15.07.2016 | Книги

5 важных книг лета

Кундера, Генис и другие

Томас Пинчон. Край навылет. М.: Эксмо, 2016. Перевод с английского М. Немцова.

Новый роман главного, пожалуй, из ныне живущих американских писателей Томаса Пинчона «Край навылет» выходит по-русски едва ли не с непристойной поспешностью — меньше чем через три года после публикации на английском (для сравнения: «Радуге тяготения» на то, чтобы добраться до русского читателя, понадобилось почти 40 лет).

Несмотря на всемирную славу и устойчивую репутацию гения и титана, в России Пинчон приживается скверно — слишком уж он труден для перевода. Как говорят знатоки, при внешней легкости и сюжетной складности пинчоновский текст настолько плотно прошит смыслами и аллюзиями, что сохранение даже малой их части требует от переводчика огромного литературного мастерства и одновременно глубочайшей эрудиции. Хорошая новость состоит в том, что на сей раз за дело взялись люди квалифицированные. Перевел «Край навылет» Максим Немцов (его многократно обруганный всеми перевод «Над пропастью во ржи» Дж. Д. Сэлинджера остается, тем не менее, самым точным на сегодня), а отредактировала книгу Шаши Мартынова (тоже не последний человек в профессии). Их участие в проекте дает надежду на то, что роман Пинчона, который критик The New York Times Мичико Какутани характеризует как «причудливую смесь женского романа, детектива о частных сыщиках и сатиры в духе Тома Вулфа», ждет в России судьба чуть более счастливая, чем у предыдущих книг писателя. Подробности можно будет обсудить в июле, когда книга появится на книжных прилавках, а пока достаточно сказать, что сюжетная ось романа — теракты 11 сентября 2001 года.

 

Милан Кундера. Торжество незначительности. СПб.: Азбука-Аттикус, 2016. Перевод с французского А. Смирновой.

Новый (2014 года), написанный после многолетнего молчания роман 87-летнего классика чешской и французской литературы Милана Кундеры — вещь той же породы, что и, скажем, «Нулевой номер» Умберто Эко: роман, по отношению к которому слово «зрелый» является мягким, деликатным эвфемизмом. Мировая критика встретила «Торжество незначительности» в штыки, и критиков можно понять — псевдожизненные истории, которыми развлекают читателя четверо героев-рассказчиков, выглядят натужными и банальными вариациями на тему всенародно любимой отечественной кинокомедии «О чем говорят мужчины». Все так — не поспоришь: смешное не смешит, трогательное почти не трогает. Однако отличие по-настоящему великого писателя (каковым Кундера вне всяких сомнений является) от просто хорошего состоит в том, что великий писатель блистателен даже в самых слабых своих вещах. Поэтому если когда-то вас зачаровала «Невыносимая легкость бытия» или «Неспешность» (а мне трудно себе представить, как этого могло не случиться), то скорее всего «Торжество незначительности» тоже вас заворожит, как всегда завораживает царственная тень былого величия. Процентное отношение алмазов к шлаку в тексте Кундеры, спору нет, сильно сместилось в сторону последнего, но те алмазы, которые есть, сверкают все так же ярко — глаз не отвести.

Эрик Кандель. Век самопознания. М.: АСТ: Corpus, 2016. Перевод с английского П. Петрова.

Нобелевский лауреат в области медицины и физиологии Эрик Кандель — человек по-настоящему невероятный: ученый высочайшего уровня, а по совместительству яркий интеллектуал, фантазер и визионер, на фоне мирового научного истеблишмента он выглядит эдакой «беззаконной кометой» и выходцем из какой-то иной — куда более живой, бурной и раскрепощенной — эпохи. Такой, к примеру, как венский ренессанс начала ХХ века, которому по большей части посвящена его нынешняя книга.

Климт, Шницлер, Фрейд, Адлер — отталкиваясь от их синкретического и разностороннего опыта погружения в человеческую природу и изящно суммируя его, Кандель приглашает читателя на увеселительную прогулку по всему ХХ веку — веку, когда человечество, пользуясь шекспировской формулой, впервые и всерьез «обратило глаза зрачками в душу». То, что получается на выходе, трудно описать иначе как в превосходных терминах: восхитительная игра блестящего ума и определенно лучший нон-фикшн наступившего лета.

Флэнн ОʼБрайен. Лучшее из Майлза. М.: Фантом Пресс, 2016. Перевод с английского Ш. Мартыновой.

Сборник публицистики ирландского журналиста середины ХХ века — звучит, честно говоря, не так, чтобы очень зажигательно. Однако малейшие сомнения развеются, стоит вам открыть эту книгу: трудно поверить, что Майлз на Гапалинь (под таким псевдонимом Флэнн ОʼБрайен вел свою колонку в газете Irish Times с 1940-го по 1966-й) пишет, во-первых, не сегодня, а во-вторых, не про нас с вами. Невероятно смешные, обладающие свойством какой-то вневременной остроты и точности, его тексты — это одновременно и совершенно актуальная высокая проза без всяких скидок на газетную легковесность и поверхностность (неслучайно за Майлзом еще при жизни закрепилась слава наследника Джойса), и в то же время золотой эталон журналистики. Во времена глобальной девальвации профессии журналиста звучит как оксюморон, но осознавать, что такое в принципе возможно, чертовски приятно.

Александр Генис. Обратный адрес. М.: АСТ: Редакция Елены Шубиной, 2016.

Александр Генис из тех сравнительно редких писателей, которые честно и, в общем, бескорыстно заботятся о читателе: о чем бы Генис ни писал — о еде, путешествиях или о собственном детстве, читателю Гениса всегда хорошо — весело, интересно, комфортно, небольно. Нынешняя его книга продолжает ту же линию, хотя и несколько по-новому: прошлое всегда занимало в мире Гениса атипично большое место, однако только в «Обратном адресе» писатель впервые вплотную приближается к жанру мемуаров. Благо вспомнить ему есть о чем — и, главное, о ком: Довлатов и Бродский, Толстая и Хвостенко, Синявский и Битов, Вайль и Акунин — прошлое Александра Гениса подобно густонаселенному материку, путешествовать по которому в его обществе — сплошное удовольствие.

Люди, места, книги, вещи (но в первую очередь конечно же люди) — все это становится тем набором лоскутков и бирюлек, из которых писатель собирает свою личную историю, вылепливает собственный динамический портрет на фоне времени. В принципе, метод не новый — конструированием персональной биографии через объекты внешнего мира занимались и покойный друг и соавтор Гениса Петр Вайль («Стихи про меня»), и Людмила Улицкая в своем «Священном мусоре», и Сергей Гандлевский в «Бездумном былом», однако никто не делал этого так обаятельно, просто и доброжелательно, как Александр Генис.

Источник: Meduza, 10 июня 2016,