Авторы
Финский композитор и дирижер Эса-Пекка Салонен (р. 1958) был одним из участников «северного прорыва», благодаря которому современная музыка вышла на авансцену концертной жизни Финляндии. С 1992 года занимает пост музыкального руководителя Лос-анджелесского филармонического оркестра – одного из лучших в мире. В 2003 основал в Стокгольме Фестиваль стран Балтийского моря. Приехав в очередной раз на фестиваль «Звезды белых ночей» в Петербург, Салонен поделился опытом антикризисной музыкальной политики.
- Давайте поговорим о прорыве новой музыки, который произошел в Финляндии в 80-е годы. Тогда буквально распахнулись все двери. Как вам это удалось?
- На самом деле это началось уже в 70-е. В 1977 году мы – финские студенты-композиторы – организовали общество Korvat auki! (Открытые уши) . К счастью, нас было много, и у нас была уйма энергии. Мы были идеалистами – хотели играть новую музыку для широкого слушателя, внедрить ее в образование, вынести за пределы Хельсинки и т.д. Именно это стало началом движения, благодаря которому несколько лет спустя современная музыка из явления маргинального, из диковины превратилась в норму. Мне кажется, что нашему поколению удалось сделать это.
- Да, результаты потрясающие – развитая композиторская школа, расцвет современного исполнительства. Сейчас просто невозможно представить себе музыкальную жизнь Европы без камерного оркестра Avanti!, который Вы и дирижер Юкка-Пекка Сарасте основали в 1983. С чего начался Avanti!?
- С группы молодых музыкантов-единомышленников, которые считали, что нет причин разделять старую и новую музыку – Баха и Ксенакиса, Стравинского и Чайковского. Мы решили, что пришло время открыть двери. Традиция Avanti! многое изменила в финской музыкальной жизни, потому что многие музыканты из Avanti! потом перешли в симфонические оркестры – филармонический и Оркестр Финского радио. Как, например, Сакари Орамо, главный дирижер Оркестра Финского радио. И они несли этот опыт с собой.
- На самом деле это все имеет прямое отношение к сегодняшней российской ситуации. Современная музыка находится на обочине концертной жизни: ее не услышишь в крупных залах, на масштабных фестивалях вроде «Звезд белых ночей». Несколько композиторов и критиков пытаются изменить это положение, но проблемой остаются пробелы в слушательской культуре: уши до сих пор закрыты. Как изменить «точку слушания»? Ваши рецепты?
- Мне кажется, дело в том, чтобы взбудоражить молодежь. Если придумать по-настоящему интересные программы – например, Стравинский и какая-нибудь совсем свежая музыка, снизить цены на билеты – молодые откликнутся. Чтобы их привлечь, нужно потрудиться. На самом деле получить удовольствие от современной музыки – совсем не проблема. Если тебе нравится современная электроника, у тебя нет причин отказываться от Томаса Адеса или Булеза. Мне кажется, проблема не в этом. Просто нужно играть новую музыку. Проблемы начинаются, если вы ее не играете.
- Но, играя современную музыку, музыкант не может заработать себе на жизнь. Лучший петербургский ансамбль современной музыки – eNsemble Института Про Арте – и тот не регулярный, а собирается на отдельные проекты.
- Нет, конечно, специальный ансамбль новой музыки необходим, но нужно также, чтобы крупные институции – Филармония, Мариинский театр, – играли современный репертуар. В конце концов, глобальные перемены всегда исходят от крупных организаций.
- Так в этом и дело! Оркестр Филармонии не играет новую музыку!
- Ну так они ошибаются! Это их обязанность! Подумайте только о своей традиции: в Петербурге все время звучала новая музыка. Ведь и Чайковский был в новинку, и Стравинский, и Шостакович. Ваш город всегда был местом авангардным. Во времена НЭПа в Петрограде происходили совершенно фантастические вещи – «Нос» Шостаковича, «Завод» Мосолова – существовала мощная модернистская традиция. Потом эта традиция почти совершенно исчезла. Но сейчас культурная жизнь восстанавливается, и мне кажется, что все это снова будет возможно. Я не могу вам дать рецепт, что делать, потому что я не настолько знаком с ситуацией. Но я считаю: играть новую музыку – это долг больших институций. Публика пойдет на новую музыку, если крупные оркестры и театры поймут ее важность. Публика отреагирует.
- В Америке люди слушают новую музыку иначе, чем в Финляндии?
- Ну, во-первых, это разные композиторы. В Лос-Анджелесе мы исполняем много американской музыки. Поддерживать местных композиторов очень важно. Пару месяцев назад у нас был фестиваль, посвященный минимализму, который организовал Джон Адамс. Мы играли Терри Райли, Фелдмана, Адамса, Стива Райха, Луи Андриссена…
- А что Андриссена?
- Пару произведений – Государство и Время. И вы можете все это играть. Нужно только поверить в это, проблема – в неверии. Это будет задачей молодого поколения. Молодежь должна потребовать: «Мы хотим играть и слушать музыку нашего времени». Нужно, чтобы молодые устроили нечто вроде «тихой революции», чтобы новая музыка стала частью жизни. Именно это произошло около 25 лет назад в Финляндии.
- Вы дирижировали премьерами обеих опер Кайи Саарьяхо. Первая – «Любовь издалека» - была поставлена в Зальцбурге. Как Вы считаете, можно было бы поставить ее здесь? Ведь в репертуаре Мариинского театра, одетого в роскошь вагнеровского «Кольца», на месте современной оперы – прореха.
- Легко! Почему нет? У Мариинского театра значительный потенциал – в том числе и для современных постановок. «Любовь издалека» - без сомнения, одна из важнейших современных опер. Почему бы не поставить ее в Петербурге?
- Как Вы строите концертные программы? Что для Вас важнее в классическом и современном репертуаре?
- Возможно, это покажется банальным, но я только что закончил в Лос-Анджелесе большой бетховенский проект. В прошлом сезоне мы сыграли все симфонии. Я соединил их с новой музыкой – Линдбергом, Хиллборгом, Дютийе. Я поставил Реквием Лигети в одну программу с Девятой Бетховена – и это было прекрасно. Конечно, я не подозревал, что спустя несколько недель Лигети умрет.
- Вы уже 14 лет руководите Лос-Анджелесским Филармоническим оркестром. В наше время обычный срок – 4-5 лет. Как это получилось?
- Меня все устраивает в Лос-Анджелесе. Не всегда легко, но меня поддерживают и оркестр, и публика. А что еще нужно? Мы не потеряли ту динамику, с которой начали работать 14 лет назад. Я буду работать в Лос-Аджелесе, пока не почувствую, что пора уходить, а этот момент еще не наступил. Я верю в длительные отношения. По-настоящему хорошее музицирование начинается после 10 лет совместной работы.
- В своих сочинениях обычно Вы не используете новые музыкальные технологии. Как Вы к ним относитесь?
- Меня интересуют возможности компьютера. Я, конечно, использую нотные программы, секвенсоры, в паре пьес у меня есть синтезаторы. В одной из моих пьес для оркестра, Wing on wing есть сэмплы человеческого голоса. Но я не пользуюсь обработкой звука в реальном времени.
- А математические программы, например Open music – для конструирования формы?
- Для меня сочинение музыки – это не алгоритм. Процессы, которые происходят в моей музыке, не настолько сложны, чтобы мне понадобился компьютер. Я ничего не имею против – если мне попадется нужная программа, я воспользуюсь ей. Сейчас, пожалуй, самое сложное из того, что я использую, это инструменты для анализа обертонов, с помощью которых я могу создать виртуальный фундамент для любой группы нот.
- В этом году Ваш Фестиваль стран Балтийского моря заказал новое сочинение Виктории Борисовой-Оллас (Виктория Борисова-Оллас (р. 1969)- шведский композитор русского происхождения - О.П.) . Заказы – это регулярная практика?
- Да. Еще у нас будет европейская премьера пьесы шведского композитора Андерса Хиллборга, которую я заказал для Лос-Анджелесского оркестра, а в этом году везу на Балтийский фестиваль. В прошлом году нашего бюджета не хватило на заказ, и мне пришлось оплатить его самому (смеется).
- А кто выбирает композиторов?
- У нас нет художественного совета, я выбираю сам. Я мечтаю поддержать работу молодых композиторов балтийского региона. Если будет возможность, я бы хотел заказывать сочинения молодым композиторам из Петербурга, Латвии, Литвы, Эстонии. И тогда каждый год приносил бы по 3-4 новых пьесы молодых композиторов Балтики. Это мечта, но я хотел бы ее воплотить.
- Вас беспокоит будущее композиторской профессии? Вы сами хотели бы преподавать?
- Я преподаю время от времени… Недавно я обнаружил очень увлекательное занятие, которое все больше мне нравится – совместный семинар для дирижеров и композиторов. Музыканты должны хорошо знать, как обстоит дело с обеих сторон. Я хочу учить процессу исполнения новой музыки: как писать партитуру, как ее читать. Ведь новую музыку приходится понимать в партитуре, в отличие от записанной сотни раз классики. Затем – взаимодействие автора и исполнителя. Насколько композитор должен быть готов менять что-то в партитуре? Если что-то не выходит, чья это вина – композитора или дирижера? А если общая, то в какой пропорции? Это все очень интересные вопросы. А после семинара мы получаем 16 новых пьес в исполнении молодых дирижеров! Вот в каком направлении, мне кажется, нужно двигаться.
- И как Вы - дирижирующий композитор – все это успеваете?
- Конечно, я очень занят. У меня нет времени просматривать каждую партитуру, которую мне присылают. Есть люди, которые это делают за меня. Но если мне говорят: «Посмотри, это фантастика!» - я всегда обращаю внимание. Мне действительно интересно, что пишут молодые, их композиторское мышление. В Америке есть несколько молодых, которых, мне кажется, стоило бы продвигать. К тому же, я по своему опыту знаю, как трудно и безнадежно иногда бывает в начале, когда ты никому не интересен, вовсе не зарабатываешь денег, работаешь по два года над пьесой, без всякой уверенности, что она прозвучит. Ты это делаешь, потому что должен, по своей внутренней потребности. Я восхищаюсь молодыми, которые решаются идти этой дорогой. Такие люди нуждаются в поддержке.
После исполнения музыканты и директор ансамбля Виктория Коршунова свободно беседуют, легко перекидываются шутками с Владимиром Ранневым. Всё это создаёт такую особую атмосферу, которую генерируют люди, собравшиеся поиграть в своё удовольствие, для себя и немного для публики. А как же молодые композиторы?
Концерт Берга «Памяти ангела» считается одним из самых проникновенных произведений в скрипичном репертуаре. Он посвящен Манон Гропиус, рано умершей дочери экс-супруги композитора Альмы Малер и основателя Баухауза Вальтера Гропиуса. Скоропостижная смерть Берга превратила музыку Концерта в реквием не только по умершей девушке, но и по его автору.
