением, трудолюбием они показывают, как надо жить, любить Родину,  преодолевать препятст-вия, как люди  должны относиться друг к другу.

Сейчас в нашей стране идут жаркие споры о политическом режиме России. Дискуссируют о перспективах развития страны. Нет недостатка в мрачных пророчествах, глубоком экономическом упадке. Но

мы верим, что вопреки всем трудностям страна поднимется и пойдет путем преобразований.

Хочется, чтобы в России главными были исконно русские ценности, такие, как дом, семья, уважение к старшим, забота о них, о детях. Конечно, путь к такому будущему будет долгим и непростым.

 

Текст подготовила Виктория Календарова