28.05.2006 | Кино

Две недели не спать

Самое трудное на Каннском фестивале - это совместить фильмы, бизнес и звёздную тусовку

Если определять Каннский фестиваль одним словом, то слово это “необъятен”. Пятнадцать тысяч гостей и участников — и у каждого свой резон для приезда. Для кого-то Канны — это фильмы. Для кого-то — бизнес (не только киношный: тут очень активны L'Oreal, изготовитель “Золотой пальмовой ветви” Chopard, Swarovski и, конечно, дома моды и модельные агентства). Для кого-то — еще и труд (для журналистов, например, или создателей фильмов, вынужденных по три дня без умолку давать интервью). Для кого-то — возможность хоть издали увидеть звезду. Для кого-то, наконец, тусовка. Мне рассказывали, как боссы крупных парижских ювелирных домов и их девушки-модели каждый день по нескольку часов прихорашиваются, чтобы подняться по красной лестнице под прицелом фотокамер, а потом линяют из зала через черный ход (не кино же смотреть!) и едут ужинать перед началом закрытых ночных гулянок. Пати устраивают продюсеры и прокатчики конкурсных (и не только) фильмов, телеканалы, крупные французские и голливудские студии, организаторы других кинофестивалей. Короче, приемы устраивают все.

Труднее всего в Каннах приходится тем, кто пытается совместить и просмотры, и труд, и тусовку.

Это означает две недели не спать.

В этот раз в ряд самых престижных каннских тусовок удалось втиснуться и нашей вечеринке. Ночное пати на престижном пляже “Мажестик”, посвященное Русскому дню (показы наших новых фильмов), было удостоено рецензии в The Hollywood Reporter, где выставляют оценки в бокалах мартини от одного до пяти только избранным гулянкам. Наше получило три с половиной бокала. Для сравнения: вечеринка открытия, посвященная “Коду да Винчи”, ради которой в Старом порту отстроили павильон, напоминающий о пирамиде Лувра, удостоилась всего полутора бокалов: из-за духоты и плохой еды. На нашей (на восемьсот человек), как и ожидалось, на две трети гуляли свои. Из звезд я видел Евгения Миронова, Гошу Куценко, Алексея Чадова, режиссеров Алексея Учителя, Федора Бондарчука, Илью Хржановского, продюсеров Игоря Толстунова и Марка Рудинштейна. Ну и, понятно, устроителей: Михаила Швыдкого, главу Гильдии продюсеров Владимира Досталя, руководителя “Интерфеста” Рената Давлетьярова. Впрочем, пришли и Клод Лелюш, и известный французский продюсер Марин Кармиц. Гостей встречали девушки-модели, струнный ансамбль (тоже из красавиц), лепестки роз на полу и официантки с украинским акцентом в русских народных нарядах. Все ждали икры, но черной не было — одна красная. Как сказал мне коллега, живущий в Париже, очевидно, потому, что во французской прессе вызвал большое негодование русский черноикорный разгул на туринской Олимпиаде (смысл протеста: русские губят природу). Вся еда была из сети парижских русских гастрономов. По мне, так себе. Но The Hollywood Reporter остался от кухни в экстазе. Кульминацией праздника стал показ фрагментов из наших старых и новых картин на необычном экране: плотной завесе из воды, вдруг фонтаном поднявшейся в море.

Несмотря на эффектность зрелища, чей-то злой язык тут же сыронизировал (поскольку полетела водяная пыль), что это “символ российского распыления средств”. Шутка активно ходила среди наших и на следующий день.

По истечении Русского дня российское присутствие в Каннах поддерживал только Сергей Эйзенштейн, фильмам которого посвящены экспозиции в фойе обоих основных залов “Люмьер” и “Дебюсси” (правда, выставка его эротических рисунков, которую открывали в присутствии каннского президента Жиля Жакоба, хоть за стеклянной дверью, но под замком. Я потыркался — заперто. Странно!)

А еще реклама российских фильмов в главных мировых киноизданиях, выходящих в Каннах ежедневно. Особенно рекламируются “Охота на пиранью” и “Волкодав”. Забавно: через страницу следуют полосные рекламы Евгения Миронова с ножом и Сильвестра Сталлоне с ножом, поскольку, не поверите, грядет-таки “Рэмбо IV”.

С сожалением должен заметить, что рекламы обеих картин следуют в таких разделах, что знающие сразу поймут: речь о фильмах категории “Б”.

Среди ненаших гулянок выделялись традиционно громкие и звездные вечеринки Chopard (аж четыре с полтиной мартини по оценке The Hollywood Reporter), канала MTV и французского Canal+. Сверхоцененная вечеринка Chopard отличилась тем, что ее задержали на полтора часа: смокинговая публика томилась в духоте, ожидая прибытия Элтона Джона, Элизабет Херли, Евы Херциговой, Мэрилина Мэнсона и др. Потом секьюрити долго пропускали всех через коридор. “Как в концлагере”, — сказал кто-то. Не менее тесно оказалось в зале, где все, сталкиваясь, нечаянно обливали друг друга соусами и шампанским. В довершение отличился Элтон Джон, которого достали фотографы. “Вы — гребаные репортеры! Вас всех надо расстрелять!” — заорал он. “Спасибо, Элтон”, — съязвила на другой день фестивальная пресса.

Гораздо более неформальными и веселыми были вечеринки, посвященные фестивальным фильмам, снятым мэтрами: “Возвращение” испанца Педро Альмодовара и “Огни городских окраин” финна Аки Каурисмяки. В гости к Альмодовару и его актрисам Пенелопе Крус и Кармен Мауре на паэлью, сангрию и фламенко пришли София Коппола со своим папой Фрэнсисом Фордом (несмотря на то что ее “Мария Антуанетта” соревнуется с “Возвращением” за главный приз) и большинство членов жюри, включая Хелену Бонэм Картер с мужем Тимом Бертоном, Чжан Дзии, Тима Рота и Сэмюела  Л. Джексона.

На мой взгляд, это нарушение правил. Я лишь раз был членом главного жюри большого фестиваля, но усвоил, что ходить на вечеринки конкурсных фильмов членам жюри нельзя: это означает потенциальную предвзятость.

Аки Каурисмяки по традиции вывез на свой каннский ужин выступающие в его фильме команды. В том числе одну из главных финских рок-групп Melrose, которая и заводила зал.

Но мы не упомянули еще одну причину, по которой приезжают в Канны: для раскрутки своих картин — как тех, что показывают на фестивале, так и грядущих. Наиболее крупные звездные команды представляли “Код да Винчи” (Том Хэнкс — Одри Тоту — Жан Рено — Ян Маккеллен — Пол Беттани и др.), “Людей Икс-3” (Хью Джексен — тот же Маккеллен — Холли Берри — Фамке Янсен — Анна Пакуин — Ребекка Ромийн-Стамос), “Лесную братву” (Брюс Уиллис — Аврил Лавин — Ник Нолти).

Элтон Джон представлял прессе проект музыкального мультфильма Gnomeo and Juliet, в котором действие “Ромео и Джульетты” перенесено в сообщество садовых гномов. Оливер Стоун, которого в Каннах чествовали в связи с 20-летием фильма “Взвод”, показал 20-минутную нарезку из своего нового выходящего у нас в сентябре фильма “Башни-близнецы” с Николасом Кейджем в роли пожарного (в оригинале WTC), посвященного терактам 11 сентября 2001 года.

Наибольшее впечатление на меня, однако, произвел Джейми Фокс, обладатель “Оскара” за роль Рэя Чарльза, прибывший в Канны вместе с певицей Бейонс раскручивать незаконченный фильм Dreamgirls (по бродвейскому мюзиклу 1981 года), который заранее подается как претендент на главный “Оскар” будущего года.

“Какой вопрос вы хотели бы задать Вонг Кар-ваю?” — сдуру спросили Джейми Фокса. “А кто такой этот, как его… Кар-вой?” — наивно переспросил Джейми.

Каннский фестиваль истинно необъятен. Среди его участников есть даже такие люди, которые не знают имени президента жюри.

Источник: Ведомости, №94 (1621), 26.05.2006,