Раньше, когда я жил в СССР мене этот праздник нравился, ну типа мы все медики — отдельная, благородная каста людей, помогающая другим людям и жить, и умереть. Много лет спустя, уехав в Америку, пройдя все заново, сдавая экзамены, учась в резидентуре и феллоушипе, практикуя, наконец, я понял страшное надувательство и бессовестный фейк этого праздника.

Наша соседка, Ирина Димитриевна, приехала в Москву из глухой деревни. Она сидела с моим вечно больным и слабеньким братом, меня же отправляли в детский сад. Она называла фрикадельки бригадельками и соседям говорила, про нас, что мы — «хоча и явреи, но очень приличные люди».

Семнадцатилетнюю девочку привезли с судорогами, возникшими впервые. Первые результаты КТ — кровь в мозге. Мне позвонили, запросив консультацию среди ночи. Пока я собирался, сделали МРТ. Предварительный диагноз - опухоль. Перед тем как идти смотреть больную я объяснял резиденту, что будем делать, какие бывают опухоли и все такое. Подумав я сказал, что вообще-то у нее такой возраст, что “детские” опухоли она уже переросла, а для взрослых еще молодая.

За почти 30 лет я видел примерно семь случаев. Это вроде как не так много, но это семеро детей, которые остались жить. Я не редко повторяю, что когда это у другого случается, то это статистика, а когда у тебя, то — трагедия. Правда, этот был мой второй случай. Первый я видел еще в резидентуре.

Пете на экзамене достались женские половые органы. Ну типа повезло, так повезло. На подносе лежали серо-желтого цвета какие-то детали, напоминающие суповой набор, из которых даже больное воображение не могло бы представить когда-то функционирующие женские деликатные органы.

Давид в целом тепло отзывался о России. Несколько историй он точно запомнил навсегда. Он рассказал, что как-то раз он шел по улице и увидел длинную очередь. Продавали бананы. Он встал в очередь. Когда было уже близко, бананы вдруг стали кончаться. В этот момент его выкинули из очереди со словами: ”дома бананы поешь”.