27.11.2006 | Кино

Истина в кине

Мужик (ура Пиросмани!) должен проводить жизнь в пирах, песнопениях и попойках

Отар Иоселиани уникален и в том смысле, что почти все его фильмы, и уж точно все игровые, высоко котируются среди киноманов. Ни одного провала. Напомним о грузинских «Листопаде» и «Пасторали» и снятых за рубежом фильмах «Маленький монастырь в Тоскане», «И стал свет», «Охота на бабочек». Особо (наряду с In vino veritas и «Утром понедельника») выделим три другие картины, являющие публике разного Иоселиани.

После четырехлетнего перерыва вышел новый фильм Отара Иоселиани «Сады осенью». Кажется, это первый фильм европейского мэтра, в производстве которого, наряду с французскими и итальянскими компаниями, а также французским Министерством культуры и Федеральным агентством по культуре и кинематографии РФ, участвовала и наша частная компания - «Кино без границ» (прежде занимавшаяся только прокатом). Три последних фильма Иоселиани - In vino veritas, «Утро понедельника» и «Сады осенью» - чаянно или нечаянно складываются в трилогию. С некоторым пафосом (что не совсем верно по отношению к Иоселиани, который всегда ироничен) ее тему можно обозначить так: судьба стремящегося к воле мужчины в современном мире, сплошь состоящем из запертых клеток.

Иоселиани наряду с Альмодоваром и Вуди Алленом вообще относится к тому редкому типу режиссеров, которые всю жизнь снимают один и тот же фильм. Даже жанр почти всех лент Иоселиани (по крайней мере, тех, которые он снимал с начала 1980-х, перебравшись из Грузии во Францию) один и тот же - печальные, но язвительные комедии-зарисовки. Но три последних фильма мэтра и впрямь складываются в единое целое.

В финале In vino veritas богач, которого смешно изображает сам Иоселиани, тайком удирает из своего мультимиллионерского замка, из золотой клетки, чтобы стать бомжем, пить вино и петь песни. Именно этот фильм окончательно позволил понять, что если когда-то Иоселиани делал анти- или, по крайней мере, не-советское кино, то теперь делает антибуржуазное. И что его картины - прямая и явная угроза идеологии политкорректности. Вот они, постулаты Иоселиани: мужик рожден быть свободным. Мужик может опаздывать и вообще не иметь никаких рабоче-профессиональных обязательств, поскольку превыше всех обязательств - верность друзьям. Взрослые люди живут скучно.

Мужик (ура Пиросмани!) должен проводить жизнь в пирах, песнопениях и попойках.

В «Утре понедельника» речь шла о том, что следует за побегом из мира рутины. Персонаж фильма - провинциальный работяга - в одно из утр понедельника, когда на душе особенно тоскливо, бросает завод и семью и отправляется в давно лелеемую в мечтах Венецию. По дороге - в соответствии с традициями Иоселиани - пьет вино, причем прямо из горла, на глазах изумленной публики в купе чистенького поезда. Неизвестно, чего он такого ищет, но главное - находит в Венеции своих, приятных для Иоселиани, свободных душой поэтов, непременно подшофе. Причем итальянские свои лучше французских, потому что в Италии еще пьют для души и застолья, а во Франции, если верить фильму, стали потреблять вино исключительно из гастрономических соображений. Печаль, однако, в том, что на вопрос «и что потом?» фильм отвечает: а ничего. Потому что, во-первых, все везде одинаково: венецианские рабочие, к которым попытался было примкнуть герой, в точности как рабочие французские, на коротком пути от автобуса к проходной завода быстро-жадно втягивают в себя дым сигарет, поскольку и в автобусе курить нельзя, и на заводе потом нельзя будет.А во-вторых, когда-нибудь придется возвращаться. Драпануть-то, конечно, можно, но лишь на время (что сродни короткому запою). Кто-то назвал фильм безысходным. «А что вы хотите? - сказал Иоселиани после московской премьеры. - Мы ведь знаем, что всё равно всё это ничем хорошим не закончится».

«Сады осенью» поначалу кажутся иным фильмом - политической сатирой, прежде всего на бюрократию. Герой - французский министр чего-то: бездельник и пустобрех. В приемной охранник всерьез обыскивает посетителей, словно сей министр - важная для страны персона, сам же он в это время играет в кабинете в карты с помощником, а потом идет в заднюю комнату качаться на тренажере (мода, видно, у политиков такая: в комнате отдыха обязательно должен стоять тренажер). Но министру приходится подать в отставку. Что уж он такого сделал, неизвестно, - мы видели, что он вообще ничего не делал. Но возле министерства проходит массовая манифестация под звуки Интернационала (тут от саркастического Иоселиани достается уже левым, которые громким одобрительным воплем встречают крик какого-то трибуна: «Мы победили!» После чего в кабинет министра вселяется новый бездельник и придурок).

Бывший министр в одночасье становится не нужен и лишается всего. Из богато украшенного кабинета он забирает только палку, чтобы чесать спину. Пока он добирается до роскошного особняка - оттуда успевают вывезти все, а жена уходит к другому, успешному. Оказывается, особняк, обстановка, костюмы - все было служебным. Министр вселяется в старую квартиру, которая теперь находится в «черном» районе Парижа и занята сквоттерами-африканцами. Под кроватью в комнате юности у экс-министра (куда сквоттеры проникнуть не сумели) склад пустых винных бутылок - символ давних счастливых лет. У него нет и денег - он перехватывает двадцатку-другую у матери, которую (отдельный анекдот фильма) изображает мужчина, причем знаменитый актер Мишель Пикколи.

Однажды герой приходит в солнечный парижский парк, и тут-то обнаруживается неожиданное: что казавшийся глупым и никчемным министр - классный парень! (Другое дело, что парень в возрасте пятидесяти с хорошим хвостиком.)

У него масса корешей, которые встречают его поздравлением, что он вернулся из мертвых. Короче, Иоселиани продолжает гнуть свою линию. Фильм о том, что карьера - не дело для настоящего мужчины. Что, пойдя на службу, особенно в начальники, хороший малый становится (либо начинает выглядеть) козлом. Но возвращается к себе, встретив старых друзей, среди которых у героя много священников, которые если начинают пить, то тоже пьют до глубокой ночи. Свободен - освободившийся! Жить в одной квартире со сквоттерами-африканцами, которые что не нужно выливают и выбрасывают прямо в окно и держат в комнатах овец, все равно лучше, чем быть рабом кабинета.

Именно таких освободившихся мужчин, как уверяет Иоселиани, ценят женщины. Даже маленькие девочки в иоселианиевской Франции, прямо как в Грузии, воспитаны так, что понимают: выпить и привести домой не стоящего на ногах друга (его изображает сам Иоселиани) - законное мужское право. Тут же расстелют постель, уложат, утром принесут опохмелиться. А уж как на переставшего быть министром героя кидаются женщины взрослые! Стоит ему где-нибудь споткнуться и упасть - как какая-нибудь, любой расы, тут как тут. Приведет домой, все что надо постирает и тоже уложит в постель. Прямо как в старом анекдоте про пьяного русского мужика, спящего на остановке. Идет немка и брезгливо говорит: «Фи!» Идет русская и говорит: «Бедненький» - и помогает ему устроиться поудобнее. Идет француженка и говорит: «Так. Мужчина. Ничей?!! Мой! Такси!!!»

Впрочем, женщины, по фильму, для настоящего мужчины явление все равно второстепенное и преходящее. Не то что чача, которую - в Париже! - гонит герой.

Остается вопрос: почему сады - осенью? Осень чья - европейской цивилизации? Впрочем, наверное, не надо придавать фильму столь глобальный смысл. Осень в фильме - это осень мужчины. Фильм о том, что так и проходит жизнь. В прологе фильма радостные старички с азартом и оптимизмом, с каким женщины совершают шопинг, на распродаже выбирают себе гробы. Пролог вроде бы не связан с остальным фильмом. Но это только кажется, будто не связан. Завершая трилогию о судьбе вольного мужчины, Иоселиани не мог не прийти к теме смерти.

Примечание. Из уважения к Иоселиани наша кинорубрика обходится в этот раз без своей обязательной «ударной фразы». Ведь Иоселиани любит повторять, что в его фильмах важно не слово, а изображение, и сценарии он пишет для обмана тех, кто финансирует картину.

Источник: «Русский Newsweek», № 41 (119), 23 - 29 октября 2006 ,