19.06.2007 | Архив "Итогов" / Общество

Зона вичевых

Калининградская область - официальный российский лидер по СПИДу, с которым здесь борются как умеют

С Сережей мы познакомились на площади Победы чуть больше года назад (см. "Итоги" № 4, 1997 г., стр. 38). Он удивил тем, что пришел на назначенную встречу - вообще редкость для случайных "источников" командированных журналистов, для наркомана - тем более. Может, он рассчитывал на деньги? Как выяснилось, хотел он информации. Правда ли, что есть какие-то чудодейственные лекарства, которые могут помочь ему, больному туберкулезом и недавно инфицированному ВИЧ? А где их достать? Я отвечала, что лекарства, если они и существуют, появятся в Калининграде нескоро, и продиктовала координаты местного СПИД-центра, велев Сереже сослаться на меня: часом ранее сотрудники центра рассказывали мне о своей готовности консультировать и поддерживать любого из 600 калининградских ВИЧ-инфицированных.

Сейчас число инфицированных в Калининградской области перевалило за две тысячи, и любой городской чиновник с извращенной гордостью справляется у журналиста: "А вы знаете, что мы на первом месте в стране по ВИЧ-инфекции?"

Затем следует затверженный, от зубов отскакивающий текст: за прошедший год здесь побывали десятки западных и столичных журналистов и съемочных групп.

За год в Калининграде появились новые слова: "вичевые" - это те, кто "завичеван", а есть те, кто "незавичеван" еще. Этими словами, как и названиями всевозможных препаратов, легко оперирует Сережина мама, Клавдия Владимировна, время от времени повторяющая как заклинание: "Не должны люди отчаиваться, если они завичеваны. У кого еще нет сопутствующих болезней, тот может прожить долго. При правильном образе жизни, хорошем питании, нормальном сне. Надо себя беречь. Скоро будет вакцина, нас всех привьют". А пока, говорит она, продам квартиру, перееду в деревню, чтоб продукты были все свои. "Жалко квартиру, конечно, но хоть бы выжил. Мне так тяжело без него".

Сейчас Сергей живет с пятью другими ВИЧ-инфицированными и больными туберкулезом мужчинами в следственном изоляторе - непроветриваемом помещении метра два на четыре: украл у соседки приемник.

Подельница получила условно, а Сергей сел на год и два месяца - раньше был судим, сидел за грабеж, тогда и заразился туберкулезом. Освободился в тот раз года полтора назад, а теперь у него уже почти нет левого легкого. Сереже 23 года.

Потратив день на получение всевозможных разрешений, мы приходим в камеру 69. Я узнаю Сережу не сразу, он потерял все зубы кроме одного золотого и похудел килограммов на 15. Он узнает меня и смотрит с беспомощной злобой: если бы не охранники со всех сторон, может, и ударил бы. "Зачем мне с вами разговаривать? Я вот в прошлый раз вам всего наговорил - а толку? Я поехал тогда в СПИД-центр, как вы советовали, а мне там сказали: "Парень, иди гуляй, у нас таких, как ты, много ходит". Как я себя чувствую? Напишите: очень плохо. Мое состояние перерастает в болезнь СПИД. Все тело разрывается от боли. Лекарств нет. У нас в камере все с открытым туберкулезом и вичем. А лечения никакого. Вы б лучше про условия здесь написали".

Про условия

По данным СПИД-центра, 61,4 процента ВИЧ-инфицированных в области заразились через наркотики. Еще 34,2 процента либо не знают, как заразились, либо не говорят. По мнению Александра Дрейзина, бывшего начмеда местной наркобольницы, ныне директора реабилитационного центра для наркоманов, реально среди зараженных больше 90 процентов - наркоманы. А поскольку наркотики неразрывно связаны с криминалом, рано или поздно большинство калининградских "вичевых" оказываются за решеткой.

Как только в области появился ВИЧ, в следственном изоляторе стали проверять на инфекцию всех вновь задержанных. Вообще поголовное обследование - классический российский способ борьбы с эпидемиями.

У нас никогда толком не лечили туберкулез, но зато раз в год все советские граждане проходили дорогостоящую, небезопасную для здоровья флюорографию. Теперь, когда в стране началась эпидемия ВИЧ, большая часть денег, которые государство тратит на "борьбу" с этим вирусом, если не все, идут на обследование. В результате Россия держит первое место в мире по проценту населения, обследованного на ВИЧ, и последнее - по выявляемости, то есть по проценту положительных результатов. И это при том, что федеральный закон запрещает принудительное обследование на ВИЧ, но именно оно практикуется в большинстве следственных изоляторов страны.

В калининградском СИЗО на ВИЧ начали проверять в начале 1996 года и уже к концу выявили 96 человек. К концу следующего года через СИЗО прошли 349 инфицированных, а сегодня в местах лишения свободы в области находятся около 400. Посчитать посчитали - а дальше что с ними делать?

Оказывается, в Уголовно-исполнительном кодексе есть на этот счет особая статья, которая гласит, что ВИЧ-инфицированные содержатся в "лечебных исправительных учреждениях". Но что, например, означает слово "лечебное"? Реально препараты последнего поколения (то есть единственно эффективные в борьбе со СПИДом) в России есть только в Москве и только для москвичей. Заведующая новым, свежеотремонтированным отделением для ВИЧ-инфицированных в калининградской инфекционной больнице говорит, что при возможности пытается подлечить и отправить человека хотя бы в Петербург. Понятно, что слово "лечение" не значит ничего. А вот со словами "исправительное" и "учреждение" дело обстоит легче.

В соответствии с законом на территории колонии под говорящим номером 13 в Калининградской области построили высокий бетонный забор и украсили его колючей проволокой. На сооружение забора и обустройство находящегося за ним корпуса потратили 660 миллионов "старых" рублей.

В сентябре прошлого года начали помещать в "локальный участок" ВИЧ-инфицированных осужденных. Начали человек с 15, теперь дошли почти до 200 - и испугались.

"У меня пошли сейчас проблемы с сотрудниками, - жалуется подполковник Виктор Ряжев, замначальника колонии по воспитательной части. - Они после работы начинают расслабляться спиртным, потому что находятся в постоянном напряжении. Они боятся: у каждого ВИЧ-инфицированного любая иголка с капелькой крови - это потенциальное смертельное оружие. Ни у одного моего сотрудника нет такого оружия. К концу года, если соблюдать УИК, нам придется всю колонию отдать под ВИЧ-инфицированных. Но если такая колония будет, по ней ни один сотрудник не сможет пройти спокойно".

Ряжев, правда, признает, что ни одной попытки заразить кого-то из сотрудников колонии пока не было. Но страх от этого не становится меньше. Нас в "локальный участок" не пустили, ссылаясь на соображения нашей же безопасности и игнорируя наши заверения, что нам не страшно.

Правда, как нам удалось установить, впоследствии выяснилось, что реальная причина была несколько другой: в то утро в "локальный участок" вызывали спецназ, чтобы "попугать" - другими словами, побить обитателей, которые объявили голодовку протеста против того, что им недодают пищи по вроде бы положенной больным заключенным повышенной норме питания "7Б". Голодающих отдубасили - и они согласились есть. Других методов воздействия на заключенных, которых смертельно боятся сотрудники колонии, у начальства, видимо, нет. "И вот теперь мы пришли к мысли, - говорит начальник Управления исполнения наказаний Калининградской области Валерий Збаровский. - Зачем нам огород городить? Я говорил с начальником главка, он был в Америке, и он говорит, что там только СПИД регистрируется. Я говорю: давайте попробуем. А то таких колоний не настроишься.

Так что, я думаю, мы все равно придем к этому международному опыту, что ВИЧ-инфекция - это еще не болезнь, и содержать ВИЧ-инфицированных надо в общей здоровой массе, чтоб они друг друга не накручивали".

Вообще-то "международный опыт" совместного содержания инфицированных и неинфицированных заключенных накапливается годами не только в далекой Америке, но и в соседней Польше. Но, видимо, дойти до него надо было своим путем - через потраченные на "локальный участок" 660 миллионов, на которые, наверное, можно было бы купить довольно много еды по норме "7Б". Между тем на федеральном уровне вовсю продолжают обсуждать планы создания специальной всероссийской колонии для ВИЧ-инфицированных.

Особый путь

Международный опыт вообще богат: года полтора назад, когда эпидемия ВИЧ-инфекции началась в России, она уже больше 15 лет бушевала во множестве других стран. За это время и медицинские авторитеты разных стран, и, например, Всемирная организация здравоохранения сумели сформулировать кое-какие общие правила борьбы с эпидемией. Одно из них: в условиях, когда нет практически никакого лечения, к обследованию на ВИЧ надо подходить в высшей степени осторожно и, возможно, даже предостерегать многих от проверки на инфекцию.

Ведь человек, инфицированный сегодня, может не почувствовать свою болезнь еще пять, десять и даже 15 лет. А психологические последствия диагноза вкупе с ощущением полной беспомощности могут быть разрушительными.

Тем не менее основная деятельность калининградского СПИД-центра заключается именно в обследовании максимального количества людей и постоянном обновлении статистики (хотя совершенно непонятно, почему для подсчета ВИЧ-инфицированных требуется отдельное учреждение со штатом около 70 человек, когда в России и так на душу населения приходится больше эпидемиологов, чем в большинстве стран мира). За 1997 год был обследован 238 791 человек. Каждый анализ стоит около 10 "новых" рублей и намного больше, если первоначальный результат оказывается положительным: до самого последнего времени исключительное право подтверждать положительный диагноз принадлежало центру в Петербурге, так что зараженная кровь пересылалась из Калининграда поездом через две государственные границы. А что происходит, когда подтверждается положительный результат? "Это сугубо индивидуально, - отвечает заведующая отделением психологической помощи и консультации СПИД-центра Людмила Казмерчук. - Некоторые в отчаянии. Некоторые говорят, что переосмыслили свою жизнь. А мы вот им даем такую книжку". Казмерчук протягивает мне увесистую книжечку, напечатанную на плотной глянцевой бумаге: "Что должен знать ВИЧ-инфицированный о своем здоровье".

Читаю: "Первый этап в репликации вируса зависит от действия вирусного фермента, который называется "обратная транскриптаза". Я пытаюсь представить себе Сережу, читающего эту книжку.

Впрочем, она вряд ли попала бы к нему в руки. У него и у его матери другие источники информации: Клавдия Владимировна рассказывает, что женщина, которая работает в СПИД-центре "на раздаче", рассказала ей о чудодейственном препарате, который убивает весь вирус, только вот стоит он восемь миллионов и где быстро найти такие деньги - пока болезнь у Сережи не зашла слишком далеко. А еще Клавдия Владимировна говорит, что после того как сын узнал о своем диагнозе, она не могла уже бороться с его наркоманией: "Он хоть уколется, димедролом догонит - и поспит чуть-чуть. А так все время думает, думает о своей болезни, не спит, в голове гонки".

Там, где десятки ВИЧ-инфицированных живут вместе, как, например, в тюрьме, эта одержимость состоянием своего здоровья переходит в иное качество. "Это единственная тема, которая их интересует, - говорит Виктор Ряжев. - У них идет вхождение в болезнь". Ряжев явно учится у двух тюремных психологов, сердобольных Ирины Зайцевой и Елены Ситковой. Ирина Михайловна и Елена Владимировна вычитали где-то, что главное для ВИЧ-инфицированного - это не верить в собственную болезнь. Наиболее восприимчивые из их подопечных развивают этот мотив в самых неожиданных направлениях.

"Я вообще всем говорю, что ВИЧ никакого нет, -  безапелляционно заявляет двадцатишестилетняя Алла Клиницкая, год назад осужденная за наркотики на пять с половиной лет. - Меня уже никто не может переубедить. Во все времена умирали люди, и молодые, и всякие.

Если что и есть, так это бактериологическое оружие со стороны Запада, скорее всего с Бундестага, чтобы получить обратно свой город, - продолжает она и, не делая паузы, - иногда лежишь ночью, и вдруг такая вспышка в голове, такая мысль: вдруг я действительно больна и скоро умру? Я чувствую, что ничего не успеваю". Из последних 11 лет Алла всего три года провела на воле. Следующие четыре с половиной года - если, конечно, в тюремных условиях она столько проживет - ей придется провести в следственном изоляторе: в Калининградской области нет женской колонии, а этапировать ВИЧ-инфицированных в другие регионы области запретили.

"Мне сказали в июне, что я инфицирован, - рассказывает двадцативосьмилетний Сергей Кашин, осужденный за наркотики на год и находящийся сейчас в "локальном участке". - Мне сказали, что я болен, а я не болен. Они врут. Я знаю, что здоров по всем параметрам, они специально так врут. Не может же быть в области столько ВИЧ-инфицированных. Это просто новый способ борьбы с наркоманией. У меня дома жена, ребенок, и они здоровы". Правда, на вопрос, будет ли он предохраняться, чтоб не заразить жену, когда выйдет из колонии, Сергей отвечает: "Обязательно. Ведь всякое бывает. Я не могу думать, что я болен. У меня ребенку год и два месяца. Мне нельзя. Если говорить, что ты болен, то сам себя убьешь, а мне нельзя". Взглядом дает понять: я знаю, конечно, что нелепо надеяться на то, что меня обманули, только больше мне надеяться не на что.

"Только вы не пишите, что у нас совсем все плохо и вообще ничего не делается", - просит меня Александр Дрейзин. Действительно, кроме командно-административно-статистических методов борьбы с эпидемией в Калининградской области постепенно появляются и другие.

Под руководством Дрейзина создается целая система для работа с наркоманами, которая будет включать в себя обмен шприцев, лечение и реабилитацию. Получено финансирование от Евросоюза на совместный проект со шведским городом Мальме, где будут, в частности, проходить подготовку "уличные терапевты", которые собираются работать с проститутками. В делегации, съездившей в Мальме, была заместитель председателя горсовета Ирина Вершинина, бывшая врач-терапевт. Встретив нас в своем кабинете, она начинает доставать из стеклянного шкафа всевозможные материалы, привезенные из Швеции, и расхваливать остроумные и информативные упаковки для презервативов и прочую агитлитературу. Впервые при посещении российского городского чиновника мне приходится слышать такие выражения, как "оральный секс" или "вагинальное здоровье". И это, пожалуй, все-таки вселяет надежду.

Источник: "Итоги", №13, 1998,