27.11.2006 | Нешкольная история

Частичка огромной семьи. Часть 2

История России в судьбе моей семьи. Работа десятиклассницы из Уфы Елены Рахманько

Мои родственники в годы индустриализации

Дорого обошлась гражданская война нашей стране. После войны начался страшнейший экономический кризис, которому способствовали неурожаи, порождавшие голод и высокую смертность. Европейскому Северу был нанесен огромный ущерб. Особенно бедственное состояние испытывала лесопильная промышленность.

17 августа 1921 года В.И. Ленин подписал «Положение об органе управления лесной промышленностью Северо-Беломорского района (Северолес)». Для восстановления промышленности власти стремились к привлечению специалистов. Мой прадед Моховиков Василий Александрович работал в Северолесе, был назначен начальником Важской запани. Отвечал он за заготовку, обработку и транспортировку леса по северным рекам на огромной территории, лежащей в нескольких уездах.

Для бурно развивающейся промышленности в стране не хватало угля и нефти. Геологи нашли на Северном Урале, почти у самого Ледовитого океана, залежи каменного угля и обнаружили нефть.

Но как доставить это сырье из точки, отдаленной почти на 2000 километров от железной дороги через леса и болота? Для решения этой проблемы в 1940 году в Вельске появилась проектная организация БАМ. Мало кто знает, что Байкало-Амурскую магистраль (БАМ) начали проектировать еще задолго до войны, но когда срочно потребовалась железная дорога на севере Европейской части страны, эту организацию перевели из Сибири в Вельск. Многих служащих набирали из местного населения, в их числе работала сестра моего дедушки.

Одной из важных задач советской власти была борьба с неграмотностью. Эту задачу помогали решать и мои родственники. Родители моей бабушки после окончания Гражданской войны работали учителями в городе Шенкурске. В 1930 году они уехали на работу в Ненецкий национальный округ. Скорее всего, их отъезд был связан с начинающимися в стране репрессиями. С точки зрения новой власти их классовое происхождение было враждебным.

Сразу же после переезда молодые учителя быстро включились в работу на новом месте. Если до Октябрьской революции обучалось не более 20 детей ненцев, то к концу второй пятилетки в округе имелось 38 школ, в них училось 3258 детей. В 1931 году был открыт в городе Нарьян-Маре первый педагогический техникум. В его открытии принимали участие и молодые учителя Рудаковы. Затем они не только преподавали в школе и техникуме, но и продолжали бороться с неграмотностью взрослого населения.

Одна из черных страниц в истории нашей страны, политические репрессии, коснулись и моих родственников.

Прадед моей мамы – Петухов Александр Владимирович служил священником. При советской власти на служителей культа была развернута настоящая травля. В 1937 году был разрушен стройный белокаменный Троицкий собор, служивший украшением Вельска. Сначала сбросили большой колокол, который был изготовлен на пожертвования имущих вельчан и привезен бесплатно крестьянами. Колокол упал, но не разбился. Была зима. Чтобы расколоть колокол, стали жечь внутри него дрова, а снаружи поливать водой, до тех пор пока он не раскололся. Разрушили также купола собора и остановились. Полностью его снесли уже после окончания Отечественной войны.

Всего этого варварства не мог вынести священник Александр Петухов. В 1929 году у него случился инфаркт, как раньше говорили «удар», после которого он не мог по-настоящему оправиться. Но, несмотря на это, в 1930 году на него, как на «нетрудовой элемент» возложили трудовую повинность на лесозаготовках. Выполнить свою норму больной, 62-летний старик, конечно, не мог. В 1933 году его арестовали и отправили в Архангельскую областную тюрьму. Семью его выселили в старую, давно не ремонтированную баню, имущество, включая одежду и обувь, конфисковали. Осталось у них только то, что было на себе. Через месяц пришло сообщение о смерти арестованного А.В. Петухова. Его жена поехала хоронить мужа, оставив дома одну десятилетнюю дочку Женю. Когда она вернулась, увидела голодную девочку в давно нетопленом помещении с высокой температурой. Через несколько дней похоронила и ее. Анфиса Степановна смогла достойно пережить огромное горе – смерть сына на Гражданской войне, смерть мужа, а теперь и смерть младшей дочери.

Люди, которые присвоили все нажитое Петуховыми имущество, которые не давали голодной больной девочке куска хлеба и полена дров, вернули платьице, чтобы можно было похоронить Женю.

До самой смерти молилась Анфиса Степановна о здравии их за то, что смогла достойно проводить дочь в ее последний путь.

Отец моего дедушки работал, как я писала выше, начальником самой крупной запани в Севертресте. Лес зимой в определенных участках рубили, а весной, пользуясь большой водой, сплавляли по многочисленным рекам до мест, называемых запани, где река перегорожена «бонами». Там из бревен составляли плоты и сплавляли в Архангельск. Очень часто при сплаве леса образуются заторы, на разборку которых уходит много времени и сил. В 1936-1939 годах очень часто мой прадед попадал в тюрьму из-за этих заторов. Дедушка мой рассказывал, что в сенях у них постоянно висела сумка со сменой белья и сухарями. Узнавали в органах КГБ, что образовался затор, объявляли начальника запани врагом народа и сажали в тюрьму. Утром дети первым делом бежали на реку, узнавали как дела. Разбирали рабочие затор, вечером возвращался мой прадед домой, и работал до следующего затора. Видимо, это и подорвало его здоровье, умер он от туберкулеза, не дожив до 60 лет.

Отец моей бабушки Николай Гончаренко работал начальником машино - тракторных мастерских в Бугульме. В 1937 году его арестовали как врага народа и осудили на 5 лет тюрьмы. Больше семья его не видела.

Дедушка очень много рассказывал мне о предвоенной и военной жизни. В тридцатые годы была очень неспокойная международная обстановка. Руководство страны уделяло большое внимание военно-патриотическому воспитанию молодежи. Основу физической подготовки молодежи составлял введенный по инициативе комсомола комплекс «Готов к труду и обороне» (ГТО). Создавались кружки по подготовке «ворошиловских стрелков», по обучению военно-морскому делу, парашютному спорту и другие.

В центре города Вельска был летний сад. Там построили парашютную вышку, а рядом – тир для стрельбы из малокалиберной винтовки. Все ребята, которым предстояло осенью уходить служить в армию, летом направлялись в военные лагеря на предварительную подготовку. В назначенный день все допризывники собирались около военкомата и в походном порядке, сопровождаемые массой народа, шли в лагерь, который располагался в 3-4 километрах от города. Открытие лагерей происходило очень торжественно. Сначала был митинг, потом устраивались спортивные игры и аттракционы. Ребята проводили в лагере целый месяц.

В летнем саду по воскресеньям работала танцевальная площадка, а летом устраивали гулянья. Перед этим на полянках ставили всевозможные аттракционы: гигантские шаги, карусель и другие. Во время гулянья играл духовой оркестр. На праздники собиралась масса народа.

В тридцатых-сороковых годах было много впечатляющих радостных событий. Но материально жили очень трудно. Хлеб давали по карточкам и очень мало. Некоторых спасали торгсины – магазины с продуктами и необходимыми товарами. Товары в них можно было приобрести только за золото, серебро драгоценные камни, предметы старины и  валюту. В дедушкином доме сохранилась красивая жестяная коробка из-под китайского чая, купленного в таком магазине.

В 1933-34 годах была засуха, неурожай, и был голод по всей стране. В Вельске, как и во всей стране, была введена карточная система. Хлеб давали по карточкам печеными караваями, на неделю для всей семьи. Потом стало лучше, и хлеба по карточкам стали выдавать больше. Появился также коммерческий хлеб без карточек по килограмму в руки. Но потом, году 37 или 38 стало так плохо, что очереди за хлебом стояли сутками. Если тебе сегодня хлеба не хватило, то очередь не расходилась, а стояла до следующего дня, ночью подменяясь другими членами семьи.

В 1939 году, когда началась Финская война, в магазинах все пропало, кроме белого хлеба по 4 руб. 40 коп за килограмм, что по тем зарплатам было очень дорого. Всю зиму так бедствовали. К весне, когда заключили мир, сначала появилось толокно, и весь город питался блинами из толокна.

Потом появились галеты, концентраты и прочие продукты. С этого времени и до начала войны с Германией вельчане жили очень неплохо, в смысле питания. Промышленных же товаров было очень мало.

Дедушкину семью очень выручал огород, рыбалка, охота, сбор ягод и грибов. Самостоятельно на охоту дедушка стал ходить примерно в 1938 году (тогда ему было 9-10 лет). У него было ружье и собака Белка. Охотился в основном на рябчиков, белок, зайцев. Рыбачить же начал лет с 5-6. Затем лет в 9 у него уже появилась своя лодка, которую он использовал не только для рыбалки, но и подрабатывал - перевозил желающих на другой берег реки. Причем перевозить приходилось чаще всего ночью, когда не работал паром.

Вельск, как я уже говорила раньше, был местом ссылки. Перед войной было очень много поляков и прибалтийцев. Существовала разнарядка, по которой жители перевозили ссыльных от железной дороги до Вельска (около 50 км). Дедушке, которому было тогда 11-12 лет, тоже приходилось ездить за ссыльными.

В 1937 году семья моей бабушки переехала из Нарьян-Мара в Вельск. До сих пор стоит их дом на улице Первомайской. Это типичный для маленького северного городка одноэтажный дом, обшитый досками и украшенный резными наличниками и карнизами. Вдоль улицы до сих пор сохранились деревянные мостки для пешеходов. Перед домом – огороженный забором палисадник, в котором растут цветы и кусты сирени. Многие вельчане держали коров или коз, кур, свиней. Рудаковы также приобрели козу. Молока, конечно, получали меньше, но и сена для козы шло меньше. К тому же вместо сена можно было заготовлять ивовые веники. Очень выручили огород и коза в военные годы.

 

Мои родственники в Финскую войну

30 ноября 1939 года началась советско-финская война. Эту войну называли по-разному: в России – финской, в Финляндии - «зимней», потому что она точно уложилась в рамки календарной зимы. Недооценка сил противника, бездарность руководства, нехватка теплой одежды привели к огромным потерям советских воинов. Советское командование предполагало расправиться с финнами за считанные дни, но с первого же дня боев наши дивизии попали в окружение и были разбиты, а жесткие приказы не помогали, армия топталась на месте. Весь финский народ сплотился в эти дни воедино. В этой войне участвовали и мои родственники.

Ранней осенью 1939 года был призван на военные сборы брат дедушки, Николай Васильевич, 1920 года рождения. Он был спортсменом, неоднократно занимал первые места в областных соревнованиях по лыжному спорту, был нападающим в областной футбольной команде, председателем областного спортивного комитета. После объявления войны их группу использовали на оборонных работах в Финляндии.

Стояли жестокие морозы. Моторы танков не заводились, танкисты всю ночь подогревали их кострами, разведенными под днищами машин.

Мерзло все: превращалась в ледяную коросту артиллерийская смазка, буханка хлеба становилась булыжником, руки прилипали к металлу. Зимней одежды не хватало даже солдатам, не говоря о призывниках. Ушел Николай в летней одежде и обуви, так как предполагали, что через 1-2 месяца вернется. Возвратился же в начале 1940 года, весь больной, исхудавший, в изношенной одежде и обуви. Дедушка вспоминает, что когда его раздевали, портянки примерзли к сапогам. В январе 1940 года, через 2 недели после возвращения, он умер от двухстороннего воспаления легких.

Дядя дедушки – Степан Александрович Моховиков, 1909 года рождения, работавший в леспромхозе, также был призван. Нам известно, что он воевал в составе батальона лыжников, но домой не вернулся – погиб или попал в плен.

Также в батальоне лыжников воевал дядя бабушки – Михаил Александрович Петухов. Он был призван в Красную Армию в 1938 году. На финскую войну был призван в должности младшего сержанта, там он воевал 3 месяца. Ему посчастливилось вернуться с той войны живым. После войны его направили на курсы младшего комсостава, а затем – в Белорусский военный округ, где он и встретил Великую Отечественную войну. Был призван и участвовал в финской войне его брат - ветврач Константин Петухов.

Мои родственники в Великую Отечественную войну

Ранним утром 22 июня немцы приступили к выполнению «плана Барбаросса», над которым Гитлер и его генералы работали предшествующие полгода. За несколько дней волна разрушения и смерти захлестнула обширные территории страны.

Михаил Петухов, воевавший в финскую войну, после окончания курсов комсостава был направлен в Белоруссию. Последнее письмо с фотографией пришло от него 20 апреля 1941 года из города Полоцка. Осталась неизвестна его судьба – погиб? Попал в окружение? Захвачен в плен?

В рядах действующей армии находился брат моей бабушки – Рудаков Валентин Михайлович. Он с отличием окончил школу в 1939 году, хотел поступать в Ленинградский медицинский институт, но был призван в армию.

Служил Валентин артиллеристом в Новосибирске. Неоднократно получал благодарности от командования, был занесен на доску почета части. В Вельск приходили письма благодарности от командования части, газетные статьи о Валентине.

Я держу в руках несколько сохранившихся писем предвоенной поры.

Читая эти письма, поражаешься той нежности и заботе Валентина о своих родных. Вот некоторые выдержки из них. «Папочка, пиши как дела в школе, а особенно домашние дела… Есть ли у вас сахар? Если нет, то как-нибудь ухитрюсь послать… Скоро получу жалование и пошлю вам кое-чего… Мамочка, ты пишешь, что хочешь приехать сюда, но, пожалуй, это будет зря: здесь почти невозможно будет найти квартиру и ты очень намучаешься в дорогах… Как чувствует себя мамочка? Пишите подробно о ее здоровье… Как вы живете и почему, папочка, ты ничего не сообщаешь подробно о положении дел дома? Как живете продуктами? … Пишите, как вы живете: это причиняет мне много беспокойства… Папочка и Риточка, пишите о здоровье мамочки, если она может, то пусть напишет сама. Больше всего мне хочется, что бы она поскорее выздоровела… Ритуську сердечно поздравляю с днем рождения. Пусть не обижается, что ничего не подарю на день рождения: купить здесь почти нечего, да и не на что. Потом, если буду жив и здоров, когда буду работать, то отдарю ей за все года. Хотя и отсрочка произошла на три года, но когда я буду работать, она еще будет учиться на 3-м курсе института. Ох, дожить бы до этого времени! … Пишите скорее и больше о себе. Пишите, чем могу быть полезным, сделаю все… Мамочка, пиши, если можешь, хотя бы немного, а то я очень беспокоюсь о твоем здоровье…

Папочка и мамочка, простите за начало прошлого письма – папа и мама. Я думал, что кто-нибудь прочтет письмо, а оно плохо заклеено, и будет считать меня маменьким сыночком. Поэтому я так написал, а злого умысла в том не было».

Немного пишет о службе, планах на будущее. Письмо от 4 ноября 1939 года. «Вот уже 24 дня, как я не видел вас… Скучать некогда, все время проходит в работе и учебе. … Я хотел поступать на заочное отделение железнодорожного или медицинского института, и была возможность, но разве можно учиться в институте, имея 2-2,5 часа свободного времени в сутки и то не всегда. Поэтому решил отложить до следующего года. А на будущий год поступлю на заочное отделение какой-нибудь академии или института, а то, если ждать конца службы, то высшее образование получу к 28 годам, а это не все равно жить человеку, не имея никакой, даже самой пустяковой специальности…» Письмо от 22 ноября 1939 года. « Ходили в театр смотреть «Как закалялась сталь». Можно, было не ходить, но я не видел эту вещь и решил сходить. Вещь очень хорошая и играли хорошо. А вчера ходил в «Дом Красной Армии» на концерт. Нас туда ходили двое – я и казах Орумбиес… На будущий год осенью может быть приеду в отпуск Нам сказали, что кто окончит школу (он учился на курсах младшего комсостава) на «отлично». Тому могут дать краткосрочный отпуск.» Письмо от 2 февраля 1940 года. «Сейчас в кино хожу очень редко. Хорошо, кино у нас бесплатное, но плохо то, что хочешь - не хочешь, а идти надо, хоть картину и 10 раз видел. С мясом у нас в столовой не чувствуется недостатка, и вообще все колебания в ценах и количестве продуктов у нас не ощутимы. Месяца через 2-3, наверно, последую по стопам Миши (он в это время воевал в Финляндии), а возможно и раньше. Письма пишите все время: в случае чего переправят, это у нас в порядке вещей».

В 1940 году он с отличием окончил курсы младшего комсостава, но в отпуск домой съездить не пришлось. Когда началась война, он был младшим лейтенантом, командиром первой батареи 144-й отдельной стрелковой дивизии 400-го артиллерийского полка.

Боевое крещение полк получил под Москвой. Положение было катастрофическим. Главным рубежом обороны Москвы была определена Можайская линия обороны. В Директиве войскам Западного фронта от 30 октября 1941 года генерал армии Жуков особое внимание обращает на создании противотанковых районов, в называя в т.ч. и Локотня. Именно сюда и был направлен полк, в котором служил Валентин. Его батарея заняла оборону у деревни Локотня Звенигородского района.

Письмо от 18 августа 1941 года директору школы, которую окончил: «Вот уже около 2-х месяцев, как я нахожусь в действующей армии. Дела идут на нашем направлении хорошо. Вот уже более месяца немцы не передвинулись ни на шаг, а наши части километр за километр продвигаются вперед. Сейчас идут жестокие бои, и успех уже не за горами. Пока что жив и невредим, а что будет дальше – не знаю. Все тяготы походной и военной жизни переношу легко – пригодились старая охотничья закалка и занятия спортом. Правда, ходок я не такой, как был раньше, ибо уже 2 года большие и малые переходы делаю на коне, но физически здоров вполне. За все время службы имел только поощрения. Сейчас работаю командиром взвода, несмотря на то, что самый молодой. Сдал экзамены на средний комсостав, но война помешала. О продолжении образования нечего и думать пока. Жив останусь – доучусь…Пишите обо всем, ибо интересно знать как можно больше, а особенно сейчас. Помните, что каждой строчкой вы вливаете силы и бодрость, и чувствуешь, что к тебе залетела какая-то крупица извне. Так и дни считаем от письма до письма, а не числами и неделями.

Простите, что плохо написано и по всей вероятности много ошибок, но рука уже больше привыкла к более пассивным вещам. И управляю пером худо, гораздо хуже, чем конем. Но время свое возьмет. И то, что подрастерял за эти 2 года, постараюсь в будущем приобрести»

Последний свой бой он принял 3 ноября 1941 года. Очевидцы писали родителям, что тот день был самый тяжелым из всех. Несмотря на мужественное сопротивление, дивизию разбили. Воины, оставшиеся в живых, попали в окружение, тех, кому удалось выйти, расформировали по другим частям. Валентин, трижды раненый, не отошел от орудия ни на шаг. Так и погиб у орудия. Он похоронен в деревне Локотня в братской могиле, среди 330 советских воинов, павших смертью храбрых при защите отечества.

Ему было только 20 лет. Его жизнь уложилась только в три слова – школа, армия, война. Два года назад он боялся, что за нежность к родителям его посчитают за маменького сынка. А когда пришло время он, двадцатилетний мальчик, не побоялся встретиться с врагом, трижды раненый он погиб у орудия, спасая наше будущее. А мать Валентина, моя прабабушка, до самой смерти своей не верила в гибель сына и ждала его возвращения.

Там же под Москвой погиб и дядя моего дедушки – Александр Александрович Моховиков. До войны он работал в Архангельске, в 1940 году его перевели в Москву в Наркомат лесного хозяйства. Он не подлежал призыву в армию, но когда начались бои под Москвой, добровольно ушел в народное ополчение. Почти одновременно Александру Ивановичу, его отцу, пришло два письма. В первом Александр писал, что уходит в народное ополчение. Во втором – сообщение, что 3 декабря А.А. Моховиков погиб.

Его братья Сергей и Николай, также воевали на фронтах Великой Отечественной войны, были ранены, вернулись живыми домой.

В блокадном Ленинграде сражался Петухов Владимир Александрович – дядя моей бабушки. Начало войны он встретил командиром подводной лодки Краснознаменного Балтийского флота. Владимир Петухов воевал с первого и до последнего дня войны. Он и его семья – жена и двое детей пережили блокаду. Он встретил Победу в мае 1945 года в звании капитан-лейтенанта. Но не выдержало сердце всех тягот и лишений, и в сентябре 1945 года его похоронили на Пискаревском кладбище.

Как я писала в предыдущей главе, мой прадед Николай Иванович Гончаренко был осужден в 1937 году как враг народа, сидел в лагере. В 1943 году его в составе штрафного батальона направили под Сталинград, где он и погиб.

В 1944 году в армию был призван мой дедушка – Рахманько Геннадий Евграфович. Его направили служить в войска противовоздушной обороны на Дальний Восток. 8 августа 1945 года Советский Союз объявил войну Японии, 9 августа – начались боевые действия. Советские войска за 23 дня разгромили японские войска. В этой войне принимал участие и мой дедушка.

Дедушкина сестра Маргарита Васильевна Моховикова 1925 года рождения в первые дни войны подала заявление в военкомат. По направлению военкомата она была направлена на курсы медсестер, а после окончания курсов – в Архангельский военный госпиталь. Госпиталь был расположен в здании школы, в которой и сегодня учатся дети.

Поток раненых, обожженных, обмороженных накатывался один за другим и персонал едва справлялся с тем, чтобы обмыть их, переодеть, сменить повязки и эвакуировать дальше в тыл. Где день, где ночь – все перепуталось.

Поступали в госпиталь и моряки, и солдаты, и летчики, и гражданское население. Были и англичане с военных караванов. Работали без выходных по 12-14 часов ежедневно, кроме того, 2-3 раза в неделю каждому выпадало круглосуточное дежурство. Пилили, кололи дрова на зиму, искали по всему городу койки, тумбочки, красили их, расставляли, оборудовали палаты и кабинеты. Перед ранеными выступали участники художественной самодеятельности. Работала в госпитале Маргарита до 1946 года.

Война и дети

Моему дедушке не исполнилось и 12 лет, когда началась война. В колхозах остались только женщины, старики, дети и инвалиды. А надо было кормить большую страну и многотысячную армию нашей страны. Школьники должны были помогать выращивать и убирать урожай. С ранней весны и до поздней осени работал мой дедушка в колхозе. Приходил со школы, обедал и уходил, чтобы придти затемно. С 12 лет он работал на конной косилке. Пахал, боронил, возил разные грузы. За 1941 год ему было начислено 172 трудодня. Кроме того, если кому надо было перебраться ночью на другой берег, обращались к нему. Сейчас через реку Вель можно перейти вброд, а в 30-50 годы перебирались или на пароме или на лодке. Во время войны летних каникул у школьников летних каникул совсем не было, как сейчас. Осенью занятия начинались не с 1 сентября, а позже когда была выкопана картошка и убраны овощи с колхозных полей.

Городские школьники, среди которых была моя бабушка, также помогали выращивать и убирать урожай. В РОНО то и дело звонили, что в таком-то колхозе надо окучить картошку, а в таком-то – прополоть морковку.

Школьники, во главе с классным руководителем, если колхоз был близко (7-8 км), отправлялись пешком. В дальние же деревни их отвозили, и они там жили или в школе или в домах колхозников неделю-две, прока не заканчивали работу. Летом, как вспоминает бабушка, чаще использовали на прополке, но были и другие работы.

Вспоминала бабушка и поездки на сенокос в дальний колхоз. В июле все деревни как бы вымирали, так как все жители, включая подростков, уезжали на 2-3 недели ставить сено. Сенокосы часто находились за много километров от деревни, поэтому колхозники и городские школьники ночевали в сеновалах. Утром в 4 часа будили. Так не хотелось просыпать и вставать, говорила бабушка. Но надо. Невыспавшиеся, озябшие выходили из сеновала и бежали умываться на речку. А у костра уже дымился котел пшенной каши и котел душистого чая из листьев смородины, веток малины, Иван-чая и душицы.

После завтрака мужчины и наиболее крепкие старики и женщины начинали косить, а школьники ворошить (переворачивать) сено. В полдень был обед, к сенокосу всегда резали несколько овец, чтобы лучше накормить людей во время этой тяжелой работы. Пообедав и немного отдохнув, снова шли косить и грести. Работу кончали поздно вечером, когда уже темнело. От усталости, еле передвигая ноги, школьники приходили на свой сеновал, стелили простынку на охапку сена и засыпали как убитые.

Несмотря на усталость, этот труд был в радость, так как было удовольствие коллективного труда, удовлетворение от приобщения к делу большой важности, потому что, потрудившись с колхозниками эти недели, они обеспечивали кормами на весь год коров и лошадей колхоза.

Еще более опасная работа была на сплаве леса. Зимой лес рубили и складывали его по берегам рек. Весной, по большой воде, сплавляли этот лес к запаням, где из них делали плоты и сплавляли дальше в Архангельск. Ранней весной десятиклассников послали на сплав. Кто имел, взял резиновые сапоги, но большинство детей были обуты в ботинки и туфли. Ведь это было время войны, и товаров в магазинах не продавали. Школьников привезли в глухой лес, где стоял барак лесозаготовителей. В бараке имелись железные печки, около которых сушили мокрую одежду и обувь, и деревянные нары без постелей. Ребята нарубили елового лапника и застелили его простынями и одеялами, которые привезли с собой. Все бы ничего, если бы не клопы, набросившиеся на детей с остервенением и не дававшие спать ночами.

Надо было с берега сталкивать в реку застрявшие бревна. Багры достались нескольким мальчикам, а девочки орудовали больше заостренными палками, а то и просто руками. Некоторые деревья легко возвращались в воду, но многие не поддавались: мокрая земля уже засосала их. Иногда над одним бревном, поддевая его палками, трудился целый десяток ребят.

Лес по реке плыл сплошной массой, и мальчишки скоро научились бегать по этим плывущим бревнам, чтобы перебежать на другую сторону реки. А это очень опасно, так как бревно иногда под ногой поворачивалось, и была угроза провалиться между бревен и быть задавленным или уйти под бревна, откуда невозможно выбраться.

В некоторых местах получались заторы, которые нужно срочно разбирать, иначе моментально вырастала гора леса, с которой школьникам справиться не под силу.

В годы войны население получало хлеб по карточкам (800 г – рабочие, 600 г – служащие, 400 г – дети), иногда, выстояв огромную очередь, покупали немного сахара, соли, комбижира и мыла. Жители пережили войну во многом благодаря огородам и дарам реки и леса. Начиная с ранней весны. Собирали дикорастущие травы – крапиву, щавель, молодые листья одуванчика и другие для добавок в пищу. Собирали грибы, а затем солили и сшили их на зиму. Заготавливали впрок ягоды, собирали и сушили листья малины, смородины, душицу – для чая.

Но быстро кончались припасы. И шли из города в хлебные деревни женщины и дети менять вещи на продукты. Вспоминала моя бабушка, как ходила она в дальний колхоз менять одежду на продукты. Доставали с вечера праздничные, напоминавшие прежнее житье косынки, шали, костюмы, обувь. Складывали на саночки и ехали за горькой добычей. Десять фунтов зерна за новые сапоги, полпуда картошки за вологодскую, кружевную косынку. Обратно ехали быстрее, ноша была легче, санки не скрипели от тяжести. Единственной ценной сохранившейся вещью остался выходной костюм погибшего под Москвой Валентина.

Мои родственники в 1946-1980 годы

Закончилась война. Города, деревни и села ждали восстановления и остро нуждались в лесоматериалах. По приблизительным подсчетам только для восстановления Беломорско-Балтийского канала, Харьковского машиностроительного и Сталинградского тракторного заводов, шахт Донбасса требовалось 6 миллионов кубометров леса.

Именно в лесной промышленности продолжал трудиться мой прадед Василий Александрович Моховиков. Его братья Сергей и Николай, вернувшись с фронта, уехали в Горьковскую и Ленинградскую области, но тоже продолжили работу в лесной промышленности.

Возвратился с фронта в Нарьян-Мар майор Петухов Константин Александрович. Он также продолжил работу по довоенной специальности – до пенсии проработал Главным ветврачом Ненецкого автономного округа.

Медсестра военного госпиталя Моховикова Маргарита Васильевна познакомилась в госпитале с раненым моряком Сергеем Малоросом, потерявшим в годы войны всю семью. В 1946 году они поженились, вырастили двух сыновей, а в 1981 году Сергей Яковлевич умер, пережив свою жену только на 40 дней.

Ее брат Сергей Васильевич, вернувшись после госпиталя, работал в сельском хозяйстве. Не будет преувеличением сказать, что на долю жителей села Архангельской области в послевоенные годы пришелся один из самых трудных и ответственных участков работы. Ведь им приходилось не только зимой, но и в напряженную для колхозов весеннюю пору работать на лесозаготовках и лесосплаве наравне с рабочими лесопунктов. Только для рабочих было организовано централизованное снабжение, платили заработную плату, а для колхозников ничего этого не было. После демобилизации Сергей работал в Емецком районе главным агроном, директором МТС в г. Вельске.

Мои дедушка и бабушка в 1946 году поступили в 1946 году в сельскохозяйственный институт в г. Вологде. Бабушка – после окончания школы, а дедушка к этому времени окончил сельскохозяйственный техникум и год поработал в деревне.

Дедушка и бабушка всегда вспоминали студенческие годы как самые лучшие, самые светлые. Жизнь в те годы легкой не была, но вот интересной – безусловно. Страна восстанавливалась после тяжелой и длительной войны. У студентов были трудности материального порядка. Почти всем приходилось прирабатывать к стипендии то грузчиками, то ночными сторожами. Дедушке диплом помог устроиться лаборантом на кафедре на 0,5 ставки. Быстро пролетели 5 студенческих лет, и, закончив в 1951 году, бабушка – экономический факультет, а дедушка – механический, вернулись они домой. Всю жизнь они проработали в сельском хозяйстве.

Дедушку после окончания института направили в Вельский район. Тогда начиналось укрупнение колхозов и его, как молодого специалиста утвердили в должности председателя колхоза. Работы было очень много. Сейчас руководители ездят на персональных машинах, а у дедушки была персональная лошадь Орлик, которую держали во дворе дома. Вот на ней-то и ездил мой дедушка.

Уезжал, когда дети еще спали, и приезжал, когда они уже спали. Очень редко видели маленькие дети отца. Но каждое утро находили у себя рядом с подушкой «подарок от зайчика».

Неважно, что это была горсть ягод или зачерствевший, пахнущий лугом кусок хлеба. Гораздо важнее было чувство, что их любят, что по ним скучают.

Года с 1965-1966 и до пенсии он проработал директором Архангельской городской госконюшни. Там велась большая племенная работа по выращиванию племенных лошадей. Были выращены прекрасные орловские и русские рысаки, которые на областных и Всесоюзных ипподромах брали первые призы. Кроме этого при дедушке на Госконюшне стали создавать тройки. Тройка – это ведь не просто три лошади, а специально подобранные и приученные с детства ходить вместе ансамбли лошадей. За племенную работу, за создание троек моего дедушку трижды награждали золотыми медалями ВДНХ.

По своей работе дедушке часто приходилось ездить в командировки, да и вся его работа была связана с частыми разъездами. Но уж когда он был дома – это был праздник для всей семьи. Дом вела бабушка. Бабушка работала старшим экономистом в совхозе «Вельский», поэтому ей тоже приходилось часто ездить по командировкам. Маленькие дети в основном жили у дедушки и бабушки Рудаковых.

Михаил Владимирович и Ольга Александровна Рудаковы тяжело пережили гибель единственного сына. Видимо, поэтому всю свою любовь и нежность отдавали внукам.

Михаил Владимирович был высокообразованный человек, знал 5 языков. Ольга Александровна всю жизнь проработала учителем русского языка и литературы. Михаил Владимирович также работал учителем русского языка и литературы, но мог заменить и учителя истории и немецкого языка. Прадедушка мой собрал великолепную по тому времени библиотеку. Мама вспоминает, что 1-2 раза в месяц приходили к ним гости коллеги – учителя. Стол накрывали белоснежной скатертью, угощали пирогами и вареньем, чаем из самовара, пели песни, а вот спиртного в доме никогда не было.

Детей – мою маму и дядю рано приучали к труду. Они помогали сажать, окучивать и копать картошку, пололи огород, заготовляли корм для козы, кур и кроликов, делали работу по дому. Кроме того, в семье Моховиковых было принято, чтобы дети в летние каникулы месяц работали на сенокосе в совхозе.

Моя мама стала врачом. Она окончила Архангельский государственный медицинский институт, а затем клиническую ординатуру в 1980 году и уехала по распределению в Татарстан. Мой папа работал инженером, строил компрессорные станции на магистральных нефтепроводах в Ярославле, Горьком, Чувашии.

Мои родственники всегда занимались конкретным делом на протяжении многих десятилетий, в том числе и в 50-е, 60-е, 70-е, 80-е года. Эти люди честно выполняли свой производственный, человеческий, а по большому счету и патриотический долг. Многие из них десятилетиями жили в избах наскоро восстановленных в послевоенные годы деревень, в бараках рабочих общежитий, в казармах. Они, как их отцы и деды были прекрасными профессионалами, работали в мороз и жару, иногда по пояс в грязи, строили то, что необходимо было построить по планам той или иной пятилетки. За честь и достоинство этих людей хочется заступиться, если и раньше о них вспоминали лишь по праздникам, то теперь и вовсе забыли.