01.05.2006 | Анимация / Интервью

Доказать, что вы не верблюд

Арсен Готлиб: "Уже понадобилось качество – значит нужно дожить до следующего момента, когда мы еще и зарабатывать будем"

Несколько дней назад в Центральном доме предпринимателя завершился фестиваль «Наша анимация». Три дня подряд на всех сеансах крутили сборники самых свежих отечественных мультфильмов, большинство из которых были  представлены на недавнем Открытом анимационном фестивале в Суздале. Несколько сеансов в эти дни были целиком отданы показу «Колыбельных мира» - проекту компании «Арсен Готлиб-Метроном фильм», который был одним из фаворитов суздальского конкурса. В ЦДП показывали подряд 20 трехминутных картин – колыбельных разных народов. Режиссером их всех была недавняя выпускница ВГИКа Елизавета Скворцова.

С продюсером и автором идеи этого проекта Арсеном Готлибом мы договорились встретиться для разговора в день открытия фестиваля. В тот же день выяснилось, что другая лента компании «Арсен Готлиб-Метроном фильм»  - игровая картина Николая Хомерики "977" - взята в программу "Особый взгляд" каннского фестиваля нынешнего года.

Арсен Готлиб: Я не хотел делать целую программу из «Колыбельных мира», меня уговорили для фестиваля. А теперь вижу, что они неплохо смотрятся.

Дина Годер: Да, с одной стороны, конечно, двадцать колыбельных подряд немного укачивают зрителя. А с другой стороны – когда они все вместе, то приобретают какое-то новое качество. Сразу замечаешь ходовые мотивы и, наоборот, разницу в ментальности и темпераменте разных народов. Например, в большинстве из них папы все время нет. Мамы поют колыбельные о том, что они ждут, когда папа уже, наконец, вернется.

- А еврейскую, наоборот, папа о маме поет. Там ребенок хочет стать птичкой, а еврейская мама говорит, что перед этим нужно надеть шарф, шапку и калоши. Надев это, он уже не может взлететь. Мы всегда в стык с ней даем японскую, где мама наоборот хочет, чтобы ребенок стал птичкой.

- Помню-помню этот фильм, там мама пожертвовала ребенком ради папы.

- Сразу видно, что вы не японская мама.

- Это точно. Сколько сейчас фильмов готово?

- 20 штук. Если каждый день показывать по одному в детской программе, это закрывает месячный эфир – 4 недели по 5 рабочих дней. Это удобно для всех – и для Европы, и для России.

- Сколько вы собираетесь сделать серий?

- Продается продукт – он не может быть бесконечным. От 60 до 80 серий, иначе его никому не интересно покупать. У телевидения есть своя логика и не надо с ней бороться.

- Все-таки колыбельные поются на разных языках, не думаете, что надо сделать субтитры?

- Если фильм идет в детской программе, то ведущая расскажет, о чем поется в песне, а для DVD, мы думаем сделать какие-то анимационные подводочки к каждому, нарисуем специального персонажа…

- Я знаю один такой неудачный опыт с персонажем. На третьей подводке его хочется убить.

- Надо сделать такую функцию, чтобы подводки можно было включить и выключить.

- А мне кажется, что субтитры лучше.

- Это же для детей. К тому же дети все считывают лучше, чем взрослые. В колыбельных есть очень большая проблема – в них часто очень похожи тексты. Миленький, хорошенький, засыпай… Мы выбираем те, где разные смыслы, но при этом не теряется колорит. В первую очередь отталкиваемся от музыки, даже, если мы не понимаем, о чем там поется. Они должны быть красивые и настоящие. А настоящие могут быть и в исполнении Марлен Дитрих, и какой-нибудь бабушки из деревни. Вы знаете, что в мире не оказалось ни одного такого проекта анимационных колыбельных? При том, что музыкальных таких проектов сотни – нам со всего мира присылали диски.

- Откуда вы берете эти песни?

- Начинали с отечественных архивов. Первый объем, которые мы слушали с Лизой Скворцовой – шесть часов колыбельных, каждая по одной, две, три минуты. Можете себе представить себе количество песен, которые надо прослушать, прежде чем решить, какую брать в проект? Сейчас ищем в интернете. Работа идет уже полтора года.

- А потом их заново записываете?

- Если исполнение подходит, мы покупаем на него права, как было с Дитрих, которая пела немецкую колыбельную. Если годятся только песня и текст, то мы записываем заново. Вот еврейскую записали - Ефима Чорного, такого собирателя и исполнителя идишевской музыки из Молдавии, Он пел с музыкантами Гариболя. Русскую тоже перезаписывали.

- Очень смешная колыбельная испанских цыган. Не знаю, правда, можно ли под такие крики и топот спать.

- Об этом и разговор. В фильме как они ни орут, а ребенок-то спит… Если не говорить о художественных достоинствах, я считаю, что в первую очередь мы делаем семейный продукт. Вот вы идете к кому-то в гости, где есть ребенок, и с удовольствием купите такой диск. Это не дорого. Будет прекрасный подарок

- А вы будете делать сопутствующую продукцию?

- Скорее нет. Продукцию делают, когда зритель влюбляется в одного персонажа из сериала. А тут каждый фильм делается как отдельный большой фильм.

- У вас же есть знак Колыбельных - белая медведица с медвежонком внутри?

- Это знак первой части – первых 20 штук. У второй части будет другой знак.

- Когда выйдет на DVD первая часть? Уже после того, как покажут по телевидению?

- Может, даже и в кинотеатрах покажем, сделаем альманах. Часовую программу штук по 15 фильмов с минутными подводками. С телевидением пока нет точной договоренности. Мы находимся в  ситуации уродливого рынка – он не систематизирован, не структурирован. Сегодня все перепуталось. Но через год – через два, когда наш проект будет готов полностью, он уже  будет структурирован. Есть анимация, как искусство – это одна полка. Анимация для детей, для детских программ – это другая полка и полный метр – это третья полка. Когда нас смотрят европейские люди, они говорят: о, отлично, вы попадаете и на канал Arte, где показывают искусство, и в программы для детей.

- А зарубежная фестивальная судьба у фильмов уже есть?

- Мы только начинаем их показываем отборщикам. Пока всем нравится, все хотят. Но фестивали любят одиночную, некоммерческую продукцию. Чтобы разобраться с этим надо быть Микояном.

- Почему Микояном?

- Есть такой анекдот. Микояна спросили: как же вы в дождь пришли без зонтика и совсем сухой? Он отвечает: а я между струй… Так он их всех пережил. Вот я и думаю, как не помешать фестивальной судьбе фильмов и чтобы они имели право на жизнь? Ведь фильмы должны зарабатывать. Не будут зарабатывать – умрут.

- Пока то, что вы делаете, имеет вид некоммерческий.

- Вопрос - что считать коммерческим, а что считать некоммерческим. Вот фильмы Сокурова некоммерческие, а они зарабатывают.

- Не в России, я думаю.

- Да не в России. Но искусство же должно где-то жить?

- Разумеется. Только странно слышать это от продюсера. А у вас  коммерческие проекты есть?

- Не в этой области. Хотя кино все больше и больше занимает мое время и мою жизнь. Невозможно заточиться сразу на все: нельзя делать и сериалы, и артхаусное кино. Не получится. Я делаю то, что для меня естественно, где я считаю, что могу чего-то добиться.

- Но на это же нужно где-то заработать?

- На это можно заработать только одним определенным образом: возвращаемся к модели. Есть государство, которое оказывает поддержку и это счастье, иначе бы не было ничего. Но недостающие деньги ты должен доставать на рынке. Либо у телевидения, которому ты предпродаешь, либо у частного инвестора. Задача: правильно рассчитать. То есть взять столько денег, сколько ты сможешь отдать, и еще чтобы прибыль принести. За кино на телевидении уже можно взять какие-то деньги. Под это можно взять кредит, а дальше – риск – это часть вашей профессии.

- За кино, но не за анимацию?

- Да, с анимацией пока хуже. Но за кино уже можно. Вот, например, последний фильм Хомерики…

- Тот, что едет в Канн?

- Да. Он абсолютно ясный, но при этом находится на территории настоящего искусства. Не заумный, не высоколобый и очень русский – про то, что ко всему миру всегда шло из России. О том, что у человека внутри. Он понятен абсолютно всем, но это не значит, что он примитивен. Ну, хорошо, его будут показывать по телевизору не 10 раз в год, как успешные коммерческие фильмы,  а 3-4 раза в год. Ничего страшного. Зато он будет работать долго. Все найдет свои полки. Когда-то я разговаривал с Гельманом. Я говорю: качество нужно, а он: ты не доживешь до того момента, когда это качество понадобится. Ничего – дожил. Уже нужно. «9 рота» – это свой успех, у нас – свой успех. «Колыбельные мира» будут продаваться всегда.

- Это правда, анимация живет долго. Значит, вы надеетесь заработать в какой-то далекой перспективе?

- Ничего же не появляется на пустом месте – сначала надо заново научиться работать. «Колыбельные мира» имеют шанс. Они должны пытаться зарабатывать. Просто нужно дожить. Уже понадобилось качество – значит нужно дожить до следующего момента, когда мы еще и зарабатывать будем.

- А в дальнейшем вы анимационные проекты планируете?

- Готовимся к полному метру. Это большая работа. Все запускается на свои деньги, между прочим.

- И вы тоже собираетесь делать полный метр? Кажется, все сейчас за это берутся.

- Не сразу, но мы уже два с половиной года готовимся. Я купил права на книгу «Старик Хоттабыч».

- Но она же очень советская, ее надо переписывать.

- И переписываем. Давид Черкасский должен быть художественным руководителем.

- Полный метр – это большое производство, где вы возьмете аниматоров? Ведь известно, что в России их не хватает.

- Возьмем, не надо переживать. Это производственная проблема.

- А следующий проект с Хомерики будете делать?

- Да.

- Тоже артхаусный, не коммерческий?

- Фильмы хорошие или плохие?

- Хорошие, но…

- Что-то у нас стоит 9 миллионов, а что-то 700 тысяч. Вот и все. Поэтому не надо делать артхаусный проект за 10 миллионов – они никогда не вернутся, а за миллион или полтора – можно. Возвращаются, если с ними грамотно работать. Просто это другой бизнес. Известно, что артхаусный фильм в мире собирает от 4-х до 7 миллионов в год, если он успешно сделан. Вот это наша зона. Надо быть идиотом, чтобы делать в этой зоне фильмы за 20 миллионов. Если мы находимся на взлете – я имею в виду кинопроизводство и в том числе анимацию – то надо понимать, что функция и у продюсера и у режиссера сейчас социальна. Нельзя упустить этот шанс. Некоторое время нам будет помогать государство, но если все сейчас попроваливаются, то потом не найдем ни частных денег и ни других. Сейчас надо быть очень ответственным. Чтобы бизнес не помер. Потом никто не сможет доказать, что вы не верблюд.

Источник: "Полит.ру", 27.04.2006,