02.07.2007 | Театр

Что с них взять?

На Чеховском фестивале показали канадский спектакль Chekhov's short's

Бог знает, как затесался в программу солидного чеховского фестиваля этот маленький полулюбительский спектакль, как пришло в голову включить его в эффектный канадский блок между брутальной, провокативной хореографией Мари Шуинар и знаменитыми по всему миру постановками Робера Лепажа и цирка «Элуаз». Быть может, ради широты картины профессионализм и фокусы высоких технологий хотели разбавить совсем простой самодеятельностью «на коврике» - вот, мол, обычный театр у нас в Канаде такой. Или это была предварительная шпионская вылазка фестиваля, посвященного юбилею Чехова, который пройдет через три года, - с этой точки зрения и предлагали взглянуть на спектаклик «Chekhov’s short’s» из Торонто организаторы.

В общем, совершенно ясно, что причины тут были связан скорее с политикой, чем с искусством, и сходить на этот спектакль стоило разве только для общего образования: вот, оказывается, какой театр может существовать в большом городе тридцать лет, собирать премии и вызывать доброжелательные отзывы критиков. Впрочем, мы и раньше слышали, что Канада – страна нетеатральная и с драмой, особенной англоязычной, там беда. Вспоминали: вот ведь и уехавший туда когда-то Владимир Мирзоев вернулся. 

В общем, про этот спектакль писать бы не стоило, если бы он не показался занятной коллекцией театральных штампов, причем не тех претенциозных и важных, которые есть в наших профессиональных театрах, а самых наивных штампов трогательного любительского кружка или какого-то совсем уже голимого провинциального театра, лабающего свои бедные постановки раз в месяц, чтобы разъезжать с ними по школам.

Итак, театр Смит-Гилмор создали почти тридцать лет назад, как можно догадаться, Мишель Смит и Дин Гилмор, сами стали сочинять спектакли, и сами в них играть. В «Chekhov’s short’s» кроме двух немолодых руководителей на сцену выходят две женщины помоложе; вот так вчетвером в темных костюмах, к которым добавляются детали вроде платочка или котелка, они и играют на пустой черной сцене, где из реквизита есть только несколько чемоданов в ролях стульев, шкафов, музыкальных инструментов и др. Словом, все, как было модно в семидесятых, да и в студийном театре восьмидесятых тоже.

Спектакль состоит из четырех коротких чеховских рассказов: «Человек в футляре», «Спать хочется», «Каштанка» и «Скрипка Ротшильда», вставленных в рамку рассказа «В вагоне», отчего все истории приобретают стандартный вид рассказов в дороге: «а вот еще был случай».  Школьные сюжеты для канадцев, видимо, совсем не являются хрестоматийными, их берут просто оттого, что  они понравились. И, ставя, например, «Человека в футляре», не только играют, но и осмысляют его, как дорвавшиеся до сцены пятиклассники. И  в этом смысле забавно оказывается, какая универсальная вещь – штампы. Движение в спектакле идет от смешного к трагическому, поэтому поначалу все, надев пальто и шляпы, клоунски семенят, корчат рожи, старательно работают с воображаемыми предметами. (На это смотреть диковато, поскольку у исполнителей нет самых элементарных актерских умений, приобретаемых на первом курсе, например, играя на воображаемом пианино, девица бестолково болтает руками туда–сюда, будто белье полощет, безо всякой связи с музыкой).  История про человека в футляре кажется театру очень смешной, тут Беликова играет немолодая актриса, она говорит писклявым голосом и тоже семенит. Каштанка в духе  тысяч наших школьно-тюзовских спекталей оказывается  девочкой с двумя хвостиками-ушами и коричневым пятном, вокруг глаза. Она бегает на четвереньках и лает. Дальше настает время драматизма, но рассказывать о нем не буду – смотреть на самодеятельную «Скрипку Ротшильда» после спектакля Гинкаса тяжеловато.

Есть в Chekhov’s short’s, конечно, и специфически «иностранные» штампы, вроде того, что, объявив малороссийскую песню, поют нечто на мотив «Очей черных», а в «Каштанке» уличный музыкант насвистывает «Катюшу», но, в общем – выяснилось, что все вполне универсально.

И все же – вот что удивительно. Не то, что происходит на сцене, нет, там как раз все предсказуемо с первой до последней минуты. А то, что, глядя на это, зрители наши умудряются сохранять какое-то добродушное спокойствие и  даже хлопают в финале. Все-таки недаром говорят, что у нас самый доброжелательный зритель. Хотя,  может быть это такой особый род высокомерия к театральным туземцам: ладно, что с них взять – играть не умеют, Чехова не понимают. Своих за то же самое поубивал бы.

Источник: "Время новостей",27.06.2007 ,