Авторы
предыдущая
статья

следующая
статья

05.09.2006 | Общество

Сотворение мира

Границу контролирует блокпост миротворцев, то самое яблоко раздора, с которого началась очередная волна противостояния

Вход на мост через реку Ингури отмечают два торжественных обелиска с закладной надписью о сооружении объекта в 1946 году, на русском и грузинском языках. Под мостом сверкает широкая каменистая речка, по самой середине которой проходит государственная граница Грузии и Абхазии. В сотне метров от обелисков дорогу преграждает шлагбаум с надписью «КПП 201», который охраняют двое солдат с автоматами и эмблемами Миротворческих сил России на рукавах. Границу контролирует блокпост миротворцев, то самое яблоко раздора, с которого началась очередная волна абхазо-грузинского противостояния. Впрочем, после ввода грузинской бронетехники в Кодорское ущелье обе стороны быстро забыли о требованиях официального Тбилиси немедленно вывести из Абхазии российские МС.  


Чужой праздник

Жарким летним утром на мосту тихо и безлюдно. Меж обелисков неспеша проходит тощий пыльный поросенок, с той стороны моста ему навстречу движется газулька с прицепом, груженым картошкой. Пока что это единственные путешественники через грузино-абхазскую границу. Но вскоре на мосту показывается старенький автобус с гордой надписью «Sponsored by United nation». Он подъезжает к шлагбауму и из него выходят десятка три людей, почти половину которых составляют женщины в черных платках и платьях. На груди у многих приколоты маленькие круглые значки с фотографиями погибших на войне сыновей, отцов и братьев. У кого один, а у кого и все четыре… Раздается столь непривычная для Абхазии грузинская речь, возгласы «Гамарджоба! – Гагимарждос!».  Теперь через эту границу ходят те, кто имеет на другой стороне родственников и грузинские крестьяне, бывшие жители приграничного Гальского района. Их дома разрушены войной, а земля осталась. Надо ухаживать за садами, собирать перец, помидоры и «синенькие», а по воскресеньям возить собранный товар на рынок.  Разумеется, посещают свои угодья только те, кто не участвовал в войне на стороне Грузии, поэтому здесь так много женщин.

С ними можно поговорить о погоде, урожае или самочувствии родственников, но на любые злободневные вопросы они отвечают уклончиво – «Главное, чтобы был мир, чья это земля – мне не важно. Я знаю только, что она моя и что ее на всех хватит». Если конфликт вновь обострится, положение этих людей станет совсем незавидным. 

Кроме беженцев о минувшей войне напоминает ошивающийся вокруг КПП бородатый мужик на костылях. Он то приветственно машет рукой проезжающим автомобилям, то хриплым голосом орет на таможенников. Те грозят ему кулаками, но не трогают. Это Габо, здешний юродивый инвалид. Говорят, он и прежде был не слишком рассудителен, а потом вместе с братом подорвался на мине, тронулся умом и приблудился к двести первому блокпосту – теперь носит только военную одежду, утешается обилием военной техники и собиранием ржавых стреляных гильз на дороге. Гильзы, впрочем, валяются здесь не с войны. Их щедро разбрасывают 30 сентября каждого года, когда съехавшиеся со всей страны ветераны дружно салютуют дню независимости Абхазии. Все они считают себя резервистами, все прибывают с собственным оружием. Едут именно сюда, потому что здесь, на северной границе, 13 лет назад закончилась война. Закончилась их победой. Приезжают и россияне, казаки, и жители других северокавказских республик – все те, кто добровольно помогал Абхазии с оружием в руках. В этот день вся  площадь заставляется столами, повсюду горят костры, до самого утра люди поют песни и палят в небо из автоматов.   

Но сейчас такую картину трудно даже представить – вокруг простирается сонное безмолвие. «Хоть раз в году бывает весело» - неосторожно говорю я грузинке, разъяснившей мне особенности местного быта. «Кому весело, а кому и не очень», - задумчиво произносит она, но заметив строгий жест подруги, тут же замолкает.


Опасное лето

Около 11 часов утра блокпост заметно ожил. Сначала к его воротам подкатили несколько машин с представителями российского и абхазского телевидения. Представителей много, они шумно разматывают провода и расставляют штативы. Спустя несколько минут прибывает кавалькада из трех белых ООНовских автомобилей. Под пристальным вниманием прессы в ворота заходят очень серьезные люди – участники четырехсторонних переговоров по мирному урегулированию грузино-абхазского конфликта. Эти переговоры проходят здесь каждую неделю и пока что их охрана – главная забота командира 201 блокпоста капитана Кононова. Он выглядит очень спокойным человеком, разговаривает тихо и неторопливо:  

- Сейчас у нас гораздо лучше обстановка, уже несколько лет не было никаких серьезных происшествий. А раньше здесь партизанили грузинские лесные братья, довольно часто случались нападения на миротворцев, техника подрывалась на минах, гибли люди. Когда появился Саакашвили, он – надо отдать должное – этих бандитов убрал с границы. Но каждый год в августе продливается мандат на продолжение пребывания миротворческих сил и в связи с этим происходит нагнетание обстановки с грузинской стороны. Тогда возникает определенное нервное напряжение. А в остальном наша жизнь несуетливая - проводим занятия с солдатами, патрулируем границу, когда река пересыхает. Конечно, люди не от хорошей жизни едут сюда служить, но мне такая работа нравится, я уже второй пятилетний контракт продлил.

«Четырехсторонка» начинается. Кроме представителей конфликтующих сторон и миротворцев на нее прибыли военные наблюдатели из разных стран, всего собралось человек 20. Они рассаживаются под затянутым маскировочной сеткой навесом, стоящим на самом краю высокого речного берега. Вокруг навеса – свежие траншеи и заграждения из мешков с песком, у ворот блокпоста стоят три броневика и зенитное орудие.

Предыдущие переговоры были сорваны из-за того, что грузинская сторона привезла человека, чья кандидатура была не согласована заранее. Кроме того, он оказался участником войны 1992 года - абхазы категорически отказались разговаривать в его присутствии. Поэтому сегодняшняя встреча кажется особенно важной: а ну как опять не поладят? Газеты пугают скорым началом новой войны, за столом переговоров решается судьба кавказского мира, но всего в нескольких шагах отсюда происходит будничная жизнь пограничного пункта. Простые люди, пересекающие границу, могут даже видеть сквозь колючую проволоку силуэты исторических деятелей, сидящих за столом переговоров, но они спешат по своим делам и ни о чем не догадываются.

Перед началом встречи высокие государственные и военные чины сфотографировались на память и попросили журналистов подождать снаружи. Теперь фотографы разбрелись по прилегающей к посту территории, забавляясь портретированием солдат, восседающих на грозной бронетехнике. Миротворцы позировали привычно и грамотно: не глядя в объектив, не двигаясь, положив руки на стволы автоматов и сурово глядя вдаль. Вокруг стояла тишина, только под брюхами броневиков лениво перебрехивались сонные дворняги. Вдруг со стороны пограничного шлагбаума раздались возмущенные голоса. Вокруг проверяющих документы на выход в Грузию солдат собралась небольшая группа гомонящих гражданских. Стоящий впереди мужчина размахивает российским паспортом.

- Да ведь всегда по ним ходили, никакой визы не требовалось! – шумит предъявитель.

- Всегда может и ходили, а вчера на той стороне уже задержали троих таких как вы. Так что или оставляете паспорта здесь и идете туда по пропуску, или сразу поворачивайте обратно.

Поворчав, россияне сдают дубликаты бесценного груза пограничнику. Наверное, к вечеру у него соберется изрядная стопка таких документов, ведь известно, что в последние годы около 90% граждан Абхазии обзавелись российскими паспортами – все, кроме совсем ленивых. Это выглядит несколько странно: чужая страна, сплошь заселенная россиянами и имеющая в обращении российскую валюту. То есть, пока Грузия делала громкие заявления о грядущем восстановлении своей территориальной целостности, Абхазия молча спряталась в тень северного соседа (в магазинах Сочи сейчас проходит «суперакция» - жителям Абхазии, предъявляющим российские паспорта, предлагают «огромные скидки»). Россия уже здесь. Но с другой стороны, зачем вообще государству, которое требует мирового признания своей независимости чужие паспорта? На этот вопрос мне ответил интеллигентный сухумский таксист, армянин Сережа Тахмадян (таксисты зачастую оказываются лучшими осведомителями). Он сказал:

- Вообще, за 13 мирных лет можно было совершить много независимых поступков. Например, обзавестись нормальным междугородним транспортом (после пяти вечера кроме как на такси никуда отсюда не уедешь).  Или дорогами – лишь в этом году починили часть трассы между Псоу и Гаграми, говорят, выменяли некоему частному российскому лицу на дачу Сталина. По счастью, у Сталина в Абхазии много дач было - может, со временем дорогу доведут хотя бы до Сухуми. Все ждут российских денег, но россияне, хоть и скупили множество пустующих пансионатов, не торопятся вкладывать капиталы в страну с таким непонятным будущим. Однако дело не только в этом: видишь, вон на дороге огромная лужа – пять лет назад пробило трубу, так до сих пор и льется. А в доме напротив этой лужи живет местный сантехник, вот тебе и аллегория! Среди здешних мужчин немало тех, кто больше всего любит курить на корточках и кататься на мерседесах. Конечно, такому народу нужен богатый и добрый старший брат.

Ужасы войны 1992-93 годов забудутся не скоро, для того, чтобы это понять, достаточно взглянуть на изрешеченные пулями стены сухумских домов. Пока что о дружбе с Грузией не может быть и речи, о полноценном возвращении грузинских беженцев – тем более. Абхазский милиционер, дежуривший на дороге неподалеку от блокпоста,  сказал мне так:

- В моей деревне много брошенных грузинских домов, я про их хозяев все знаю: кто воевал против нас, кто нет. В любом случае, им незачем сюда возвращаться.

- Но если вернутся те, кто чист перед вашим народом, их примут? Вы сможете гарантировать их безопасность?

- Не знаю, – честно ответил он. – Вот тогда точно понадобится много миротворцев, чтоб у каждого дома стояли по двое. Но ведь это все равно не грузинская земля, они здесь всего несколько десятилетий прожили. Зайди на любое старое кладбище: нигде нет могил с грузинскими фамилиями. Берия их сюда привел, Шеварнадзе забрал обратно.

Так что Россия еще долго будет оставаться единственным претендентом на роль старшего брата пока что непризнанной Абхазии. Тем временем, главным  источником дохода разоренной республики (кроме вырубаемых на продажу заповедных горных лесов) являются российские туристы. Но почти каждый год в разгар сезона происходит какое-нибудь неожиданное событие, распугивающее их, словно ураганный ветер. Газеты вдруг начинают писать о гипотетически возможных терактах или цитировать грозные заявления президента Саакашвили. Любая мелкая заваруха раздувается до масштабов катастрофы. Например, в этом году в первый же день конфликта в Кодорском ущелье в новостях появились бессмысленные, но пугающие заголовки: «Абхазия полностью вышла из под контроля Грузии», «Треть абхазов готова к вооруженному вторжению», «До начала вооруженного вторжения в Абхазию, возможно, остались считанные дни». Теперь знакомые москвичи, планировавшие провести отдых на пляжах Пицунды или Нового Афона, дружно заявляют: «Да вы что, там же идет война!» После информационных беспорядков число отдыхающих в сухумских пансионатах сократилось почти на четверть. А ведь прошлый сезон, обошедшийся без скандалов и провокаций, очень заметно сказался на благосостоянии курортных районов. Местные жители брали кредиты, строили кафе и частные гостиницы, ремонтировали гостевые домики. Теперь они пребывают в растерянности – все должны друг другу денег. По вечерам народ есть, но днем хозяйки пустых прибрежных закусочных развлекаются исполнением песен под караоке – так, для себя. Одна из них, девушка по имени Лиля, на вопрос о последних событиях начинает страшно шуметь и ругаться: «Какой, где стреляют?! Ты на границе был, слышал хоть один выстрел? Стреляли в Сванетии, а все сваны по паспортам грузины, так что там Грузия со своими разбирается. А наша страна вообще одна из самых спокойных на Кавказе! И еда у меня вся свежая!» Но война действительно идет, хотя всего лишь информационная. Ее рядовые – охочие до громких заголовков российские журналисты.


План действий

- Вы были сейчас на блокпосте? – взволнованно спрашивает смуглая женщина с золотыми зубами, стоящая у входа на КПП 201, - Ну и что они там говорят? Они будут воевать, нет? А в Сухуми что теперь будет? Нам что, уже пора снова к боям готовиться или еще рано?

Тем временем за столом переговоров начинается пресс-конференция. Речь держали уполномоченный координатор от Грузии полковник Мираб Саверьянович Гергая, уполномоченный координатор от Абхазии, представитель президента республики Абхазия в Гальском районе Руслан Ражденович Кишмария и зам главы военных наблюдателей  в Грузии полковник Чон Йонг Тег. Абхазская сторона говорила внятно, хотя и несколько пафосно, указывала на то, что ситуация «шита белыми нитками» и что республика Абхазия оставляет за собой право предпринять все необходимые меры по защите своей независимости. Представитель ООН был ясен, но предельно осторожен, представитель Грузии больше молчал и вообще совершенно не пытался понравиться журналистам. Его спрашивали о том, сколько техники уже выведено и сколько осталось в Кодорском ущелье, он отвечал: «Некоторое количество уже вышло». На вопрос о четырех неопознанных судах, находящихся в акватории Анаклии, он заявил, что «все суда находятся там на законном основании», однако у него нет информации о том, что это за суда – военные или просто рыбу ловят. А на высказывание представителя ООН о том, что действия Грузии являются явным нарушением московского соглашения, парировал: «Зато мы навели порядок. На нашем месте так поступило бы любое цивилизованное государство». В этот момент некоторые журналисты начали смеяться, уже не скрываясь. Однако главный результат сегодняшней встречи в том, что она все-таки состоялась. «Если никто там не подрался – это уже очень хорошо», - удовлетворенно сказал водитель местной маршрутки, наблюдавший за разъезжающимися в разные стороны машинами участников переговорного процесса.

Сразу после отъезда гостей блокпост вздохнул свободно. Грозные стражи поспрыгивали с броневиков, закурили и принялись развлекать друг друга подзатыльниками. Потом выстроились в ряд, разрядили автоматы и нестройной колонной пошли в столовку. Из расположенного напротив кафе «Ингури» вышел солдат и аккуратно понес через плац поднос с командирским пайком. За углом кто-то орал в телефон: «Скажи им, чтобы обед на пятерых оставили! Какой зайка, я твой командир! Вы там че, совсем охренели?!» Я спросил одного из караульных, занимаются ли они чем-нибудь кроме охраны переговоров и проверки документов на КПП. Он пожал плечами:

- Раз в месяц ездим к морю, у нас там стрельбища. А так – просто контрактная служба. Деньги, правда, средние - 16 долларов в день.

- Так ведь увольнений в Сухуми у вас не бывает, тратить их все равно негде, работы тоже не бог весть сколько. Разве не скучно?

- Не, не скучно, - ухмыльнулся он. – Ты ведь в армии не служил? Тогда не поймешь.

- А зачем вы вообще здесь находитесь?

- Мы, как бы сказать, заполняем некое пустое пространство. Раньше по обе стороны реки стояли грузинские и абхазские пограничники. Вот они тут плана курнут и давай перекрикиваться. А дальше по настроению: то пойдут друг к другу в гости планом меняться, то перестреливаются. Надо было их как-то немного развести – вот и появилась зона безопасности и блокпосты российских миротворцев по обе стороны Ингури. 


Боевая готовность

Народу на границе становилось все меньше. Я сидел под огромным платаном метрах в 15 от пограничного шлагбаума. Рядом присел отдохнуть немолодой, но статный мужчина с благородными седыми усами и большой хозяйственной сумкой. Он оказался одним из абхазов, отрезанных государственной границей от своих дальних грузинских родственников (впрочем, понятия «дальний родственник» здесь не существует, любая родня – святое). Приехал, чтобы передать своим посылку. Мы разговорились, и я узнал, что человека зовут Адгур Кишелава, в годы войны он командовал артиллерийским взводом. Я задал ему наверное глупый, но как мне казалось, актуальный вопрос: неужели весь этот дурацкий блеф может снова перерасти в настоящую войну?  Он немного помолчал и ответил:

- Знаешь, ведь все это уже было. Я  не хочу ворошить былое и рассказывать о том, как мы воевали. Ты сам знаешь, что мы победили, несмотря на то, что нас было меньше и мы были совсем не готовы к войне. Сейчас - другое дело, но Саакашвили все равно делает заявление, что свой следующий военный парад он проведет на улицах Сухуми. Только я думаю, что он и сам все понимает и просто огрызается. Знаешь, никто из абхазов не хочет воевать. Посмотри вокруг, какая здесь красота, какая тишина, ну кому это надо? Но я сегодня видел как молодые ребята встречаются на улице и на вопрос «Как дела?» отвечают друг другу: «Полная боевая готовность!».



Источник: "Гудок", 2006 (печаталось с сокращениями),








Рекомендованные материалы



Шаги командора

«Ряд» — как было сказано в одном из пресс-релизов — «российских деятелей культуры», каковых деятелей я не хочу здесь называть из исключительно санитарно-гигиенических соображений, обратились к правительству и мэрии Москвы с просьбой вернуть памятник Феликсу Дзержинскому на Лубянскую площадь в Москве.


Полицейская идиллия

Помните анекдот про двух приятелей, один из которых рассказывал другому о том, как он устроился на работу пожарным. «В целом я доволен! — говорил он. — Зарплата не очень большая, но по сравнению с предыдущей вполне нормальная. Обмундирование хорошее. Коллектив дружный. Начальство не вредное. Столовая вполне приличная. Одна только беда. Если вдруг где, не дай бог, пожар, то хоть увольняйся!»